Занимательная Греция. Капитолийская волчица (сборник) - Михаил Гаспаров

Вот так и возникают ложные теории: сперва – бесспорные наблюдения; потом – объяснения, с виду простейшие и естественные, а на деле подсказанные вечной греческой любовью к устойчивому порядку и нелюбовью к хаосу, в частности к пустоте и к бесконечности; и наконец – сцепление этих объяснений в стройную систему, где они поддерживают друг друга. А затем такая система стоит, пока ее не разрушит, с одной стороны, накопление новых наблюдений и опытов, с другой стороны, смена вкуса к устойчивости и покою вкусом к движению и простору. (Это случится в XVII веке при Галилее и Ньютоне.)

Мешали эти теории практике или нет? Мешали, но мало. Представление о том, что в водоподъемных трубах природа боится пустоты, ничуть не помешало александрийскому механику Ктесибию изобрести пожарный насос и водяной орган. Представление о том, что брошенный камень летит, движимый постоянной силой, не помешало именно в эти годы завести настоящую античную артиллерию: катапульты – исполинские луки и баллисты – пращи на колесах, бившие камнями и стрелами с такой силой, что еще в начале XX века некоторые военные специалисты серьезно думали, не возродить ли их в современных армиях. (Изобретены эти орудия впервые были еще при тиране Дионисии Сиракузском. «Вот и конец пришел воинской доблести!» – грустно сказал спартанский царь Агесилай, когда ему показали такую дальнобойную катапульту.) А неверные понятия о падении тел не помешали выстроить у входа в александрийскую гавань седьмое чудо света – Фаросский маяк, башню высотой с 25-этажный дом, простоявшую, не падая, ни много ни мало полторы с лишним тысячи лет – до XIV века.

Фаросский маяк: четырехгранная башня, потом восьмигранная, потом круглый верх. Впоследствии по этому образцу стали строиться башни церквей и колоколен. Свет его был виден в море за 50 км. Простояв пятнадцать веков, он рухнул от землетрясения. Название его стало нарицательным и живет еще в нашем слове «фары»

Античные физики знали зажигательное стекло. Но ни телескопа, ни микроскопа они не изобрели, а пользовались таким стеклом для шуток: например, чтобы навести солнечные лучи на восковую дощечку в руках увлеченного читателя да и растопить на ней все буквы. Античные техники знали силу пара. Но паровой машины они не построили, а построили игрушку для взрослых: маленький котел, сам собой вертящийся на оси. Не в том дело, будто они не могли создать промышленную технику современного типа, а в том, что они не хотели этого.

Вспомним еще и еще раз, что мы видели в главе «Летосчисление»: античный человек испугался бы даже мысли об обществе, стремительно развивающемся неведомо куда. Он хотел общества устойчивого и постоянного, где завтра похоже на вчера и где рабов вполне хватает, чтобы прокормить господ и доставить им возможность беззаботно заниматься красивыми умозрениями.

Слова и вещи

Про то, как можно зажигательным стеклом растопить буквы на воске, говорится еще в комедии у Аристофана (правда, там сказано не «зажигательное стекло», а «зажигательный камешек»: прозрачные камни, тоже преломляющие солнечные лучи, действительно встречаются, хоть и редко). А вот употреблялись ли такие стекла или камешки как увеличительные – как очки или лупы? Археологи твердо говорят «да!» – потому что при своих раскопках они часто находят резные украшения с рисунками, вырезанными так тонко, что без лупы их невозможно даже хорошо рассмотреть, не то что вырезать. А филологи так же твердо говорят «нет!» – потому что ни один античный писатель ни разу не упоминает ни о лупах, ни об очках. Разве что о свирепом императоре Нероне сказано, что на гладиаторские бои он смотрел «сквозь изумруд» – но и то неизвестно, чтобы лучше видеть или чтобы покрасоваться. Археологи возражают: «Ну и что же? о зеркалах писатели упоминают тоже почему-то очень редко, а мы их находим в раскопках на каждом шагу». Филологи отвечают: «а очков не находите никогда». Так и тянется этот спор между наукой о словах и наукой о вещах.

Зеркала и вправду попадаются при раскопках очень часто – потому что греческие модницы просили класть их вместе с собою в гроб. Они небольшие, обычно круглые и, конечно, не из стекла, а из полированного металла: бронзы или серебра. Стекло было драгоценной редкостью – обычно цветное, а не прозрачное, оно шло на украшения и дорогие сосуды. «Оно было б лучше золота, если бы не билось!» – говорили римские богачи. Такие стекла, которые можно вставлять в решетки оконных рам, появились лишь при римских императорах. И когда в средневековой Европе изобрели, наконец, настоящие очки, то первое время в них были не стекла, а прозрачные камни.

