Александр III. Заложник судьбы - Нина Павловна Бойко

Я высказал мое глубокое убеждение, что главная причина столь быстро наступившего ухудшения у государя, это переутомление и постоянные душевные волнения, что, по-моему, кроме южного климата и хорошего ухода за больным, самое необходимое – это дать ему продолжительный отдых, не утомлять государственными делами. Великий князь, соглашаясь со мной, выразил, однако сомнение, что при характере государя этого не удастся достигнуть. Я позволил себе указать, что для спасения жизни государя достичь этого безусловно необходимо и что, на мой взгляд, возбудить об этом вопрос мог бы именно великий князь. Михаил Николаевич согласился со мной, сказал, что приложит все свои старания, но насколько он исполнил свое намерение, я не знаю» (Н. А. Вельяминов).

21 сентября император переехал в Ливадийский дворец под Ялтой. В день его приезда у дворца была выстроена рота 16-го Стрелкового полка. Офицер Заварзин вспоминал: «Государь вместе с Марией Федоровной, несмотря на прохладную, дождливую погоду, подъехали в открытой коляске. Он был одет в генеральскую шинель. Первый взгляд на его открытое, с ярко выраженной волей лицо, обнаруживал, тем не менее, что внутренний недуг подрывает могучий организм. Необычная бледность и синева губ. При виде войск первым движением царя было снять пальто, как это требовал устав, если парад представлялся в мундирах без шинели. Мы видели, как в тревоге за его здоровье императрица хотела его остановить, но послышался твердый ответ: “Неловко”. – и государь в одном сюртуке подошел к роте… “Здорово, стрелки!” – прозвучал громкий, низкий голос, за которым последовал дружный ответ солдат. Медленным шагом государь обошел фронт, оглядывая его тем взглядом, под которым каждому казалось, что государь только на него и смотрит. Когда рота прошла под звуки музыки церемониальным маршем, мы услышали похвалу: “Спасибо, стрелки! Славно!” Ни у кого из нас, конечно, не зарождалось мысли, что это был последний привет царя строевой части…»

Александр не желал жить во дворце, он поселился в небольшом доме поблизости. «Когда после смерти императора Александра III мне приходилось бывать в Ливадии, я заходил в этот домик и в те маленькие комнаты, в которых он провел последние дни своей жизни и где скончался» (С. Ю. Витте).

Состоялся врачебный консилиум, диагноз «нефрит» подтвердился. Облегчить страдания царственного пациента врачи могли только кислородными подушками и массажем ног. Император стал приглашать к себе близких людей, которых давно не видел, словно желая проститься. «Он ожидал прихода смерти с царственным достоинством, не унижая ни себя, ни близких стонами или жалобами».

Однажды тихо попросил Ольгу:

– Деточка моя милая, я знаю, что в соседней комнате есть мороженое. Принеси его сюда, только так, чтобы никто тебя не увидел.

8 октября в Ливадию прибыл Иоанн Кронштадтский, приглашенный императрицей, известнейший «молитвенник за больных», слывший чудотворцем-исцелителем. Приезд его дал понять, что дела Александра обстоят плохо. Вместе с отцом Иоанном приехали братья царя – Сергей и Павел, и греческий принц Христофор. На следующий день протоиерей Янышев причастил больного, и тогда же в Ливадию пожаловал великий князь Владимир Александрович.

«Внимание всей Европы было приковано к Ливадии. В эти дни с особенной ясностью обнаружилось, какой громадный престиж и какое громадное значение имел император Александр III на всю мировую политику. Все без исключения газеты – всех направлений и всех стран – писали русскому императору благодарности, признавая его громадное значение в международной жизни всего мира, отдавая справедливость его миролюбию и благородному, прямому характеру» (С. Ю. Витте).

«Чисто русская натура: отсутствие всякого лицемерия, притворства, прямота, безыскусственность, чистота души. Великая нравственная сила, обаянием которой удивлен и покорен весь мир…» (Французский публицист Лакомб).

«Все трудности, какие можно представить, становились на его царственном пути, как будто нарочно. Смута, измена, расстройство государственной казны, голод, мор, опасности казалось неминуемой войны, – все одно за другим попеременно вставало пред ним. В последние годы он уже победил всё и всех. Весь мир признал его величайшим монархом своего времени» (Лев Тихомиров, «Московские ведомости»).

«Я почувствовал себя русским, узнав того, кто всю Россию воплощал в своей великой душе и глубоком сердце. Как раскаивался я в своих предубеждениях западника при виде русской цивилизации, возникшей последовательно и логично! Я преисполнялся чувством беспредельного восторга при виде августейшего вождя русского народа, бесконечно справедливого и безгранично доброго… Полный самоотвержения, он являл собою беспримерный в истории человечества чудный образ монарха, всецело отдававшегося служению своему народу» (Французский искусствовед Арман Сильвестр).

«Александр III не был ни либералом, ни реакционером, он был честный, благородный, прямой человек» (С. Ю. Витте).

С первых же дней своего царствования Александр осознал, что Россия станет великой, только когда в ней появится развитая промышленность, и шел ради этого на всё. Мощные государственные и частные инвестиции в промышленность, выкуп и строительство новых железных дорог, портов привели к разительным изменениям аграрной России. «Лапотная» Русь выходила на четвертое место в мире по выплавке чугуна и пятое по производству стали.

Финансовые реформы Александра открывали новые, скрытые до того, богатства страны. С каждым годом увеличивалось население городов, росли жилые кварталы и заводы. Обе столицы и губернские города становились сосредоточением национальной индустрии, центрами образования. На смену газовым фонарям в крупных городах пришло электрическое освещение, в уличный шум вливались звонки трамваев, в конторах появлялись телефонные аппараты, лавки и торговые ряды вытеснялись европеизированными магазинами и пассажами. Санкт-Петербург стал одной из самых престижных и процветающих столиц мира.

За 13 лет царствования Александра золотой запас России увеличился в 6 раз, государственный бюджет – в 9 раз, в то время как бюджет Англии увеличился в 2,5 раза, а бюджет Франции в 2,6 раза.

«Александр III предвидел суть русских и мировых судеб более и далее своих современников» (Д. И. Менделеев).

LVII

Утром 10 октября Николай поехал в Алушту встретить любимую Аликс и тетю Эллу. Бедная Аликс уже через три дня села в инвалидную коляску, и Ники катал ее по ливадийским дорожкам. Даже за сутки до смерти отца, он заботился не о нем, а о ней: «У дорогой Аликс опять заболели ноги!»

«Я спросил старика гофмаршала, с которым был очень дружен: “Скажите откровенно, что из себя представляет Алиса?” И он мне ответил: “Какое для Гессен-Дармштадта счастье, что вы от нас ее берете при ее узком, тяжелом, тупом и эгоистическом характере!”» (Русский посол Остен-Сакен).

15 октября Аликс вписала в дневник Николаю: «Дорогое дитя! Молись Богу, Он поможет тебе не падать духом, Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится