Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

Советник расправил крылья — это означало, что он собирается уйти.

— Я благодарен тебе, директор, за то, что ты выслушала меня. Я считаю, что говорю от имени старшей советницы, заявляя, что единство Империи — это наша главная забота.

— И моя забота также, — заверила его Торжа и передала ему миску с тхррр.

И лишь когда советник ушел, она позволила себе выпустить пар. Она была в ярости.

— Проклятье! — директор выбросила вонючую гадость в мусоропровод вместе с миской. Почему следующим старшим советником должен стать пацифист? Почему он должен был прийти к власти именно сейчас, когда они подошли так близко к цели?!

Так близко…

«Мне нужно время, — Торжа села за письменный стол, включила звездную карту, изучила Границу. — Время».

Ей требовалось сделать какой-то жест, который успокоит не-людей, по крайней мере, на время. А потом, судя по тому, как идет Война, все решится само собой. День за днем позиции Империи укрепляются. Затар представляет проблему, но недостаточную, чтобы удержать их от победы в конечном итоге. Анжа еще выиграет войну — если только ей не помешает политическая необходимость.

Политическая необходимость… Торжу связывали миллиард обязательств, и в то время как победа в Войне была ее главной целью, она не являлась насущной проблемой. Ее долгом, как одного из глав правительства, было сохранение единства Империи. И она поклялась в верности императору, а значит теоретически служила его воле. Что скажет на все это Пеш?

«Война идет уже уйму времени, она не закончится прямо завтра. У нас есть долг поддерживать отношения между людьми и не-людьми, поскольку это связи, которые соединят нас, когда с Войной будет покончено. Империя основывалась для единения, не для разрушения. И это должно служить главным приоритетом».

Черт побери!

Торжа рассмотрела все варианты, доступные ей, большой набор примирительных жестов, которые она может сделать. Все не то!

Мир…

Что случилось с воякой, с той, которой она была когда-то? Когда она пожертвовала простотой своей юности? Торжа никогда не хотела власти, и с радостью отдаст ее, когда придет время. «Но лишь испытав триумф, — пообещала она себе. — Я передам свою власть только среди дымящихся руин Цитадели».

Еще один шаткий мир: уступка на пути к цели? Пусть Совет Наций сам увидит негативные последствия. Торжа будет доводить до сведения общественности все провалы, используя свой статус, чтобы обеспечить негативную рекламу подобных действий. Еще один мир и на этот раз — если действовать осторожно — последний.

«Анжа, прости меня. Я знаю, что будет тяжело. Но в конце это пойдет нам на пользу».

Торжа села писать письмо.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

«Можно убрать нежелательные эмоции из репертуара общества путем осторожного изменения тенденций в культуре. Можно переделать язык таким образом, что у человека не будет средств для выражения запрещенного. Если у концепции нет знакомого ярлыка, то в конце концов человек утратит понимание самой концепции. Однако нельзя полностью убрать эмоции из человеческого характера и ожидать, что человек останется при этом человеком».

У нее длинный и тонкий палец, на ногте — идеальный маникюр. Тонкое серебряное кольцо подобрано так, чтобы помещаться на средней фаланге. На нем выгравированы узоры, которые когда-то считались вызовом, что брошен соперником. Соперника больше нет, и кольцо осталось лишь, как напоминание. Палец колеблется, затем движется к переключателю, тот срабатывает бесшумно. Свет на корабле выключается и сквозь иллюминаторы ярко светят звезды. Теперь Бисалос остался за спиной, и стремительно уменьшается, когда они все быстрее и быстрее уходят от него. Нет негасимой звезды, что вела бы их к цели, поэтому перспектива кажется мрачной и не приносит успокоения. Но другого выбора нет.

В нише для сна лежит он, дышит с трудом и неровно, но потом, кажется, засыпает. Возможно, в темной тишине непрерывного путешествия она наконец обретет покой…

«Мой лорд и Хозяин, — пишет Ньен, Хозяйка Дома Затара. — На Бракси пришли грустные новости. Мне хотелось бы притвориться, будто я все понимаю, но могу только надеяться, что ты, услышав детали, увидишь в них смысл.

