Эндана - Галина Ли

Леа немедленно ее подняла:

– Не надо, Арана! Это мне надо встать перед тобой на колени за то, что сберегла мой меч!

Чужеземка расцвела от похвалы, а ее высочество подцепила заточенным ноготком бечеву, стягивающую ткань. Та распалась, словно ее разрезали острым ножом.

– Ух ты! – немедленно восхитился Эдвин. – А как ты это делаешь?!

– Только не говори мне, что ты еще ничего не знаешь о наших способностях, – остро глянула на брата Леа. Тот покраснел и замолк.

Герэт украдкой удивленно посмотрел на свои руки.

Между тем Леа развернула мягкую ткань, и изумленным взорам братьев предстал дивной красоты клинок. Им еще не приходилось видеть такое оружие. Совершенной формы и пропорций меч был явно рассчитан на женскую руку, и по его зеркальной поверхности змеились красные всполохи, словно на металл падал свет невидимого огня.

– Леа, откуда у тебя этот меч? – оторопел наследник короны.

Ее высочество любовно погладила клинок и сказала:

– Это Пламя Дракона, подарок моих друзей. Они сделали его для меня.

– Можно посмотреть? – Эдвин протянул руки.

Принцесса кивнула, и юноша тотчас воспользовался разрешением. Пока младший брат восторгался оружием, Герэт с не меньшим вниманием смотрел на принцессу. Он не переставал удивляться изменениям, случившимся с сестрой. Она больше не была «малышкой Леа», она стала слишком взрослой, словно каждый месяц ее скитаний был равносилен паре лет их безоблачной жизни. И когда на его вопрос: «Чем собираешься заняться?» принцесса, пожав плечами, ответила: «Надо поговорить с дядей Риккведом», наследный принц Герэт нисколько не удивился.

Тиар смотрел на рыжебородого гнома, стоящего перед ним, и вертел в руках свиток. Его величество пребывал в большой растерянности. Оружейник принес письмо, в котором вежливо испрашивалось величайшее монаршье разрешение на аудиенцию для послов из Энданы. Эта просьба застала владыку Кенлира врасплох, хотя и обрадовала: Леон выжил! Больше некому рассказать о Кенлире королю государства, границы с которым пролегли где-то в недостижимой заоблачной выси громадных гор.

Тиару показалось, что стало легче дышать. Мысли о смерти энданца мешали спокойно жить. Хотя, видит Трехликий, он должен был ненавидеть мальчишку.

– Ваше величество, позволите дать вам совет? – прервал гном затянувшееся молчание.

– Говори, – рассеянно кивнул Тиар, больше по инерции, чем из любопытства.

Р’Омус беззвучно пожевал губами, словно примеряясь к тому, что собрался сказать, а затем решительно произнес:

– Я не знаю, что тут у вас случилось и почему Леон так неожиданно подался домой. Не знаю, какая кошка пробежала между вами, но уверен в одном: он никогда, ни за что не пойдет на поводу у собственных обид или ненависти. Этот… мальчик давно научился быть взрослым. Так что раз письмо пришло – значит, Эндана протягивает вам, государь, руку дружбы. Эта страна сильна и богата, а ее правитель мудр. Не спешите говорить «нет» только потому, что поссорились с одним из подданных Аттиса.

Гном снова замолчал, исподлобья глядя на застывшего в раздумьях короля.

– Ты ждешь от меня немедленного ответа? – сдержанно поинтересовался Тиар.

– Нет, ваше величество. О сроках разговора не было. Это всего лишь предложение познакомиться поближе.

Гном с достоинством поклонился и пошел к дверям, но у самого порога его остановила брошенная в досаде фраза:

– Даже не зная всего, что произошло, ты, Р’Омус, все равно на его стороне!

Оружейник медленно повернулся, посмотрел в глаза помрачневшему правителю и ответил:

– Леон ни за что не предал бы вас, Тиар! Ни за что, даже если бы на кону стояла его собственная жизнь! Когда-нибудь поймете почему.

Гном поклонился и скрылся за дверьми, оставив Тиара наедине с воспоминаниями. Король долго стоял у окна, в задумчивости разглядывая усыпанные снегом крыши. Зима уже сдавала позиции, и от узорчатых крыш тянулись вниз огромные ледяные сосульки. Но по ночам еще было по-прежнему холодно, да и метель нет-нет, а затягивала небо белой круговертью.

Молодой человек грустно усмехнулся. Теперь, когда в стране наконец воцарились долгожданные мир и спокойствие, у него на душе кошки скребли. До встречи с энданцем жизнь Тиара была не сказать чтобы спокойней, но счастливее, это точно! Вот только после его бегства она словно выцвела.

Снова скрипнула дверь. Тиар, обернувшись, увидел Деруена, входящего с заставленным едой подносом.

– Я не голоден! – Король попробовал отделаться от ужина и собеседника.

– Конечно нет, – усмехнулся старый воин. – Зато я голоден. Задержался, по подземелью лазая. Но ты, Тиар, можешь не ужинать. К чему нарушать новые традиции? Ведь ты, кажется, и вчера не ужинал, а сегодня не завтракал и не обедал. – Деруен, с видимым удовольствием принюхавшись к жареному седлу барашка, довольно крякнул. – Ха, а повариха-то умеет готовить не хуже, чем ругаться!

По комнате расплылся, щекоча ноздри, аппетитный запах хорошо приготовленного мяса.

Тиар сглотнул набежавшую слюну и сдался:

– Ты, дядька, второй прибор взял?

Тот расцвел довольной улыбкой:

– Ну, наконец-то решение, достойное правителя и мужчины!

Вскоре от принесенной еды остались только тщательно обглоданные кости. Его величество аккуратно вытер пальцы о салфетку, дождался, пока слуга унесет грязную посуду, и протянул другу письмо.

Некоторое время монарх с нетерпением наблюдал, как Деруен шевелит губами, проговаривая текст, а потом спросил:

– Ну, что думаешь?

Старик глянул исподлобья на воспитанника точно так же, как смотрел гном несколькими часами раньше, словно оценивал, а все ли можно сказать из того, что на ум пришло. Тиар раздраженно прищурился – ладно Р’Омус колебался, они знакомы без году неделя, но молчание Деруена сильно задевало.

– Ты, Тиар, не сердись, – миролюбиво начал верный телохранитель, заметив недовольство короля. – Но мне кажется, они дело предлагают. Если бы что недоброе замышляли, то и писать бы не стали, а сразу с войском пришли. Тем более дороги наши им теперь известны.

Тиар кивнул – он сам пришел к такому же выводу.

– Ладно, зови писаря, будем сочинять ответное письмо. Надо, чтобы его завтра отнесли гному.

Деруен расплылся в довольной улыбке:

– Не надо писаря, я и сам грамотный, а то у этого малого слишком длинный язык.

Требовательный стук в окно ранним утром поднял с полатей заспанного слугу оружейника. Узрев королевского гонца, он быстро растолкал хозяина. Р’Омус долго щурился, пытаясь понять, чего от него хотят, потом смахнул холодным снегом паутину сна и забрал из рук гонца два послания. Одно предназначалось ему, а второе, запечатанное зеленым воском с тисненным на нем драконом, – королю Энданы.