Двое из будущего. 1903 -… - Максим Валерьевич Казакевич

— Господи, нашли же к чему придраться, — съязвил я, — хочет он быть содомитом, пускай будет. Не мое это дело, а церковное.

— Ага, ага… Так, значит вы с ним заодно?

— Тьфу на вас, Ваша Сиятельство, надоели уже, — эмоционально ругнулся я, так, что офицеры за соседним столиком, что прислушивались к нашему разговору, в открытую повернули головы. — Педерастия не по моей части.

— Ага, но вы его все же покрываете.

— Да, господи, сколько можно?!

— Ладно, ладно, — наконец-то соизволил князь уйти с этой темы, — оставим это. Но давайте-ка с вами поговорим о том, что ваш помощник был замечен в общении с неблагонадежными людьми. Третьего дня его, например, видели, как он вел милую беседу с одним человеком, который уже был уличен в распространении запрещенной литературы. И что вы на это скажете?

— И этот ваш человек на свободе?

— Да, он уже отбыл свое наказание. Но такие грешки не забываются. Так вот, ваш Мурзин. Вы уверены, что если мы обыщем его квартиру, то не найдем ничего запрещенного? А представляете если найдем? Я же его тогда у вас заберу. Надолго заберу. И что вы потом делать будете, а? Как будете управлять своей империей без своего главного помощника?

— Плохо мне будет, чего уж там лукавить, — честно признался я, — да только не найдете вы ничего, потому как находить-то и нечего. Не состоит он ни в каких партиях, ему это неинтересно.

— Интересно-интересно, — с мерзкой ухмылкой заверил князь, — нам доподлинно известно, что он почитывает запрещенную литературу. «Искру» ту же самую он штудирует от корки до корки.

— Она-то как сюда дошла? — удивился я. — Да и выпуск ее уже вроде бы прекратился.

— Ага! — он победоносно воздел палец. — А говорите не в курсе. Все вы знаете, дорогой Василий Иванович, обо всем догадываетесь. Вы же у нас местный прорицатель, все обо всех знаете, будущее предсказываете, — он замолчал на время и, склонив голову, оценивающе посмотрел на меня. — Ну что? И что вы дальше делать будете? Вы уже видите к чему приведет ваше упрямство?

Честно, я себя уже с трудом сдерживал. Не будь Микеладзе княжеских кровей — послал бы его далеко и надолго, не посмотрел бы что при жандармском чине. Хотелось мне ему наговорить много «лестных» слов и, учитывая мой несдержанный язык, я б так и сделал. Но, невероятным усилием воли, прикусил его и смолчал. Мое молчание князь расценил по-своему:

— Ну, тогда я вам сам расскажу. Сейчас прямо из этого ресторана мы отправимся к вашему Мурзину с обыском. Перевернем ему всю квартиру, и, уверяю вас, обязательно найдем и ту самую «Искру» и еще много чего интересного. И тогда мы его арестуем и не видать вам вашего помощника как своих ушей. А у вас на него много чего завязано, он и полезными знакомствами обзаведен, и управляющий он прекрасный. И без него вам будет очень тяжело. А потом мы, придем с обыском на ваши склады и тоже там много чего найдем. Ту же самую взрывчатку, что вы скрыли от учета, например. Ну а если не найдем, то парализуем вашу работу на долгое время. И вот теперь я вас спрашиваю — оно того стоит? Может быть вам лучше проявить небольшую покладистость и все-таки выполнить свои агентские обязанности? Они у вас совсем небольшие и незначительные, так стоит ли из-за них вставать на дыбы?

Он наслаждался своей властью, упивался ею. Сидел напротив меня на стуле, закинув нога на ногу, и с кривой усмешкой, пробивающейся сквозь черную проволоку бороды, наблюдал за моей метаморфозой. А я и злился, и негодовал, и в какой-то момент проявлял растерянность. Наконец, через несколько долгих секунд, я ответил:

— А понимает ли Ваше Сиятельство, что я, прямиком из этого ресторана отправлюсь в резиденцию наместника, и буду просить его о приеме? И понимает ли Ваше Сиятельство, что скажет наместник, когда он узнает, что того, кому покровительствует Вдовствующая Императрица, пытается зажать какой-то там жандарм?

— Гм, да, об этом я как-то не подумал, — с легким смешком ответил он. — Ну, давайте прикинем, что из этого может выйти. Вот вы побежите к Алексееву. Будете там кричать, что такой-то князь, негодяй и пройдоха, пытается вас прижучить и принудить выполнять свои обязательства. Алексеев вам поверит, вызовет меня, а я приду к нему с бумагами, где черным по белому будет написано, что вы, будучи еще в Санкт-Петербурге, пытались устроить покушение на господина Куропаткина, но были вовремя остановлены нашей службой. Наказание за это вы не понесли, но вам была вменена обязанность работать с нами, то есть, вы стали нашим агентом. Да-да, и эту бумагу я ему покажу, как же без нее. И покажу ему, что вам полагается ежемесячная премия за свою работу. Понимаете, что после этого скажет наместник, да? Ну и кто из нас потом окажется дураком? И еще, мне почему-то кажется, что наместник не знает о том, что вы устраивали покушение. Вот это для него станет новостью.

Он открыто надо мной издевался, понимал, что схватить меня за холку ему не составляет труда. Но и я понимал это. Понимал и противился. Здесь в Артуре быть в подчинение у этого наглеца я просто не хотел. Мне Микеладзе был противен. И я мог взбрыкнуть, скинуть со своего хребта князя и ничего мне за это не будет. Меня не арестуют, на меня никак не воздействуют, имущество не отберут. Лишь один Мурзин, по заверениям князя, являлся моими слабым звеном, но и в нем я был уверен. Мой управляющий, не смотря на свою любовь к смазливым мужикам, в политику не играл и всякие там эсеры, эсдеки, народовольцы и многие прочие ему были неинтересны. И даже более того, он как-то мне говорил, что плевать хотел на все подпольные партии, лишь бы власть царская была крепкой и разумной. Потому я и сказал князю:

— Ваше Сиятельство, думаю, стоит прекратить наш разговор. Я остаюсь при своем мнении, и работать с вами я не собираюсь. Единственно, что я буду делать для вашей конторы, так это сообщать вам, куда я собираюсь отбыть, как мне и было предписано при отправлении сюда. В остальном же — увы, мое сотрудничество с вашим отделением на этом заканчивается.

— Ага, — понятливо кивнул он, — что ж…, вы, видимо, или полный дурак, или очень самоуверенный тип. И то и то для вас нехорошо, — он замолчал, пристально