Македонский Лев - Дэвид Геммел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь всё зависело от Пармениона. Эпаминонд поднял свой меч высоко над головой.
Возглавляемая Парменионом, фиванская кавалерия пустила лошадей в галоп, направляясь прямо в левый фланг неприятеля. Пыль клубилась над ними, и воздух наполнился грохотом копыт. Но стоявшие за кавалерией феспийцы под началом Иктина развернулись и побежали с поля. — Будь ты проклят, трус! — вскричал Эпаминонд.
— Мы сделаем дело и без них, командир, — сказал стоявший рядом с ним солдат.
— Так и будет, — согласился Эпаминонд, отвернувшись от убегающих людей и устремив взор на Пармениона, который галопом мчался во главе фиванской кавалерии.
Разум Пармениона был до странного спокоен, когда он повел в бой четыреста конников. Облако пыли разрасталось, но оно было за его спиной, черный жеребец с головокружительной скоростью мчался на врага. У него не было мыслей о победе или поражении. Ночью ему снилась Фетида, и Дерая; в неспокойном сне ему виделся также Леонид и слышался его горький смех. Всё, чего он хотел сейчас, это сойтись лицом к лицу со спартанцами, рубить и колоть, крушить и убивать.
Когда левый фланг противника сомкнул щиты и приготовился отразить удар, Парменион потянул за уздечку левой рукой, поворачивая жеребца. За ним повернула и фиванская кавалерия, срезая теперь по направлению к спартанским конникам, ожидавшим в центре боевой линии. Парменион опустил острие копья и отыскал себе цель, офицера в длинном алом плаще, сидящего на сером коне.
Слишком поздно осознала спартанская кавалерия, что именно ей суждено принять на себя всю тяжесть первого удара. Их офицеры заорали команды, пытаясь организовать контрудар, но фиванцы уже летели на них, исторгая боевой клич, и копья уже вышибали людей из седел. Копье Пармениона проникло через нагрудник офицера, вонзившись ему в челюсть и насквозь пройдя через мозг. Мужчина был поднят над спиной своего коня, вес его мертвого тела переломил древко копья. Парменион отбросил сломанное оружие в сторону и обнажил Меч Леонида.
Теперь всё обратилось в бушующий хаос, спартанская кавалерия кинулась назад, на ряды лучников, пращников и копьеметателей. Не защищенные доспехами люди падали под копытами бегущих в панике лошадей, и весь неприятельский центр в смятении обратился в бегство.
Один кавалерист взмахнул саблей, метя Пармениону в голову. Парменион увернулся и вонзил собственный меч мужчине в горло. Теперь огромное облако пыли окутало передние ряды боевых порядков, и воздух стал густым и хрустящим.
В задних рядах спартанского правого фланга Леонид смотрел, как атакующая кавалерия поворачивала и врезалась в центр. Поначалу он не слишком был огорчен этим, потому что копьеметатели и лучники не имели первостепенной важности; как всегда, сражение могла выиграть спартанская фаланга. Но что-то вдруг шевельнулось глубоко в его памяти, холодная, шепчущая мысль, за которую он всё не мог как следует ухватиться. У него вдруг возникло странное ощущение, будто он уже бился в этом сражении раньше, и вражеская кавалерия точно так же атаковала центр. Он поднял взор вперед, на клубящееся облако пыли.
И вспомнил…
В это же время военный вождь Клеомброт увидел двигающиеся в пыли фигуры, и внезапно понял, что фиванцы наступают на него. Он был удивлен. Он ожидал, что беотийцы займут глухую оборону и вынудят его атаковать, но то, что у них нашлось достаточно смелости перейти в наступление, было подарком, от которого он не собирался отказываться.
— Четыре тыловых ряда справа, на правый фланг! — скомандовал он. Воины, и вместе с ними Леонид, спешно двинулись направо, утончив спартанский строй до двенадцати рядов и готовясь взять наступающего неприятеля в кольцо.
В тот же миг с ледяным ужасом Леонид вновь увидел перед собой песчаную площадку во дворе дома Ксенофонта, где сплоченные вражеские ряды сокрушили растянутый спартанский строй. — Нет! — закричал он. — Повелитель! — но его голос потонул в громоподобном боевом кличе фиванцев.
В облаке пыли бежал Пелопид со своим Священным Отрядом впереди наступающего фиванского войска, заняв позицию во главе атаки. — Смерть спартанцам! — воскликнул Пелопид.
— Смерть! Смерть! Смерть! — зарычала армия и перешла на бег.
Пятьдесят рядов, по восемнадцать щитов в каждом, фиванцы врезались в спартанский строй как лезвие топора в дерево. Первые два ряда спартанцев были смяты и полегли под разящими мечами, от столь массированного удара фаланга распалась надвое.
Спартанцы храбро пытались перестроиться, но у армии, построенной в двенадцать рядов — какой бы храброй она ни была — не могло быть надежды удержать в кольце противника, построенного в пятьдесят сплоченных рядов. Неспособные сомкнуть щиты, спартанцы были вырезаны прямо на месте.
Во главе атаки Пелопид устремился на спартанские ряды, подле него был Каллин. Меч устремился Пелопиду в голову, но Каллин отразил его щитом, вонзая свой собственный меч спартанцу в глотку. Фаланга шла дальше, теперь медленнее, но всё так же вперед. Пелопид резал и колол, сам покрытый множеством мелких порезов, которые вовсю кровоточили у него на руках и ногах.
За ним Эпаминонд — в центре фаланги, но еще не погрузившийся в гущу боя — всматривался сквозь пыль, выискивая Спартанского Царя, Клеомброта, который бился рядом со своими телохранителями несколько правее от основного направления.
— Пелопид! — крикнул фиванский полководец. — Справа от тебя! Справа!
Пелопид услышал его, даже несмотря на свою жажду крови, осмотрелся. Он увидел Клеомброта и начал пробиваться к Царю Спарты. Каллин двигался рядом с ним, вдвоем они защищали друг друга и дрались как одна команда. Священный Отряд за ними также изменил направление, двинувшись к Военному Царю Спарты.
Справа Леонид протолкался на передний край двух спартанских рядов, отряженных для окружения фиванцев. Видя, что враг движется к Клеомброту, он приказал людям сомкнуть ряды. — К Царю! К Царю! — командовал он. Спартанцы бросились вперед, отчаянно пытаясь добраться до отрезанного монарха. — Отступай, повелитель! Отступай! — кричал Леонид.
Клеомброт, осознав опасность, не мог заставить себя пятиться перед лицом фиванцев. — Стоять твердо, — сказал он телохранителям. — Они разобьются о нас, как море о скалу.
Парменион и его кавалерия глубоко врубились в центр неприятеля, легковооруженные лучники опрометью бежали перед ними. Спартанская кавалерия была уже наголову разбита. Парменион повернулся влево и увидел, как фиванская пехота замедлилась и повернула, намереваясь сокрушить Клеомброта. Его глаза сместились к правому флангу спартанцев, где он увидел, как Леонид собрал за собой два ряда воинов и пробивался на выручку к своему Царю.