Козырь Рейха. Дилогия (СИ) - Романов Герман Иванович

– Полностью согласен с вами, экселенц, – Лангсдорф наклонил голову. – За самолетами будущее войны на море. Да и в битвах на суше господство нашей авиации в воздухе даст рейхсверу неоспоримое преимущество над неприятельскими силами. За авиацией будущее, еще раз повторю, мой гросс‑адмирал, и нам надо без промедления воспользоваться имеющимися образцами моторов, попробовав начать их серийное производство!

– И это будущее нам предстоит воплощать вместе с вами, мой юный друг. Да, именно так – у меня ощущение, что вы молодой человек лет тридцати, никак не больше, а может и чуточку моложе, граф – великолепно выглядите для своих сорока пяти прожитых в двух войнах лет…

– Наверное, экселенц, переброс во времени тому стал причиной! Мои старшие офицеры тоже престранным образом омолодились и посвежели, порой их не узнают.

– Хотел бы и я так перенестись ! Однако все в этом мире свершается по воле Всевышнего, он сейчас на стороне Рейха! Так что я полностью полагаюсь на Провидение, что не оставило нас в беде!

Лангсдорф незаметно вздохнул – как часто не только сами правители, но даже целые народы принимают случайности за волю высшего Провидения. Легко тут вспомнить пресловутое «Чудо на Марне», которое с помпой французы отпраздновали в той  истории. Они приписали победу, за которой последовало отступление германских войск от парижских предместий, прямому влиянию Богоматери, а потому в торжественном приказе Деву Марию назвали «доброй француженкой».

Утреннее «представление» буквально ошеломило генералов, собравшихся на полигоне в обстановке строжайшей секретности. «Папаша» Гинденбург, победитель под Танненбергом, где были окружены и пленены два русских корпуса из 2‑й армии Самсонова, толстяк весьма почтенных лет, крепко сжал ладонь Лангсдорфа медвежьей хваткой и долго тряс ее. Умница Людендорф, правая рука старого фельдмаршала (вернее его «голова», как язвили офицеры рейхсвера), дотошно расспрашивал адмирала об уже свершившийся  войне. До того моложавый генерал, взявший штурмом в первые недели войны мощные форты бельгийского Льежа, ошеломленно наблюдал за стремительной штурмовой атакой наземных позиций двумя гидросамолетами, которые вчера перелетели из Вильгельмсхавена на специально отведенный для посадки участок незамерзшей реки.

Атака небольшой группы десантников с «Фатерланда», бодро кативших по «полю боя» одну‑единственную легкую полковую пушку, при поддержке батальонного и ротного минометов и двух пулеметов МГ‑34 произвела на всех собравшихся генералов неизгладимое впечатление. Да, по прочитанной литературе из будущего «красные лампасы» уже знали о действиях штурмовиков, и о тех прорывах Западного фронта в 1918 году, что совершили германские ударные дивизии под Ла‑Фером и в Артуа. Но только одно дело прочитать и узнать , а другое увидеть  собственными глазами, как это делается, да еще лично испытать все образцы новейшего вооружения, что послужат инструментом в новой тактике боя.

Сам кайзер Вильгельм и все допущенные им к тайне генералы опробовали в стрельбе единый пулемет МГ‑34 с автоматами МР‑38, оставшись в полном восторге. Одобрительно высказались и о старом добром карабине Маузера 98К с отличной оптикой Цейсса – теперь вопрос о насыщении германской инфантерии специальными винтовками и о немедленном открытии школ подготовки будущих снайперов будет решаться очень быстро и кардинально. Надствольные гранатометы и минометы с их огромной (в сравнении с нынешними довоенными образцами) дальностью стрельбы прошли, как говорят русские, на "ура". А более технологичные в производстве (в сравнении с парабеллумами) «вальтеры», привычные в будущем вермахте гранаты, что назвали «колотушками» – вызвали всеобщее одобрение.

Средства связи в виде набора компактных радиостанций в ранцах привлекли внимание генералитета отнюдь не меньше, а то и намного больше, чем собственно оружие. Маневренный период войны явственно продемонстрировал их значимость для быстрого управления войсками как в сражениях, так и в собственно боях, где обстановка меняется более стремительно и требуется быстрое принятие решений командованием – от ротного уровня до начальства дивизионного и корпусного.