Здесь начался тсанкар. Симптомы самые худшие: очень высокая температура и застой крови в бронхах, но встречаются и разные менее угрожающие симптомы, которые сами по себе не опасны, но осложняют процесс выздоровления. Но насколько серьезную угрозу может представлять тсанкар? Я сама в свое время переболела чумой; все проходило через несколько дней или, в самом тяжелом случае, через полжента, и, насколько мне известно, вирус действует недолго, если не осложнен сопутствующими заболеваниями. Так я считала раньше. Но теперь поступают отчеты из Вирусологического Центра Монтесекуи. Специалисты предполагают, что это будет невиданная эпидемия. Как они говорят, вирус тсанкар ни разу на протяжении столетий не подвергался таким серьезным мутациям.

И браксаны погибают от него. Вначале умер Садар, из нашего Дома, а затем кайм’эра Бамир умер, оставив свой Дом в нежданном хаосе. Браксаны запираются, в некоторых случаях вообще бегут с планеты. Кайм’эра встретились в последний раз и разошлись до тех пор, пока беда не уйдет. Я слышала о чуме во многих мирах, Затар, но это? Я вижу страх на лицах, на которых никогда раньше не видела и следа слабости. Объясни мне, что это, лорд, чтобы я могла лучше тебе служить. Теперь я понимаю, что я совсем из другого мира, и это меня пугает. Что же это такое?!».

Прошло много дней, перемежающихся коротким беспокойным сном и удачными попытками уйти от браксинских кораблей охраны. «Они не должны узнать, что здесь командует женщина, — думает она. — За такую наглость казнят даже браксанку».

Он ворочается и дергается в агонии. У него лихорадка, вызванная чумой. Она сама через это прошла и может посочувствовать; но знает, что ничего не может сделать для облегчения его страданий, не сможет вывести больного из забытья, что сковало его душу. Когда он просыпается, она откидывает его черные волосы со лба, всегда проявляя осторожность и не чувствуя никакой нежности, и дает ему еще немного лекарства, которое скроет происходящее с ним.

«Почему я это делаю? — спрашивает она себя. — Почему я рискую многим ради этого мужчины?».

И не отвечает. Не смеет ответить.

«Моя Хозяйка, — пишет Затар Ньен. — Очень хорошо, что ты связалась со мной. В Орнарнском секторе произошло особенно яростное сражение, после которого и наши силы, и силы врага, отправились домой разбитые. Я был уверен, что даже великой лиу Митете потребуется какое-то время на восстановление сил, не говоря уж о том, что сам остался без необходимых для наступления сил, пока не произведены значительные ремонтные работы. И думал оставить вместо себя Селова и на какое-то время вернуться домой. Однако теперь, когда началась чума, это невозможно, и я долго еще не смогу там появиться.

Что я тебе могу сказать относительно тсанкара? Мы живем в страхе перед тсанкаром с самого рождения и помним о нем всю жизнь. Ты знаешь этот вирус: раз в год он может на короткое время доставить тебе неудовольствие, но в целом простолюдинам его нечего бояться. Однако с нами все обстоит по-другому. Мы наблюдаем за его мутациями каждый год и живем в постоянном страхе, ожидая результатов; мы обращаемся к науке, устанавливаем карантин, делаем все, что угодно, но остаемся беспомощными перед неотвратимой эпидемией. И теперь еще это.

У нас нет иммунитета к тсанкару, Ньен. Мы были наказаны этим, когда избавились от других наших слабостей, и поскольку лишь один особый штамм из тысячи способен нас сломить, потребовалось несколько сотен лет для понимания того, что мы сделали. Но к тому времени стало уже слишком поздно. Это цена, которую мы должны платить за Шлесор, эту прихоть в «евгенике», которая гарантировала нашу силу и красоту, но была направлена не в ту сторону. И если сейчас на Бракси бушует чума, то я домой не вернусь.

Теперь слушай меня внимательно: я предвидел подобное, и если появление вируса случилось так рано, это все равно может пойти мне на пользу. Я оставляю тебя во главе моего Дома, без каких-либо ограничений; моя печать на этом кольце будет служить доказательством тому. Тебе придется действовать и отдавать приказы, без промедления и колебаний, если мы хотим спасти Дом. Чума несет разрушение и существует так называемая политика чумы, и ты вскоре поймешь какова она на вкус. Будь готовой действовать, не советуясь со мной. Нас разделяет слишком большое расстояние и поэтому могут возникнуть задержки. Помни: я рассчитываю на тебя и поддержу во всем.

Перевези моих чистокровных детей в Дом и наблюдай за ними сама; если ты на самом деле переболела чумой, как ты говоришь, то теперь не представляешь для них опасности. Сажай на карантин любого члена Дома, у которого проявятся даже самые легкие признаки болезни. Пусть общаются только с теми, кто переболел чумой. Никаких исключений!