Некоторые вопросы теории катастроф - Мариша Пессл

– Вслед за отцом.

– О, ваш отец работал в полиции? Восхитительно!

– И его отец тоже. Несколько поколений.

– Я считаю, напрасно молодежь не идет работать в органы. Одаренные дети выбирают престижную профессию, а разве это им приносит счастье? Ох, вряд ли! Нам нужны умные люди, крепкие. Чтобы голова соображала.

– И я то же самое говорю!

– Да что вы?

– У моего давнего друга сын переехал в Брайсон-Сити. Работал банкиром, ненавидел свою работу. Вернулся, я его взял к себе. Говорит, никогда в жизни не был так счастлив. Но тут особый человек должен быть. Тут не всякий…

– Конечно не всякий! – подхватил папа.

– Мой двоюродный брат не выдержал. Нервы подвели.

– Могу себе представить!

– Я сразу вижу, продержится или нет.

– Серьезно?

– Конечно. Одного взял, из округа Слудер. У нас все считали, отличный парень. А я – нет. По глазам увидел – не то. Через два месяца он удрал с женой одного хорошего человека из нашего следственного отдела.

– Не угадаешь ведь, – вздохнул папа, глядя на часы. – Я бы рад еще поговорить, но…

– Э-э…

– Доктор здесь, говорят, очень хороший. Он считает, что Синь лучше вернуться поскорее домой и отдыхать, пока не восстановится голос. Будем очень ждать новостей об остальных ребятах! Уверен, мы в надежных руках.

– Спасибо.

Коксли тоже встал, и они с папой обменялись рукопожатием.

– Это вам спасибо! Если будут еще вопросы, звоните. У вас ведь есть наш номер телефона?

– Э-э… Есть.

– Замечательно! Если мы чем-нибудь сможем помочь, только дайте знать.

– Конечно. Всего вам хорошего!

– И вам всего наилучшего, Марлоу!

Инспектор толком не успел понять, что происходит, – даже я не успела толком понять, что происходит, а инспектор Коксли уже ушел.

Глава 24. «Сто лет одиночества», Габриэль Гарсиа Маркес

Если ты испытал тяжелое впечатление – нечаянно увидел мертвеца, – внутри у тебя происходит непоправимый сбой. Маленькая техническая неполадка где-нибудь в мозгу или в нервной системе.

Кого миновала такая неприятность, попробуйте представить себе вот что: самая быстрая птица в мире, сокол-сапсан (Falco peregrinus) во всем своем великолепии мчится с небес к ничего не подозревающему голубю на скорости более двухсот пятидесяти миль в час, и вдруг, за пару секунд до того, как закогтить добычу, сокол чувствует головокружение, сбивается с курса, входит в штопор, «противник заходит с юга», «бинго, Скиталец убит»[403], еле-еле выравнивается, набирает высоту и, ошеломленный, планирует на ближайшее дерево – осмотреться и прийти в себя. Сокол цел и невредим, но весь остаток жизни (общей продолжительностью от двенадцати до пятнадцати лет) он уже не сможет больше пикировать настолько же стремительно и безоглядно, как все прочие сапсаны. Центр равновесия у него чуточку сбит, и это уже навсегда.

С точки зрения биологии для такой, пусть крохотной, но невосполнимой ущербности нет никаких оснований. Рассмотрим случай муравья-древоточца: наткнувшись на мертвого сородича, он даст ему полежать спокойно от пятнадцати до тридцати секунд, а потом вытащит безжизненное тело из гнезда и выбросит в общую кучу отходов, состоящую из песка и пыли (см. «Все мои дети. Откровенные признания муравьиной царицы», Стронг, 1989, стр. 21). Млекопитающие тоже воспринимают смерть весьма обыденно. Тигрица до последнего защищает своих детенышей от постороннего самца, но после того, как они убиты, «встряхнувшись, без колебаний спаривается с ним» (см. «Прайд», Стивенс-Харт, 1992, стр. 112). Приматы умеют горевать, – «нет скорби глубже, чем горе шимпанзе», утверждает Джим Гарри в своей книге «Создатели орудий» (1980), – но скорбят они только о ближайших родственниках. Известны случаи, когда самцы шимпанзе без всякой видимой причины убивали не только соперников, но и детенышей, и больных или слабых членов своей или чужой стаи, а иногда и поедали их (стр. 108).

А я не могла, как ни старалась, подражать хладнокровию животного царства. У меня началась бессонница. Не та милая романтическая бессонница, когда влюбленная девушка всю ночь напролет ждет не дождется утра и тайной встречи с возлюбленным в укромной беседке, а мучительная, липкая бессонница, когда вертишься в постели и подушка постепенно обретает твердость деревянной доски, а простыни, промокнув от пота, хлюпают, как болотистая почва в национальном парке Эверглейдс во Флориде.

