Убийца Шута - Робин Хобб

Я не понимала сны, которые записываю, но я думала, что однажды кто-то сумеет их понять, и потому записывала их. Я писала, пока все мои пальцы не стали цвета чернил, а мои руки ужасно болели. Я украла еще бумаги и записала еще.

А ночью, когда я ложилась в кровать, я читала. У моей матери было три книги, которые принадлежали только ей. Одна - справочник по растениям, который дала ей Пэйшенс. Это был тот самый справочник, который мой отец дал Пэйшенс, и я думаю, что она отослала его Молли, когда они обе думали, что мой отец мертв. Другая книга была о цветах, а третья - о пчелах. Эту она написала сама, и это была не обычная книга, а стопка листов, связанных лентой, продетой через дырочки. Это было больше похоже на неё журнал по пчеловодству, и эту книгу я любила больше остальных. От первой до последней страницы я наблюдала, как её буквы становятся более ровными, а грамматика улучшается, её наблюдения становятся более толковыми по мере того, как она обучается ремеслу. Я читала её снова и снова, и пообещала себе, что весной буду ухаживать за ульями лучше.

Пэйшенс на протяжении всей своей жизни приобретала книги и манускрипты. Многие были украдены из библиотеки замка Баккип. Некоторые были очень дорогими, в обложках из дуба, кожи и с серебряными элементами, видимо, подарками, которые дарили в надежде снискать её расположение, когда Чивэл был претендентом на трон, а Пэйшенс должна была стать королевой. Таких замечательных томов было не много. Большую часть из них продали в тёмные времена войны с Красными Кораблями. Те, что остались, были тяжёлыми и, к сожалению, скучными, в основном, исторические истории, с преувеличением рассказывающие о славе королевской семьи Видящих, истории, написанные скорее чтобы выслужиться, нежели для реальной пользы. Во многих местах Пэйшенс написала язвительные скептические заметки о правдивости того или иного места в книге. Часто эти заметки вызывали у меня неудержимый смех, это было как заглянуть в её сердце, что никто другой со мной не разделял. Её записи начали выцветать, потому я обновила их черными чернилами.

Собственная коллекция книг Пэйшенс была более эклектична и разношёрстна. Была книга о подковывании лошадей и кузнечном деле, с записками, сделанными рукой Пэйшенс насчет её собственных экспериментов. Были книги о бабочках и птицах, известных бандитах и морских чудовищах. Был старый пергамент об обращении с пикси, о том, как подчинить их и заставить выполнять всю домашнюю работу, был набор маленьких свитков о перегонке и наполнении вкусом спиртов. Были три старые таблички, сильно изношенные, о способах женщины сделать себя плодовитой.

Но я быстро обнаружила, что это были не самые интересные книги в Ивовом Лесу. Самые увлекательные были спрятаны и забыты. В беспорядке старого кабинета Пэйшенс я нашла её письма. Самые старые, в коробке с цветами настолько древней, что цветы потеряли весь цвет и аромат, были перевязаны полоской кожи. Они были наполнены любовными излияниями молодого человека, который с большой страстью обещал, что будет важным человеком, приобретет состояние и репутацию, которая с лихвой заменит благородное происхождение. Он умолял её подождать, пока он придёт к её отцу, чтобы честно попросить права ухаживать за ней. Последнее было смято, а пятна на нём указывали на то, что девушка плакала, когда читала его. В нём он упрекал её за желание сбежать с ним, не обращая внимание на то, какой ущерб это нанесет её репутации и то, как это разобьёт сердце её отцу. Я догадалась, что они обменялись поцелуем, и юную Леди Пэйшенс отправили посетить Бингтаун и Джамелию с родственниками, насладиться искусством и культурой, но главным образом для того, чтобы разделить её и молодого, горячего поклонника. Леди Пэйшенс отсутствовала почти два года. Молодой человек обещал ей, что будет ждать её, что он будет думать о ней и работать. Он услышал, что идёт набор в солдаты, тяжелая работа, но за большие деньги. Пока её отослали, он решил попытать удачу и заработать всё что нужно, чтобы с гордостью встать перед её отцом и просить права ухаживать за ней.

Следующая стопка писем была датирована четырьмя годами позже, от принца Чивэла, просящего извинения за свою самонадеянность и отсылку такого личного подарка после столь недолгого знакомства, но он не мог с собой справиться, так как эти золотые серьги были почти так же тонки и изящны, как леди Пэйшенс. И позволит ли она в ближайшее время прислать за ней?

