Шайя (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Ужасно привязчивые, − неодобрительно косясь на них, призналась она, − сначала они мне показались гадостью, а теперь вот никуда без них. Наваждение какое-то! А вы любите что-нибудь грызть?

За этим ненавязчивым вопросом последовали другие, и вот уже Игараси вспоминал самые яркие события в своей жизни, а Шайя подсунула ему бутылку с водой, видя, как у мужчины пересыхает горло от долгого рассказа о своей жизни.

Он ей говорил о ребятах, что летали рядом с ним; о том, кто ставил его на крыло и о тех, кому пришлось помогать ему, а Шайя улыбалась, кивала, отстранённо поддерживая разговор, а сама разглядывала проявляющиеся вокруг мужчины символы.

Перед ней сидел прирождённый воин-защитник. Тестовая программа не ошиблась, направив его когда-то в лётную космическую школу. Мужчина не сможет просто жить и выполнять работу ради заработка. Ему важно знать, что его жизнь, действия, поступки имеют цель, и ближе всего ему защита других и торжество справедливости.

Шайя была удивлена символами огня и веры в светлое в его душе. Наверное, в иных обстоятельствах она была бы напугана, приняв мужчину за фанатика, но сидящий перед ней человек вызывал у неё сильнейшее, до жжения, желание помочь ему. Он не простой обыватель, он очень нужная единица общества, тёплая, горячая, сильная. Такие, как он, помогают верить другим в добро.

У Игараси присутствовали задатки следователя, и при соответствующем образовании он мог бы ловить преступников, но для этого ему пришлось бы пройти слишком длинный путь, к тому же знаков, подсказывающих о его любви к активным действиям, было больше, чем символов о тяготении к рассуждению или построению логических цепочек.

Шайя целиком погрузилась в отлов малейших подсказок и, кажется, ей удалось что-то нащупать.

— Скажите, а у вас остался страх попасть в ту же ситуацию, в какой вы побывали?

Игараси замолк и долго молчал, а потом отрицательно качнул головой.

— Модификации в мозге у вас удалили?

Мужчина опустил глаза, а Шайя увидела на его изуродованном лице заигравшие желваки. Приятная беседа закончилась, и он сейчас наверняка сожалеет о своей откровенности.

— Они не работают, но мне ничего не удалили. Здесь это невозможно.

— То есть, вы сейчас живете как обычный человек или, как модно говорить, чистый. Слышали такой термин?

— Слышал.

— Ну что ж, я предлагаю вам выбор! В зависимости от того, что вы предпочтёте, мы составим план достижения конечной цели.

Шайя была довольно тем, что услышала и с удовлетворением наблюдала за зелёными бликами, которыми напоследок блеснули уходящие в туман символы.

— Для вас не секрет, что в последние года идут принципиально новые разработки кораблей, катеров, боевых единиц и прочего. Тут я не сильна, но знаю точно, что есть проблема с испытателями всей этой техники. Достижения изобретателей рассчитаны на новое поколение, на поколение чистых пилотов. А откуда у них опыт? Им потребуется время, чтобы почувствовать машину, дать внятную характеристику её сильных и слабых сторон. Вы меня понимаете?

Мужчина смотрел на Шайю безотрывно, и в его глазах зажигалось понимание.

Её сердце сжалось от сочувствия. Обиженный, потерянный, озлившийся большой ребёнок, но с верой в чудо и готовностью увидеть его, поверить и принять всей душой.

— Но у меня укреплён скелет и вставлены искусственные мышечные волокна? — взволнованно признался он.

— Это может стать проблемой лет через десять-пятнадцать. Вряд ли раньше вас потеснят ваши конкуренты. Но кто знает, каких высот к тому времени вы добьётесь, и какой путь себе выберете? Ваше тело будет восстановлено, получен новый опыт и, быть может, вы решите вновь пойти учиться, чтобы занять, к примеру, должность инструктора в испытательном центре, а может, и что другое. Сами понимаете, всё переменчиво, и кто знает, какие перспективы ещё появятся у вас?

