Академия. Вторая трилогия - Грегори Бенфорд

Гэри очень не нравилось иметь хоть малейшее отношение к нарушениям закона, но сейчас он понял, что сам себя обманывает. На самом-то деле вся его жизнь прошла рядом с Дорс, тайной преступницей.

— Я собираюсь отказаться от этой возни с должностью премьер-министра, — решительно сказал Гэри.

Дорс посмотрела ему в глаза.

— Из-за меня?

Быстро же она соображает!

— Да.

— Но мы ведь договорились, что повышенный риск стоит той власти, которую ты обретешь…

— Ради защиты психоистории. Но я совсем не подумал о том, что ты из-за этого подвергнешься такому риску. А теперь…

— Я стала тебе помехой.

— Когда я спущусь вниз, на меня со всех сторон накинутся люди с телекамерами. А на самом деле они подкарауливают тебя.

— Значит, я останусь здесь.

— И как долго ты сможешь здесь высидеть?

— Гвардейцы могут провести меня через новый запасной выход. Они могут его перекрыть и настроить антигравитационный подъемник.

— Дорогая, ты не сможешь скрываться от репортеров вечно. Дорс встала и нежно обняла мужа.

— Если даже они меня отыщут, я всегда сумею от них сбежать.

— Если повезет. И если ты даже сумеешь скрыться, знай: я не смогу жить без тебя. И я не хочу…

— Меня можно видоизменить…

— Изменить тело?

— Да, тело можно сделать другим. Поменять кожу, глазные яблоки, некоторые нервные центры.

— Стереть свой серийный номер и взять другой? Она крепко сжала его руки.

— Да.

— Чего же не могут сделать… такие, как ты?

— Мы не можем создать психоисторию.

Гэри резко отвернулся от нее и с силой ударил ладонью о стену, давая выход накопившейся тревоге.

— Проклятье! Для меня ничего нет на свете важнее, чем наши отношения.

— Для меня тоже. Но мне кажется, что сейчас для тебя еще важнее, чем раньше, остаться кандидатом в премьер-министры.

— Почему? — Гэри зашагал по комнате из стороны в сторону.

— Ты — игрок, на которого сделаны очень крупные ставки. И те, кто готовил покушение на твою жизнь…

— Клеон думает, что это был Ламерк.

— …могут подумать, что этого недостаточно — если ты просто снимешь свою кандидатуру. При желании Император в любой момент может вернуть тебя в игру.

— Мне ужасно не нравится, когда из меня делают какую-то пешку!

— А может быть, ферзя? Мне кажется, что такое определение подходит больше. Не забывай, что подозреваемых несколько — очень многие фракции были бы не прочь убрать тебя с дороги.

— Например?

— Например, академик Потентейт.

— Но она же — ученый, как и я!

— Была, мой дорогой. А теперь она сделалась игроком за шахматной доской.

— Надеюсь, в роли ферзя ты ее не видишь? Дорс легонько поцеловала его в щеку.

— Наверное, я должна была тебе сказать, что мои аналитические программы создали вероятностный стереотип поведения Ламерка, основанный на всей его прошлой жизни. Если тебе интересно — он устранил не меньше полудюжины соперников, пока пробивался наверх. И в этом вопросе у Ламерка уже выработался, так сказать, свой почерк.

— Ну вот и прекрасно.

Дорс глянула на него как-то странно и сказала:

— Все его соперники были убиты ножом. Классический сценарий исторической интриги.

— Я и не подозревал, что Ламерк так интересуется нашим имперским наследием.

— Он предпочитает классику. С его точки зрения, ты пешка, которую лучше бы поскорее убрать с доски.

— И желательно пролить при этом поменьше крови?

— Я обучена — и создана — так, чтобы оценивать положение и действовать хладнокровно.

— Интересно, как у тебя совмещается эта способность с реальной перспективой убить человека, когда ты будешь меня защищать. Собственно, может, и не стоит тебе на это указывать, но у тебя и наклонности соответствующие — тебе это, похоже, нравится.

— Все объясняет Нулевой Закон.

— М-м-м… «Судьба человечества в целом более значима, чем судьба отдельного человека», так?

— Но мне все равно больно из-за противоречий Первому Закону…

— Значит, исправленный Первый Закон сейчас выглядит примерно так: «Робот не может причинить человеку вреда или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред, если только это не противоречит Нулевому Закону роботехники»?

— Да, именно так.

— А ты, оказывается, тоже играешь в игру, только не в ту, что я. И правила у твоей игры очень строгие.

— Это очень крупная игра.

— И психоистория, наверное, — вероятный новый план в перспективах этой игры?

— В каком-то смысле — да. — Голос Дорс наполнился нежностью, она обняла Гэри. — Но ты не должен так перенапрягаться. Мы же счастливы вдвоем, счастливы, как в раю.

— Но эти чертовы игры — от них никуда не деться.

— Так и должно быть.

Гэри страстно поцеловал ее, но что-то внутри него кипело и крутилось во все стороны, как оружие, которое стреляет наобум в окружающую кромешную тьму.

Глава 8

На следующее утро к нему в кабинет явился Юго — с раскрасневшимся лицом, круглыми глазами — и немедленно потребовал:

— Что ты можешь сделать?

— Э-э-э… По поводу чего?

— Ты что, не слышал новостей?! Гвардейцы штурмом взяли Бастион!

— Э-э-э… Вот как? — Гэри с трудом припомнил, что фракция далити устроила небольшое восстание и засела в каких-то укреплениях. Из-за этого восстания практически замерла торговля точно, Юго сам ему об этом рассказывал, и не один раз. — Я так понимаю, это локальный тренторианский конфликт, разве нет?

— Это для нас с тобой — «локальный конфликт»! — Юго размахивал руками, подкрепляя слова оживленной жестикуляцией. — А потом пришли гвардейцы. Безо всякого предупреждения! Убито около четырехсот человек. Их просто взорвали, без предупреждения, бластеры были включены на полную мощность!

— Удивительно, — сказал Гэри, надеясь, что в его голосе звучит хоть немного сочувствия.

На самом деле его нисколько не волновала ни одна из сторон — в этом конфликте или в каком другом. Он даже не интересовался, из-за чего, собственно, разгорались эти конфликты. Гэри не обращал внимания на бесконечную, неизменную изо дня в день мирскую суету, которая только утомляла рассудок, не принося никакого полезного опыта. Вся суть психоистории Селдона, соответствовавшей особенностям его личности, сводилась к тому, чтобы изучать климат, не обращая внимания на ежедневные изменения погоды.