Самые-самые

Мы уже перечислили вразнобой все семь чудес света – самые знаменитые создания рук человеческих. Напомним их подряд: это египетские пирамиды; висячие сады Семирамиды в Вавилоне; статуя Зевса в Олимпии работы Фидия; храм Артемиды Эфесской, сожженный безумным Геростратом; мавзолей Мавзола Галикарнасского; колосс Родосский – статуя бога Гелиоса в родосской гавани и, наконец, Фаросский маяк на острове перед Александрией.

Греки любили состязания – любили выяснять, кто самый-самый… Мы уже знаем, что у них был список девяти самых великих лириков; точно так же были списки десяти самых великих ораторов (Демосфен, Лисий, Гиперид, Исократ…), пяти трагических поэтов (Эсхил, Софокл, Еврипид…), пяти эпических поэтов (Гомер, Гесиод…) и так далее.

В одной комедии перечисляется, что можно найти самое лучшее для пира: повара из Элиды (там они упражнялись над олимпийскими жертвами), котлы из Аргоса, вино из Флиунта, ковры из Коринфа, рыба из Сикиона, флейтистки из Эгия, масло из Афин, угри из Беотии, сыр из Сицилии… В другой комедии такой список еще длинней: там есть и травы из Кирены, и рыба с Черного моря, и яблоки с Эвбеи, и изюм с Родоса, и финики – откуда? – конечно, из Финикии, и рабы из Фригии, и наемные воины из Аркадии.

Кто был самый худой человек? Филет с острова Кеоса: он был такой легкий, что ветер сдувал его с ног, и он должен был постоянно носить свинцовые сандалии.

Кто был самый толстый человек? Дионисий, тиран города Гераклеи: у него под кожей был такой слой жира, что он уже не чувствовал прикосновений и жил в полудремоте, а когда с ним нужно было говорить, его кололи длинной иглой.

Кто был самый зоркий человек? Сицилиец Страбон, который, стоя на сицилийском берегу, считал суда в гавани Карфагена, на африканском берегу – по другую сторону Средиземного моря. А может быть, не он, а скульптор Мирмекид, сделавший из меди колесницу меньше мухи и корабль меньше хвоинки сосны?

Кто был самый меткий человек? Индийский стрелок, попадавший из лука в перстень. Александр Македонский захотел увидеть его искусство. Тот отказался. Его повели на казнь; по пути он сказал стражнику: «Я несколько дней не упражнялся и боялся не попасть». Александр отпустил его и одарил за то, что он предпочел смерть бесчестью. А когда к Александру явился другой самый меткий человек, умевший без промаха метать вареные горошины на острие иглы, то он получил от Александра в награду за такое редкое искусство всего только меру гороха.

Кто был самый глупый человек? Афинянин Кики-лион, который сидел на берегу моря и пытался пересчитать все морские волны.

Кто был самый памятливый человек? Трудно сказать. Фемистокл знал по именам всех афинских граждан, царь Кир – всех персидских воинов, посол царя Пирра Киней с одного раза запомнил всех римских сенаторов, царь Митридат Понтийский знал 22 языка, а философ Хармад мог процитировать любое место из любой книги, которую он в жизни читал («а читал он все», – добавляет сообщающий это историк).

Кто был самый льстивый человек? Некий Стасикрат, предлагавший вырубить статую Александра Македонского из горы Афон (той самой, где когда-то разбился персидский флот), чтобы она держала в одной руке город, а в другой – реку.

Кто был самый тщеславный человек? Карфагенянин Ганнон, которому мало было почета от людей, и он хотел почета от животных. Он наловил птиц и стал учить их говорить по-человечески: «Ганнон – бог!», и они научились. Тогда Ганнон с радостью отпустил их на волю, чтобы они разнесли эту весть по всей земле, но глупые птицы, как только вылетели, сразу забыли всю науку и опять защебетали по-птичьи. После этого Ганнон приручил льва и заставил его ходить за собой и носить поноску, но карфагенским старейшинам это не понравилось, они обвинили Ганнона в стремлении к тирании и казнили его.

Кто был самый большой обжора? Может быть, афинянин Нотипп, про которого в комедиях говорилось: «Пошлите его на войну, он один сможет проглотить целый Пелопоннес!» А может быть, это была женщина по имени Клео, которая перепивала и переедала всех мужчин; шутили, что перед ней, как перед Медузой Горгоной, пища от страха обращается в камень.

Кто был самый долголетний человек? Исократ прожил сто лет и в 94 года написал одну из лучших своих книг; софист Горгий прожил 107 лет и, умирая в дремоте, сказал: «Сон передает меня своему брату – Смерти»; а гадатель Эпименид, как мы помним, будто бы прожил 157 лет, но из них 57 лет проспал.