Игараси опёрся единственной рукой о стол, сжав кулак и наклонил голову. Частое дыхание показывало, что он сильно взволнован. Шайя дала ему время успокоиться и вскоре он спросил:

— Вы упомянули о выборе?

— Да. Второй путь для вас я вижу как раз в области преподавания. Ваша ответственность и разумное спокойствие к неудачам подопечных — основной козырь. Вы умеете летать как с гаджетами, так и… научитесь летать без них. И вы сможете толково передать свой опыт. Как видите, ничего нереального я вам не предлагаю.

— Но в каждом вашем варианте требуется дополнительное обучение и здоровое тело, а военное ведомство отказалось от меня.

Игараси спорил, но видно было, что он с жадностью ждёт улыбки девушки и её небрежного жеста, обозначающего, что-то вроде недоуменного: «Разве это проблема?»

— Не ведомство, а программа так паршиво сработала, − с сожалением констатировала Шайя. — Всю медицинскую помощь вы должны были получить в полном объёме здесь, так как формально на станции всё для этого было в наличии до недавнего времени. Программа не могла учесть особых обстоятельств, вроде острейшей нехватки первоклассных медиков, запредельное количество раненных, так как эти обстоятельства в политических целях умалчиваются.

Шайе было неприятно разъяснять увечному пилоту, как так получилось. Мало того, что ему не оказали положенную помощь, так он ещё оказался выброшен из привычной ему жизни. Но Игараси должен понимать, что предали не люди, а его перемололи бездушные жернова системы. Пусть он злится, но не считает себя преданным.

— Вот и получилось, что формально вам оказали полноценную помощь, и раз после неё вы остались калекой, то программа вывела вас в отставку. Официально военных действий мы сейчас ни с кем не ведём, значит программа вполне обоснованно вас забраковала и не оставила никаких льгот.

Девушка подтянула к себе пакет с какао и разгрызла один боб. Она внимательно следила за эмоциями Игараси и с горечью понимала, что раньше он даже не задумывался о том, как работают все эти программы.

Он летал, компьютер считал вылеты, без обмана распределял часы отдыха, зарплату… Программа была безупречным другом! А дальше шок и слова трибуна о том, что Игараси − калека-отставник. И все последующие события стали нескончаемым шоком!

— Вы не отслужили в космосе минимальных тридцати лет, чтобы рассчитывать на какие-либо льготы, формально вы пострадали по собственной оплошности, вам была оказана помощь, но вы не изволили выздороветь, в чём оказались вновь виноваты. Программа − не человек, она действует по определенному алгоритму, − поясняла Шайя, чувствуя, что понимание ситуации и выяснение деталей необходимы этому мужчине.

— Из-за вашего эмоционального и физического состояния тестовая программа не смогла адекватно определить ваше будущее, и вы получили статус бесперспективного работника, а проще − безработного, в котором планета не нуждается. Всё! Замкнутый круг из-за кучи формальностей! — девушка хлопнула в ладоши, ставя точку в неприятной части разговора и сразу улыбнулась, продолжая: — Но есть прямо противоположная куча формальностей, благодаря которой я помогу вам вылечиться, выучиться и вернуться под крыло военного ведомства!

Шайя поднялась, предлагая господину Игараси тоже подняться:

— Так что ваши спокойные, наполненные страданием дни остались позади. Завтра я жду вашего ответа и исходя из него составлю вам ваш жизненный план до того момента, как вы будете приняты на работу. Задача ясна? — весело рявкнула Шайя.

— Так точно, − выпалил мужчина.

В его глазах плескалось смятение.

Ему требовалась передышка, чтобы принять новую реальность и сжиться с ней. Своё будущее, обиду на врачей, подозрение непонятно в чём трибуна, товарищей… они все были рядом, а он не мог принять их помощь, терзаемый разочарованием, непониманием…

— Ну что ж, жду вас завтра в это же время! — Шайя вглядывалась в него, боясь пропустить что-нибудь плохое, но мужчина кивнул и, расправив плечи, вышел, попав в руки караулившего товарища. А она готова была горы свернуть, только бы оправдать его взгляд, полный надежды.