По краю огня (СИ) - Федотова Надежда Григорьевна

— Геон?

— Ты его фантомаг, — отрывисто повторил алмарец. — Причем единственный. И будь ты не из рода Хаартов, тебя давно бы уже на цепь посадили, но с первым алхимиком двор ссориться не хочет. Зато с кадетом Д’Элтар за пазухой им даже напрягаться не придется — сам поскачешь, куда укажут, хоть в Хелвинд, на передовую! Потому что эта девчонка слишком важна для тебя, спишь ты с ней или нет! Или я не прав?

Он, вздернув брови, уперся в приятеля холодным обличающим взглядом, и Нейл, почувствовав в коленях знакомую дрожь, опустил голову. Фаиз был прав. «И зачем я не утонул в той канаве?..» — обреченно пронеслось в голове.

— Хорошо, — помолчав, тихо сказал Нейл. — Я тебя понял.

Он надел кожаный ремешок на шею, и, спрятав коготь на груди, под рубахой, отвернулся. Больше никто из них не произнес ни слова — до тех пор, пока внизу не хлопнула дверь и вернувшийся Гаяр не доложил, что их ждут в посольстве. Фаиз, поднявшись, вернулся к шкафу, снял с одной из вешалок длинный черный кафтан, надел и, не глядя на Нейла, шевельнул плечом в сторону порога.

— Поднимайся, — велел он. — И сделай лицо попроще. Первый наверняка приволок вместе с собой менталиста, и если я ему не по зубам, то тебя пухлый сейчас расколет в момент. Ты ушел на Медную улицу прямо из собственной спальни. Никакого Райленда не было. Девчонки тоже. Это в твоих же интересах, эль Хаарт, поэтому советую меня послушать.

Нейл в ответ только молча кивнул.

В кабинете алмарского посла, помимо него самого, его первого секретаря и писца, обнаружились двое: Зигмунд де Шелоу и высокий темноволосый человек с узким подвижным лицом и короткой косой наездника на затылке. Судя по всему, это и был тот самый «Первый», как окрестил его Фаиз. Человек представился графом Бервиком, энергично пожал Нейлу руку и вслух воздал хвалу Танору, что «всё сложилось так благополучно». Зигги смущенно кивнул другу, Нейл кивнул в ответ, потом поклонился графу, за ним послу, и его благородие пригласил всех сесть. Впрочем, по мнению самого Нейла, посол мог не утруждаться — вся беседа заняла едва ли полчаса. Хозяин кабинета вслед за графом в голос порадовался счастливому стечению обстоятельств, граф рассыпался перед ним и Фаизом в пышных благодарностях, а после Нейла попросили рассказать, что же с ним случилось, и как ему удалось спастись. Нейл рассказал. Обо всём, кроме Кассандры, стараясь даже не думать о ней, — и, судя по всему, слушатели остались вполне удовлетворены. Под конец его благородие выразил надежду, что новому фантомагу Геона больше не придется столкнуться «с таким вопиющим беззаконием», его сиятельство в ответ уверил, что «они об этом позаботятся», и гости откланялись. Провожал их всё тот же секретарь — Фаиз ан Фарайя остался с послом, на прощание учтиво поклонившись графу, небрежно кивнув Нейлу и даже не взглянув на Зигмунда.

Домой сын герцога эль Хаарта вернулся за полдень. Граф Бервик сам привез его в своей карете, под охраной десятка конных гвардейцев и целой дюжины буревестников, — но, увы, лишь затем, чтобы вскоре увезти обратно в столицу. Предупреждение Фаиза оказалось пророческим. Геон своего шанса не упустил. Только кадета Д’Элтар «за пазухой» ему не понадобилось — нашёлся кое-кто поближе…

— Разумеется, о том, что с вами случилось, его светлости знать не стоит, — сказал Нейлу Бервик по пути в восточный пригород. — Мы и так его едва не потеряли. Однако всё зашло слишком далеко, и оставаться дома вам, боюсь, уже небезопасно. Данзар может попытаться еще раз — а мы ведь не хотим, чтобы это случилось, правда?.. Мы найдем, как объяснить его светлости, почему вы исчезли из дома и вернулись с таким сопровождением, — мне не меньше, чем вам, важно его спокойствие. Но потом вы поедете со мной, во дворец. Там вам не будет нужды искать защиты у представителей союзных держав: не спорю, шахри ан Фарайя очень всех выручил, и я искренне ему благодарен, но теперь пришло время Геону взять на себя заботу о вас.