В первую ночь после больницы ни Ханну, ни Джейд с компанией еще не нашли. Дождь бесконечно барабанил по окнам, а я смотрела в потолок, испытывая непривычное ощущение в груди – как будто там пусто и вот-вот что-то проломится, как старый асфальт на дороге. В голову лезли тупиковые мысли. Самая настырная – мечта кинопродюсера: всепоглощающее, хотя совершенно бесполезное желание смыть к чертям последние сорок восемь часов своей жизни, уволить режиссера (потому что он явно не соображает, что делает) и переснять весь фильм заново, основательно подправив сценарий и пригласив на главные роли других актеров. Было противно, что я тут сижу в уюте и безопасности, в шерстяных носках и синей фланелевой пижаме, купленной в детском отделе универмага «Стикли». Противна даже чашка чая «Апельсиновый цвет», которую папа поставил на самый угол прикроватного столика (чашка с надписью «Хороша ложка к обеду» торчала на столике, как волдырь на ровном месте). Я стыдилась своего чудесного спасения, как стыдятся беззубого дальнего родственника, который брызгает слюной при разговоре. Я не хотела быть единственной выжившей, как Отто Франк, как Анастасия, как Кудряшка, как Тревор Рис-Джонс[404]. Я хотела вместе с нашими переживать все несчастья.

В таком состоянии душевного раздрая неудивительно, что я на все десять дней весенних каникул поддалась мрачной болезненной влюбленности, которая не приносила мне ни капли счастья.

Моя равнодушная и ветреная возлюбленная – двуполое двухголовое существо, известное под именем «Программа местных новостей, Новости-13». Я смотрела ее три раза в день («Утренние новости» в пять, «Новости» в час дня и «Вечерние новости» в 23:00), но все двадцать четыре часа в сутки голова моя была заполнена ее рассказами, ее пиджаками с подплечниками, ее шуточками и рекламными паузами (не говоря уже о вечном закате на заднем плане). Я не могла есть, даже и не пыталась уснуть, не отсмотрев дополнительные выпуски в 6:30, 9:00, в полдень и в 12:30.

Как и всякий роман, отношения наши начались с больших надежд.

– А теперь – местные новости, – сказала Черри Джеффрис, вся в розовом, точно баночка таблеток от изжоги, с карими глазами и скупой улыбкой, как будто поперек лица натянули аптечную резинку. Шапка густых белокурых волос плотно сидела на голове, как колпачок на шариковой ручке. – Этот детский сад называется «Солнышко», но Департамент общественной безопасности желает, чтобы солнышко поскорее закатилось, поскольку уже не раз поступали жалобы на жестокое обращение с детьми в данном учреждении.

– Владельцы ресторанов протестуют против решения муниципалитета об очередном повышении налогов, – прочирикал Норвел Оуэн.

Единственная приметная особенность Норвела – типично мужская плешь, по форме напоминающая узор швов на бейсбольном мяче. Также примечателен был его галстук с узором из устриц, мидий и прочих моллюсков.

– И наконец, сегодня мы поговорим о том, как можно развлечься в нашем городе в этот субботний вечер. Все это и многое другое вы услышите в сегодняшнем выпуске новостей.

Над плечом Черри, словно внезапное озарение, вспыхнул зеленый квадрат с надписью: «ПОИСК».

– Но вначале наша главная тема! – объявила Черри. – Продолжаются поиски пятерых школьников и учительницы, пропавших в национальном парке «Грейт-Смоки-Маунтинс». Администрацию заповедника оповестили о случившемся сегодня утром, после того как житель округа Янси обнаружил неподалеку от шоссе четыреста сорок один шестую школьницу. Девочка целую ночь провела в лесу под открытым небом. Ее доставили в местную больницу и позднее выписали. Врачи говорят, что ее состояние стабильно. Шериф округа Слудер рассказал следующее: школьники приехали в заповедник в пятницу вечером, чтобы провести здесь выходные, однако затем они потерялись. Поисковым группам приходится работать в условиях ухудшенной видимости из-за дождя, ветра и сильной облачности. По крайней мере, температура остается выше точки замерзания, поэтому рейнджеры заповедника и полиция округа Слудер надеются, что детей и учительницу удастся спасти. Мы всей душой сочувствуем семьям пропавших и желаем успеха поисковым группам!

Черри взглянула на лежащий перед ней на синем пластиковом столе чистый листок бумаги и вновь устремила взгляд в камеру.

– В Западном коневодческом центре Северной Каролины прибавление – прибыл новый пони. Сотрудники центра гарцуют от радости!