Приключения Мишеля Гартмана. Часть 1 - Густав Эмар

Она сняла с себя плащ, спрыгнула с кровати и, улыбаясь, заняла место у стола.

— О чем идет дело? — спросила она. — Почему вы нас созвали в эту конуру вместо того, чтоб принять нас у себя, а в особенности, зачем вы не оказали мне гостеприимства или, по крайней мере, не допустили остановиться, где я останавливаюсь всегда, в гостинице «Париж» ?

— Вот сколько вопросов, любезная баронесса! — смеясь, ответил Жейер. — Но имейте терпение, прошу вас; я надеюсь скоро удовлетворить ваше любопытство в нескольких словах. Прежде всего я должен вас предупредить, что вы напрасно возвратились в Страсбург, где ваше присутствие в эту минуту очень опасно для вас.

— Как! Я женщина, что могут сделать со мною?

— Я не знаю, милая баронесса. Только предупреждаю вас, что мне очень хотелось бы знать, что вы далеко отсюда. Словом, на вас донесли страсбургским властям, или, чтоб выразиться яснее, на вас указали как на весьма деятельного агента Пруссии.

— Вы уверены в этом?

— Ко мне адресовались, чтоб собрать сведения о вас.

— Когда так, я спокойна. Вы, верно, доставили сведения превосходные.

— Я? Нет, баронесса; напротив. Я объявил, что знаю вас очень мало, что вас ко мне адресовал мой парижский корреспондент и что я имел с вами только сношения деловые.

— Это правда, — прошептала она с некоторой горечью, — я должна была ожидать, что вы отречетесь от меня.

— Ваши слова жестоки, баронесса, но я ими не оскорбляюсь. Я должен был действовать таким образом для вашей собственной пользы, а в особенности для пользы дела, защищаемого нами. Будьте рассудительны, милая баронесса. Если б я был так прост и признался, что имел честь быть особенно с вами короток, неизбежно случилось бы вот что: не только вы, но и все наши друзья сделались бы подозрительны. Не правда ли? Тогда старались бы разузнать наши отношения, может быть, зашли бы дальше и, несмотря на все принятые предосторожности, успели бы или домашним обыском, или иначе найти признак, хотя самый ничтожный, наших сношений с Пруссией, и этого было бы достаточно, чтоб нас погубить. А теперь, действуя таким образом, я все спас и все уберег. Вы понимаете, что я остерегся упоминать, что вы вернулись во Францию сегодня. Думают, что вы в Пруссии; следовательно, нам нечего бояться.

— Хотя ваши объяснения несколько запутанны, любезный Жейер, — ответила, улыбаясь, баронесса, — я допускаю, их. Теперь что будем мы делать?

— Извините, баронесса, не станем изменять вопрос. Не вы должны спрашивать меня, что мы будет делать, а напротив, должны сообщить нам серьезные причины, которые могли побудить вас так неожиданно вернуться в Страсбург, откуда вы только несколько дней тому назад удалились так поспешно.

— На этот раз вы попали метко и вы правы, Жейер, но позвольте, в безопасности ли мы здесь?

— На этот вопрос я должен отвечать, баронесса, — сказал Поблеско. — Это квартира была нанята мною три года тому назад, под именем Феликса Папена. Жильцы этого дома — работники, отправляющиеся на работу на восходе солнца и возвращающиеся только затем, чтоб лечь спать. На этой площадке есть еще одна квартира, и она пуста уже три месяца. Притом, от нее мы отделены маленькой комнатой, так что если б квартира и была занята, то невозможно было бы слышать, что мы говорим. Я слыву странствующим музыкантом, который проводит жизнь на ярмарках и ведет себя степенно.

— А все-таки позвольте посмотреть, — сказала подозрительная баронесса.

Встав бесцеремонно, она схватила лампу и отворила дверь в комнату.

Комнатка эта освещалась одним окном. Стена была занята чемоданом, наполненным платьями всякого сорта, которое, вероятно, Поблеско надевал, когда хотел перерядиться.

— Удостоверились вы? — спросил Жейер, смеясь.

— Да, — ответила баронесса, возвращаясь и садясь, — комнатка пуста и никто не может нас слышать. Итак, я скажу вам, господа, что я вернулась в Страсбург нечаянно, для того чтобы сообщить вам чрезвычайно важное известие, которое, без сомнения, будет вас интересовать. Прежде всего надо вам знать, господа, что пиэтисты вогезские начинают волноваться. Они трудятся деятельно для нашего дела. После висембургской битвы некоторые из них вошли в сношения с немецкой армией. Я не преувеличиваю ничего, говоря, что влияние этих раскольников очень велико в Вогезах. Их связи очень распространены и располагают они огромными средствами. Причину, заставляющую их действовать, мы еще не разобрали, и я твердо убеждена, что они присоединяются к Пруссии для собственной своей цели и личных выгод, потому что, по моему мнению, найди они малейшую выгоду служить Франции, они служили бы ей, а не Пруссии, к которой — я не должна этого скрывать — они обнаруживали весьма глубокое презрение. Стало быть, поведением их руководит не национальность, а религиозный интерес. Они, без сомнения, предполагают, что при протестантском правительстве им легче будет жить по-своему и исполнять суеверные обряды, составляющие основание их верования.

— Я сам так думаю, — сказал Поблеско.

— И я, — подтвердил Мейер.

— Их главная квартира, или, по крайней мере, то место, где они учредили центр своих операций, отстоит не более как на десять миль от Страсбурга; разумеется, это в горах. Там у них уединенный дом, в окрестностях Штеймеха, кажется, и называется он Дубовая Ограда.

— Э! Да хозяева этого дома мои старые знакомые. Их зовут… позвольте…

— Я также знаю их, — перебил Поблеско, — я был у них недели две тому назад. Их три брата. Эти фанатики, мрачные, свирепые, не имеют никаких сообщений со своими соседями. Братья Штаадт, не так ли? Они имеют значительное состояние, которым управляют сами.

— Именно, — сказал барышник.

— Действительно, — сказала баронесса, — три брата, о которых вы говорите и к которым я прямо обратилась, приняли меня чрезвычайно вежливо.

— К ним нелегко пробраться, — сказал Поблеско.

— Это правда, — сказала графиня смеясь. — Они таинственны как роман Анны Радклиф, и для того, чтобы переступить порог их дома, надо знать пароль и предъявить известный знак. Я должна была вручить им очень важную депешу, содержание которой неизвестно мне. Но они показались мне очень довольными, потому что сказали без уверток, что мы можем положиться на них во всем, что многие из их родственников уже уехали в главный штаб немецкой армии предложить свои услуги. Заметьте мимоходом, господа, что эти люди, несмотря на их преувеличенное пуританство, сильно подозреваются в разной незаконной торговле, как, например, контрабанда. Все эти пиэтисты, несмотря на свой заказной ригоризм, любят больше всего деньги; чтобы достать денег, для них все средства хороши. Их сношения с контрабандистами, жидами, пограничными разносчиками-цыганами не составляют тайны ни для кого. Вы видите, как выгодно может быть для нас их содействие. После двух-трех продолжительных разговоров я рассталась с ними и вернулась в Страсбург, как мне было приказано, чтобы предупредить вас, господин Поблеско, о результате моего поступка. Вам необходимо сейчас принять меры и пустить все в ход, чтоб окончательно привязать этих людей к нам. Теперь, когда я исполнила мое поручение, мне остается только просить у вас способа оставить Страсбург как можно скорее.