Всё это было сказано мягко, с доброжелательной полуулыбкой, и в каждом слове его сиятельства слышалось лишь искреннее участие, но это был откровенный и неприкрытый шантаж. Если любящий сын не хочет свести больного отца в могилу, он должен сделать так, как ему велят. Что оставалось Нейлу? Только вновь молча кивнуть и покориться судьбе…

Герцогиня эль Хаарт встретила их в холле. Бервик склонился над ее рукой, дежурно отвесил какой-то великосветский комплимент, поинтересовался самочувствием его светлости и объявил, что обстоятельства требуют нарушить его уединение. Герцогиня попыталась воспротивиться, но его сиятельство сумел настоять на своем. Герцогу эль Хаарту сообщили о визитере, ее светлость провела гостя в комнату супруга, а Нейл отправился к себе, собираться. Бервик уверил его, что во дворце у него будет всё, чего бы он ни пожелал, и укладывать многочисленные сундуки нет нужды, но Нейл не хотел ничего у него брать — ни у него, ни у короля. Да и много ли ему требовалось?.. Он достал с нижней полки платяного шкафа большой саквояж, уложил в него какую-то одежду, запасной футляр с бритвенными принадлежностями, несколько чистых тетрадей — остальное, то, что осталось в номере доходного дома, ему привезут — и защелкнул замки. Вроде всё. Словно прощаясь, он обвел взглядом спальню, вспомнил, что забыл взять щетку и зубной порошок, и подошел к умывальному столику. Взгляд его упал в зеркало.

— Дурак ты, эль Хаарт, — невесело улыбнувшись своему отражению, обронил Нейл. Потом отвернулся, так и не взяв из стакана зубную щетку, и наморщил брови: на столе лежал тряпичный узелок, что еще во флигеле сунул ему в руки Фаиз. «Твоё барахло», — сказал он, и только сейчас Нейл понял, что оного «барахла» как-то уж слишком много. Узелок был увесистый — но ведь испорченную одежду Гаяр выбросил, а в карманах брюк кроме драконьего когтя, часов, амулета да носового платка ровным счетом ничего не было!..

Нейл вернулся к столу и развязал узелок, оказавшийся ярким шейным платком. Внутри, аккуратно завернутый в бумагу и источающий ароматы миндаля и ванили, обнаружился большой брусок пастилы — фунта на полтора, не меньше. Рядом лежали начищенные до блеска часы. А между ними и пастилой примостился какой-то продолговатый бархатный мешочек, которого Нейл прежде и в глаза не видел. Молодой человек взял мешочек в руки. Ослабил горловину, перевернул над столешницей, и на стол, глухо брякнув, упала курительная трубка. Простая, металлическая, точно такая же, какой обычно пользовался Фаиз, только совсем новая. Следом за ней из мешочка выпали маленький раскладной тампер, кремень и огниво. Нейл заморгал. «Что это? — озадаченно подумал он. — Это же не мое, я и трубку-то никогда не курил!» В полном недоумении он сжал в ладони похудевший мешочек и, услышав тихий хруст бумаги, запустил пальцы внутрь. Нащупал свернутую трубочкой записку, вынул на свет, развернул… «С днем рождения, святоша, — прочел он. — Расстегни уже хоть пару пуговиц!»

Нейл вспомнил, как однажды алмарец обозвал его «застегнутой на все пуговицы кислятиной», хмыкнул и почесал в затылке. А потом против воли улыбнулся: подарок, конечно, был куплен загодя, в рамках всё того же приказа, но Фаиз и тут себе не изменил…

Позади скрипнули дверные петли.

— Нейл? Ты здесь? — услышал он голос матери и обернулся. Герцогиня эль Хаарт, войдя, прикрыла за собой дверь. — Я ничего не понимаю! Где ты был? И почему домой тебя привез граф Бервик?

— Он мне встретился на Центральной, когда я возвращался из госпиталя, — сунув записку обратно в мешочек, заученно соврал Нейл. — Оказалось, что нам в одну сторону…

— Так ты был в госпитале?

Мать подошла и присела на соседний стул. Нейл кивнул:

— Да, решил заглянуть воронкой, чтоб побыстрее, продлить отпуск — не думал, что так задержусь. Прости, мама. Я планировал успеть к завтраку, но не случилось. То одно, то другое…

Он опустил глаза. Лгать матери в очередной раз было стыдно, да и история, которую за него придумал всё тот же Бервик, была шита белыми нитками, но не рассказывать же, где он на самом деле провел эту ночь?.. «Сердце у мамы здоровое, — подумал молодой человек, — и ей всего чуть за сорок, но лучше не рисковать».