Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ребята, – сказал он тихо, как будто мог спугнуть. – Может быть, ваш отец и это знает?
Текст они сочинили там же, на башне. Адриано, сказав, что «незачем откладывать», выудил из кармана плаща потрепанное перо и какую-то бумагу, осмотрел ее, вздохнул, решительно зачеркнул что-то на одной стороне и выдал ее сестре, присев перед ней, чтобы послужить чем-то типа письменного стола.
Сначала Ксандер думал, что текст должен быть витиеватый, а нужный им вопрос задан намеком, но Адриано и это решительно отмел, сказав, что им и без того загадок хватает, чтобы разгадывать еще и ту, которой им непременно на эдакую эпистолу ответит отец. Поэтому, добавил он, письмо должно быть по делу, но с политесом – и вот тут уже процесс окончательно перешел в руки Одили. Почтительная дочь кратко поинтересовалась отцовским самочувствием, мимоходом осведомилась о погоде в Венеции и здоровье сенатора, чье имя Ксандер забыл почти сразу же, как услышал, а потом написала то, что он впоследствии вспоминал каждый раз, когда слышал слово «политес»:
«Отец, мне нужно знать ответ на несколько вопросов. Первый: как называется артефакт Иберии. Второй: менялось ли его имя когда-нибудь. Третий: знаешь ли ты про пророчество о том, как снять клятву Нидерландов. Тысяча поцелуев и поклон от твоих детей».
Хотя, по здравому размышлению, Ксандер в день Лабиринта и видел помянутого отца, он совершенно внешне его не запомнил, и когда воображал, то в несколько подкорректированном виде одного из Альба, за минусом огня. При мысли о том, что скажет на такое послание такая августейшая особа, его, несмотря на аховую ситуацию, пробрал смех, а со смехом, пусть и поначалу нервным, его наконец отпустило.
– Станцуем? – Одиль встала и протянула ему руку.
– Прямо тут?
– Зачем? Внизу.
Он заколебался – тут было так хорошо, а внизу были иберийцы, особенно Исабель и Летисия, и там как раз заиграло что-то бодрое и с кастаньетами, и…
– Зачем? – в тон сестре возразил Адриано. – Здесь! Вперед, моя дорогая!
– Тут же лед! – едва успела пискнуть Одиль, прежде чем брат хозяйски обхватил ее за талию.
Глазам Ксандера предстал самый безумный танец из всех, что он видел: почти на краю головокружительно высокой крыши, скользя по снегу и льду, закружились эти двое. Изящные туфельки Одили то и дело норовили опасно подвернуться, но каждый раз Адриано успевал ее подхватить – так, что Ксандер даже усомнился, не намеренно ли это было. Но Одиль смеялась, смеялся ее брат, и рассмеялся и Ксандер – и тогда они распахнули ему объятия, и они станцевали уже втроем сумасшедшую смесь хоровода, фокстрота и джиги.
– Вот теперь, – объявил Адриано, когда музыка внизу смолкла, – мой долг выполнен, ты танцевал на балу, друг!
Ксандер шагнул в сторону и чуть не шлепнулся оземь. Одиль с Адриано его постарались подхватить, и в целом им даже удалось удержаться на ногах, хотя и не без некоторой акробатики.
– Нет уж, в следующий раз на полу получше, – заявил фламандец, добравшись с облегчением до их сиденья.
– Следующий раз у нас будет в выпускной, – уточнила Одиль. – Я оставлю тебе танец.
– Идет, – кивнул он.
Несмотря на поздний час, когда они вернулись в Башню Воды, в их гостиной еще вовсю горели свечи, и к тому же играла гитара. Он прислушался: так и есть, судя по голосам, Исабель наслаждалась жизнью и галантностями Мигеля, а то и всех остальных иберийцев тоже. Но после выкрутасов на крыше настроение у него так и осталось на высоте, и он спокойно открыл дверь.
Исабель подняла голову и улыбнулась. По этой широкой улыбке он понял, что дело плохо.
– Вот и ты, принц. А что так рано?
– Скорее это к вам вопрос, – усмехнулся рядом Адриано, проходя к чайнику. – Мигель, Хуан, что ж вы дам с бала так быстро увели?
– Притом почему-то не всех, – добавила Одиль; она преспокойно уселась рядом с Исабелью. Ксандер быстро оглядел гостиную: и в самом деле, ни Алехандры, ни Катлины, ни Леонор видно не было. Впрочем, это ничего не значило: в такую ночь они могли уже отправиться спать.
– Я просто удивлена, – сказала Исабель, и притом громко, по сравнению с мягким голосом венецианки, – что ты не задержался. Или на сегодня ваш клуб разогнали?
Он замер.
– Да, Летисия Тофана мне рассказала про эту милую традицию, – продолжила иберийка. Кто-то хихикнул, похоже, Хуан. – Вообразите, господа, это такой кружок по взаимному нытью о том, какие мы плохие.
– Белла, – тихо сказала Одиль и даже положила руку на руку иберийки, но та ее стряхнула.
– А что, это смешно, по-моему, – продолжила Исабель тем же тоном. – Разве нет? Можно всласть порыдать или посоставлять планы мести. И утешить друг друга любым приемлемым способом.
– Ничего смешного не вижу, – отрезал Адриано. – И вообще, сегодня хорошо бы не засиживаться. Пошли, Сандер?
– Я не договорила.
– Моя донья, стоит ли? – Мигель поднес ее руку к губам, и хотя рука эта лежала в его пальцах несколько безвольно, отнимать ее Исабель не стала. – Это же от бессилия.
Ксандер скрипнул зубами. Вот уж без чьего заступничества и этой вот жалости в глазах он бы точно обошелся!
– Про бессилие вам можно верить на слово, – заметил он. – Вы, дон Мигель, с ним близко знакомы.
Мигель сощурился, Хуан встал, но сказать они ничего не успели: заговорила Исабель, причем так, будто он ничего и не говорил:
– Я считаю, что это ваше сборище – глупо. И запрещаю тебе туда ходить. – Ее серые глаза были непроницаемы, словно сделаны из стекла. – Ты понял? Или мне Приказать?
Только этого не хватало.
– Понял, сеньора.
– Тогда можешь идти.
Адриано едва не выволок его за дверь, но недостаточно быстро, чтобы он не услышал за спиной очередные слова Исабель.
– Ну вот, хотя бы с этой идиотской традицией, – Исабель почти выплюнула это слово, – покончено. Надо же было такое…
В гостиной кто-то отодвинул стул и встал – чуть щелкнули каблуки.
– Ты не права, – услышал Ксандер спокойный голос Одили. – Я иду спать. И кстати, всем это советую.
– В чем…
– Поговорим завтра. Доброй ночи, господа.
Выйдя, Одиль закрыла за собой дверь, а потом, словно их там и не стояло, прошла мимо и исчезла в своей комнате. Ксандер глянул на Адриано, который только плечами пожал.
– Ну, –
