Очерки русской смуты - Антон Иванович Деникин

Эта угроза высказывается так часто, прямо и открыто, очевидно, для того, чтобы запугать Польшу и заставить ее идти покорно в орбите германского «Дранга».

Что касается Франции, то и в ней нет ни одной группировки, которая теперь питала бы малейшее доверие к Польше, а орган радикал-социалистов «Эр Нувель» в ноябрьском номере подвел такой итог польской политике:

– Польша прямым и скорым путем идет к четвертому разделу.

Каково же отношение Польши к Национальной России?

Год тому назад я выпустил брошюру на польском языке, изложив в ней историю тайного соглашения Пилсудского с советским правительством и предательства Пилсудским Вооруженных сил Юга России. Брошюра получила распространение в Польше и вызвала отзывы почти во всей польской прессе. Характерно, что большинство газет, по условиям цензурным или по невозможности оправдать содеянное, воздержались от оценки моральной стороны поступка Пилсудского. Только «Польска Збройна», официальный орган военного министерства и нового «вождя» марш. Рыдз-Смиглого, со злобой поведал: «Дело вовсе не в том, искренно или неискренно Пилсудский вел переговоры с Советами или с Деникиным. Дело шло об ослаблении врага и об отношении, на почве личной и исторической, Иосифа Пилсудского к России новой – “красной” и к России старой – “белой”. В белой России Пилсудский должен был видеть извечного врага, тогда как в России красной он мог видеть только кристаллизующийся хаос. История справедлива. Иосиф Пилсудский был орудием кары»… Что же, выкристаллизовался хаос, как будто, достаточно…

Этот зоологический подход «Польски Збройной» и безоговорочный культ Пилсудского разделяется, очевидно, далеко не всеми, так как спустя немного времени в марте правительство сочло необходимым в спешном порядке провести через сейм «закон об охране имени Иосифа Пилсудского», карающий лиц, «в действиях и словах которых будут содержаться элементы, порочащие имя покойного маршала, тюремным заключением до 5 лет»…

Уклонилась также официальная печать от обсуждения вопроса об отношении Польши к будущей России. Причем тот же военный официоз заявил, что делает это «совершенно сознательно».

Еще бы! Чувства правящей группы не требуют пояснений. Ответа же дать, конечно, нельзя, «играя несколькими шарами».

«Мы, русские, – говорит обозреватель польской прессы в “Добровольце”, – также могли бы предъявить исторические счеты полякам – и немалые – и за давнее прошлое, и за “стратагему” Пилсудского, и за настоящее. Но не неповинному польскому народу, a тем правящим кругам его, тем слепцам, которых чувство мести и ненависти толкало и толкает на самоубийственную для своего народа политику в отношении России. История справедлива? Но ведь приговор ее еще не произнесен»…

Все указанные обстоятельства свидетельствуют, как сложно положение Польши в предстоящем разрешении «украинского вопроса», какими противоречиями полон их альянс и с Советами, и с немцами, как болезненно преломляются в сознании русских подданных Польши противоположные устремления немцев, большевиков и поляков. Совершенно неизвестно, куда еще повернет многоликий Янус польской политики и какие неожиданности готовит то обстоятельство, что каждый пятый солдат польской армии – русский.

Во всяком случае, в атмосфере беспринципности и жадности, которые царят на международной политической бирже, все возможно: возможно, что Гитлер с Беком пожелают делить Россию или что Гитлер со Сталиным приступят к разделу Польши.

И то, и другое будет при этом считаться «идеологической борьбой»…

Часть вторая

13

…Эмиграция вообще может иметь большое значение – положительное или отрицательное.

А еврейское рассеяние!..

Хотя всероссийский погром не поддается сравнению с нынешним еврейским по размерам жертв, страданий и крови, однако никогда противобольшевистские течения не достигали на Западе такого напряжения, как ныне противогитлеровское. Подняты на ноги христианские церкви, дипломатия, политические организации, биржи, мировая пресса, даже кинематограф… Для создания «единого демократического фронта против антисемитизма» в Сев. Америке собирался этой осенью Всемирный еврейский конгресс, с участием представителей 32 стран, с привлечением могущественных финансовых организаций. Сила мирового капитала и еврейская солидарность? Первое – несомненно и, конечно, не идет ни в какое сравнение с русской эмигрантской нищетой. Второе – условно. И в еврействе существуют рознь и самоедство, редко только выносимые на страницы общей печати; наиболее сильные, например, американские еврейские общины враждовали между собой, и только появление Гитлера заставило их вступить в более тесное сотрудничество. Но в одном нет там розни, в одном царит нерушимое, абсолютное единение – в деле защиты своей расы.

Вот подобной концентрации сил в главном, в основном – в вопросе о защите российской нации – нет у нас. Не имея силы материальной, мы должны создать моральную силу – в единстве национального самосознания. Только в нем одном. При всех партийных программных расхождениях, при всем пристрастии к тем или другим «вождям» и режимам. И притом – без различия широт и долгот своего местожительства. Необходимо усвоить тактику военного рассыпного строя – идти врозь, а бить вместе. Но бить не друг друга, а большевиков и захватчиков. Почти незамеченным прошел трагический момент, порожденный двойственностью нашего национального самосознания: когда недавно мир висел на волоске, в Лондоне официальное представительство наше заявило, что русская эмиграция «исполнит свой долг в отношении Англии»; в Париже мы читали в эмигрантской прессе, что, в случае войны, русская эмиграция «останется до конца верной Франции»; в Берлине русские национал-социалисты призывали «открыто заявить о своей готовности защищать великие идеи Адольфа Гитлера, которые одни только могут принести русскому народу избавление от иудейского ига»… К чехословацкому вопросу я еще вернусь; сейчас же я хочу остановить ваше внимание на недоразумении, создавшемся вокруг понятия о долге, и вновь повторить те слова, которые сказаны были мною раньше: после того, как весь мир отнесся к великому российскому несчастью, вопрос – только в лояльности и подчинении законам в странах русского рассеяния. Моральные же обязательства к чужим странам должны определяться лишь их отношением к Национальной России. Не может быть сознания своего долга и восприятия родины иным среди русских людей в Берлине и в Варшаве, чем в Лондоне и в Париже. И не может быть для них иного пути, чем тот, которым шло Белое движение, который порос сорными травами пораженчества и псевдооборончества и который можно формулировать в шести словах:

СВЕРЖЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ЗАЩИТА РОССИИ.

Этот призыв, с которым я неизменно обращаюсь к согражданам по ту и по сю сторону рубежа, в обоих указанных эмигрантских течениях вызывает упрек в нереальности. Нельзя – говорят одни – защищать Россию, подрывая ее силы свержением власти… Нельзя – говорят другие – свергнуть советскую власть без участия внешних сил, хотя бы и преследующих захватные цели… Словом,