Путешествие на Запад. Том 3 - У. Чэнъэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот гнусный вор, поправший все законы,
Ты – зять могучего царя драконов,
Преступник ты, тебе помог твой тесть
На пагоду низвергнуть дождь кровавый,
Чтоб вы могли в святилище пролезть,
Лишить его неугасимой славы.
Вы – похитители сокровищ древних,
Их преподнес ты в дар своей царевне!
За это вызываю вас на бой:
Так приказал цзисяйский мне правитель;
Так выходи ж помериться со мной,
Ты – храма недостойный осквернитель!
Спеши, чтобы с тобой разделаться я мог,
Мой незаконнорожденный сынок!
Отдашь добром все то, что сам похитил,
И все, что уволок жены твоей родитель, —
Вам всем я жизнь согласен сохранить,
Не то все озеро я ваше расплескаю,
По камешку всю гору разметаю
И разорю бесовскую обитель:
Как порешил я, – так тому и быть!
Зять царя драконов выслушал Сунь У-куна и с холодной усмешкой произнес:
– Так-так-так! Значит, ты идешь за священными книгами? Зачем же тебе понадобилось соваться в чужие дела без всяких к тому причин! Пусть даже я украл сокровище пагоды, тебе-то что? Ты ведь идешь за священными книгами! Ну и иди!
– Э, да я вижу, этот негодяй и грабитель понятия не имеет о справедливости! По-твоему выходит, что раз я не получал милостей от повелителя той страны и не ел его хлеба, значит, мне не следует помогать ему и оказывать услуги; но можешь ли ты понять, что в течение нескольких лет невинно страдают монахи монастыря Золотое сияние, которые приходятся мне собратьями, и причиной их страданий являетесь вы со своим тестем, так как похитили сокровища их пагоды и осквернили ее. Как же могу я не вступиться за них и не снять с них напраслины?
– Ну, в таком случае нам придется померяться силами. Пословица гласит: «Когда воюют – не остается места для жалости», а потому не обижайся, если я буду беспощаден! Смотри, распрощаешься с жизнью, и не придется увидеть священных книг!
Эти слова привели Сунь У-куна в ярость, и он осыпал оборотня ругательствами.
– Подлый разбойник, оборотень! – запальчиво воскликнул он. – Какими же ты обладаешь силами, что смеешь так говорить со мной? Подойди поближе и отведай посох твоего отца!
Но оборотень ничуть не испугался, отбил секирой удар, и вот на горе Каменный хаос разгорелся бой. Это было лютое побоище. В память о нем сложены такие стихи:
Ограбив пагоду, лишив ее сиянья,
Те оборотни заслужили наказанья
За святотатство, дерзость и разбой.
Разгневан был правитель государства,
Узнав про их злодейство и коварство,
И царь драконов утратил свой покой,
Когда, дрожа, ему признались бесы,
Что Сунь У-куну шашни их известны
И что грозит им небывалый бой.
Царю драконов это не по нраву:
Он созывает всю свою ораву
И держит с нею горестный совет,
Сражаться им с противником иль нет?
Однако зять его девятиглавый
Уже в доспехи новые одет:
Неосторожный рвется в бой кровавый!
Весьма самонадеян бес лукавый,
Грозя достойному сопернику расправой:
Самонадеянность – источник многих бед,
Когда не служит истине и праву;
Велик и страшен Сунь У-куна гнев:
О благе храма древнего радея,
Искусно славным посохом владея,
На беса он бросается, как лев,
Стремясь жестоко поразить злодея.
Но тот, в искусстве бранном преуспев,
Своей секирой верною гордится,
И сам торопится с врагом сразиться,
И нападает сам, рассвирепев.
Он сыплет дерзновенными речами
Из восемнадцати разверзтых губ,
Своими восемнадцатью очами
Пронзает, словно острыми мечами —
Глаза его страшны, а голос груб.
У Сунь У-куна руки, что железо —
Не меньше тысячи, пожалуй, цзиней весом, —
Их озаряет благодатный луч,
Чтобы помочь ему в сраженье с бесом:
Однако тот и ловок и могуч!
Секира с посохом взлетают быстро,
И, опускаясь, порождают искры,
Сверкают, словно молнии из туч.
«В чужую ссору лезешь, ты, безумный! —
Кричит в сердцах противник Сунь У-куна, —
Зачем суешь в чужое дело нос?»
«А ты зачем сокровища унес
Из пагоды чужой, скажи на милость?
Быть может, для тебя они хранились?
Что мне ответишь ты на мой вопрос? —
Мудрец ему кричит с великой злобой: —
Верните все, что вы украли оба,
И ты и твой звероподобный тесть,
Иль вам обоим головы не снесть!»
Шум поединка слышен повсеместно —
В широком поле и в ущелье тесном,
В глуши лесов и в тишине небес.
Сражаются враги, но неизвестно,
Кто – Сунь У-кун или оборотень-бес —
Получит в этой битве перевес.
Более тридцати раз схватывались противники, но так и нельзя было сказать, кто победит. Чжу Ба-цзе стоял у подножья горы и наблюдал за боем. Наконец он решил, что бой в самом разгаре, поднял свои грабли и стал подкрадываться, чтобы нанести оборотню удар в спину. Но, как вы знаете, читатель, у беса было девять голов и девять пар глаз. Заметив, что Чжу Ба-цзе подкрадывается сзади и готовится нанести удар граблями, он сразу же отбил грабли концом секиры, в то же время лезвием отразив удар посоха. Прошло еще не то пять, не то семь ожесточенных схваток, но тут бес почувствовал, что ему не устоять перед двумя противниками. Он перекувыркнулся, подскочил и сразу же принял свой настоящий облик, превратившись в страшную гидру с девятью головами.
Увидев такое чудовище, можно было умереть со страху! Вы только послушайте!
Покров на ней из ярких, пестрых перьев,
Подбитых снизу легким пухом белым;
На лапах когти остры, как у зверя,
И как из глыбы высечено тело.
В длину она с морскую черепаху,
А поперек, пожалуй, в три обхвата;
Крыла у ней – огромного размаха,
И девять глав на шее волосатой.
Чудесный гриф, что прочих птиц сильнее,
И с каждою из них готов сразиться,
Остерегается встречаться с нею,
От зорких глаз ее спешит укрыться.
Их леденящий взгляд и дик и злобен,
И голос зычен и громоподобен.