С не меньшим энтузиастом генералы перебирали образцы амуниции и снаряжения, обратив пристальное внимание на стальные каски и противогазные ребристые коробки. После быстрого обмена мнениями, кайзер высказался против применения боевых газов до начала общего наступления весной‑летом 1916 года. И дело было тут отнюдь не в гуманности – теперь все прекрасно понимали, что применять в сражениях новое вооружение следует массированно, и достигнуть при этом не тактических или даже оперативных, а исключительно стратегических целей. Ошеломить противника, смять его одним решительным ударом, нанести огромные потери и подавить волю к сопротивлению – а все это не совершить прежде, чем накопить достаточное количество нового вооружения и техники, тщательно переподготовить для новой тактики войска – теперь было решено переформировать добрую треть инфантерии в гренадеров.

Да и сами пехотные дивизии уже переводились на новые штаты. С сокращением в них пехоты и артиллерии на один полк, но с многократным, чуть ли не на порядок, усилением в станковых и ручных пулеметах, с насыщением минометов до полусотни штук на полк. И это не считая автоматов, огнеметов и гранатометов, производство которых должно было начаться на германских заводах к весне.

Лангсдорф уже много раз поблагодарил судьбу за то, что перед отплытием в рейдерство «Адмирал граф Шпее» получил сильную десантную партию почти в две сотни человек – пригодную не только для досмотра неприятельских судов, но и для захвата вражеских портов и островов с небольшими гарнизонами. Потому моряков этих групп добротно подготовили к предстоящим боям на суще, очень тщательно вооружили и снарядили. Так что теперь предусмотрительность командования кригсмарине пошла только на пользу дела, сами десантники (морской пехоты в рейхе, в отличие от Англии, не существовало – теперь все пойдет иначе) станут инструкторами в будущих новых гренадерских дивизиях…

– Что касается двух легких крейсеров, мой молодой друг, что уже заложены, решено достроить их по старому проекту, изменив лишь артиллерию. Вместо восьми палубных одиночных установок со щитами будут установлены три 2‑х орудийные башни – одна на баке и две на юте. А вот следующие двенадцать крейсеров построим уже по типу вашего  «Нюрнберга» – с котлами на нефти, с мощными турбинами, с дизелями на центральном валу, только башни будут не трех орудийными, а новыми в два ствола, но чуть лучше забронированными.

– Они не смогут тогда отбиться от британских «Хоукинсов», которые обязательно построят, экселенц. Все же на ретираде шесть орудий или четыре – большая разница…

– Видел их чертежи, сравнивал, – Тирпиц в очередной раз огладил свою роскошную бороду, Лангсдорф уже понял, что старый гросс‑адмирал всегда так делает в минуты размышлений.

– На догонном курсе на британцах четыре 190 мм пушки, залп в восемь центнеров, а у нас меньше четырех. Даже на вашем  «Нюрнберге» шесть пушек не позволят отбиться, а стоит англичанам вывести из строя одну из башен, там броня «картонная», так станет совсем плохо.

Лангсдорф машинально отметил, что главнокомандующий кайзерлихмарине употребил старое немецкое «центуро», что по весу ровно в два раза меньше всеми общепринятого в мире «центнера». Все правильно, и он сам так считал вес снарядов до поражения в этой войне.

– Зато за счет сэкономленной нагрузки будут увеличены цистерны топлива для дизеля, уменьшен верхний вес, что опасно для остойчивости. Дальность хода возрастет почти в полтора раза, на три тысячи миль. Вполне хватит дойти до Фолклендов и вернуться обратно, если дозаправка в море с «тросшиффа» окажется возможной. А мощности турбин и запаса нефти хватит для успешного бегства от любого британского крейсера.

– Вы правы, экселенц, – Лангсдорф почтительно наклонил голову, в который раз удивляясь прозорливости Тирпица. «Нюрнберг» был спроектирован в конце 1920‑х годов – ему приходилось служить на нем, да и подробные чертежи имелись в корабельной библиотеке броненосца. Крейсер был последний в серии, и все недостатки предшествующих четырех кораблей на нем были значительно исправлены. Корабли данного типа предназначались для рейдерства – на них изначально ставили турбины, способные выдать 32 узла – вполне достаточная скорость, чтобы удрать от любого противника под Юнион Джеком на мачте. Как и догнать в большинстве случаев любую слабую жертву, потопить которую огнем девяти 150 мм пушек не вызывало затруднений. А для плавания в океане на экономическом ходу предназначался вспомогательный дизель, и крейсер на нем двигался со скоростью 13 узлов. Однако здесь германские конструкторы допустили просчет – броненосец в рейдерстве шел на 18‑ти узлах – а это одно исключало возможность действий их в составе единого отряда. К тому же крейсера типа «К», как и «Нюрнберг» с «Лейпцигом», имели недостаточную дальность плавания в 4–5 тысяч миль, а «карманные линкоры» имели этот показатель вчетверо больше.