Следующие пять писем были такими же извиняющимися за продолжающиеся подарки, в каждом было новое приглашение приехать в замок Баккип, чтобы присоединиться к нему на пир, охоту или особое представление акробатов из Джамелии. У меня не было её ответов, но было понятно, что она снова и снова отказывала.

Я знала, в какой именно день её сердце потеплело к нему. Он написал, что не видел ни одной причины, почем юная леди не должна интересоваться кузнечным делом, и что он надеялся, что свитки, а также маленькая наковальня и инструменты, которые он ей послал, помогут ей следовать этому увлечению. Его следующее письмо выражало благодарность за ложку, которую она послала ему как доказательство вновь приобретённого навыка. Он объявил её своим сокровищем, и сказал, что высылает несколько великолепных железных слитков их Кузни для дальнейших экспериментов.

После этого письма стали более частыми, а потом настолько романтическими, что мой интерес к ним угас. Было интересно узнать, что первый набор писем был от Баррича, который вырастил моего отца, после женился на моей матери, вырастил мою сестру как свою дочь, а также стал отцом шести детей. И при этом его первой любовью была леди Пэйшенс, жена моего дедушки? А после он вырастил моего отца, перед тем, как женился на моей матери? Искажённые и переплетённые ветви моей семьи смущали и завораживали меня. И это чувство заставило меня похитить еще несколько свитков из кабинета моего отца.

Я сделала это не для того, чтобы шпионить за ним. Я искала хорошую бумагу, когда наткнулась на дюжину драгоценных листов из его запасов. Только после того, как я сидела в безопасности в своей каморке, я обнаружила, что лишь верхний лист был пустым. Очевидно, мой отец положил чистый лист поверх стопки исписанных. Я собрала их, чтобы вернуть, но мои глаза зацепились за его чистый, красивый почерк, и скоро я была бесповоротно затянута в его сказку.

Это было простое воспоминание о случае из детства. Я помню, как удивилась, почему он его записал. Он явно помнил этот случай хорошо, так зачем же записывать? Только потом я узнала из своей собственной одержимости записывать сны о том, что лучший способ что-то понять - это записать это. Его рассказ начинался с размышлений о дружбе, как они начинаются и как заканчиваются, а также о дружеских отношениях, которых не было и которым не суждено было случиться. Затем он рассказывал свою историю.

Он описывал простой инцидент, но в своей тщательной манере он заметил, что он произошёл в тот час, когда роса зажгла сады Баккипа, но солнце еще не нагрело их. Мой отец и его собака по имени Ноузи пробирались из замка к крутой лесной тропинке, которая вела вниз к городу Баккип. Он пренебрегал своими обязанностями для этого, и очевидно чувствовал вину, но ему очень хотелось увидеть детей своего возраста и немного поиграть с ними, так что он легко преодолел страх перед наказанием, которое последует за его самовольной отлучкой.

Когда он покидал сад, он посмотрел назад и увидел другого мальчика, который сидел на вершине стены и смотрел вниз на него. "Бледный, как яйцо, с виду очень хрупкий". Мальчик сидел, скрестив ноги, локтями опирался на колени и подпирал свои щёки своими длинными пальцами, пока смотрел вниз на моего отца. И у моего отца росла уверенность в том, что мальчик хотел спрыгнуть вниз и последовать за ним. Он подозревал, что если бы он улыбнулся или махнул рукой, мальчик присоединился бы к нему.

Но он не сделал этого. Он по-прежнему был новичком в стайке местных детей, и не был уверен в том, примут ли его там. Привести еще одного незнакомца с собой, особенно такого бледного и странного, одетого в пёстрые цвета шута, значило поставить всё, чего он достиг, под угрозу. Он боялся, что его будут игнорировать, как и бледного парня, или, еще хуже, заставят его выбирать между тем, защитить ли бледного парня, или присоединиться к избиению чтобы доказать новым друзьям, что он один их них. И потому он не повернулся и поспешил со своей собакой, оставив бледного мальчика сидеть на стене.

Я подняла последний лист, ожидая увидеть продолжение истории, но там была только пара криво написанных слов, а чернила настолько размыты водой, что я не могла прочесть то, что он начал писать. Я сложила его листы в ровную стопку. Чернила на страницах были тёмными и новыми, это было написано явно не годы назад, вероятно, несколько дней. И потому он, вероятно, станет искать их, возможно, чтобы закончить, и обнаружит, что они пропали. Это может иметь катастрофические последствия для меня.