Фабрика офицеров - Ганс Кирст

Хохбауэр перешагнул порог кабачка. Его встретил людской шум, в нос ударил захватывающий дыхание запах вина, пива и пота. Зал был полон фенрихов. Лишь кое-где виднелись девушки в цветных платьях, окруженные фигурами, одетыми в защитную форму.

Раздвижные двери, ведущие в соседний зал, были широко открыты, и там тоже сидели фенрихи, но уже из отделения «X». Хохбауэр поднял в приветствии руку.

— Замечательно, что ты наконец пришел! — крикнул ему Крамер. — Подвиньтесь, друзья!

Появление Хохбауэра заинтересовало некоторых фенрихов из его группы: до настоящего времени он избегал посещения таких сборищ. Но сейчас, придвигая стул, он заявил:

— Должен же я вас когда-то научить, как вести себя в обществе.

Меслер подумал с простодушной миной: «Надо полагать, ты сам-то в этом понимаешь не больше, чем мы. Просто, как мне кажется, больше воображаешь».

— Одно я должен вам сказать, друзья, — заявил капитан Федерс, тасуя карты для следующей игры в скат, — если здесь кто еще раз попробует с меня «стащить штаны», тому придется со мной поближе познакомиться.

В ответ раздался хохот, звучавший почти дружески, однако при этом слышались лишь глухие, сдавленные, прерывистые звуки, среди которых не слышно было открытого товарищеского смеха. Громко никто не засмеялся.

«Стащить штаны» было специальное выражение при игре в скат. Играть собирались Федерс, Крафт и майор медицинской службы Крюгер. Все трое были одеты в белые медицинские халаты, натянутые поверх мундиров. Они сидели в вилле Розенхюгель. Каждый из них имел партнера.

— Должно же наконец случиться, — сказал Крафт Федерсу, — что кто-либо подтасует себе «смерть».

Майор Крюгер предостерегающе взглянул на Крафта, поскольку тот только что совершил нарушение правил. Это выражение тоже относилось к числу жаргонных, принятых у игроков в скат. Но в этом кругу некоторые понятия были строго под запретом. К ним относились: вино, женщины и смерть.

Три партнера трех игравших офицеров висели у них за спиной. Это были инвалиды без рук и без ног. Они свешивали головы через плечи игравших, с тем чтобы можно было рассмотреть карты.

Человек, торчавший за обер-лейтенантом Крафтом, значился в больнице под номером 73. У него было худое морщинистое лицо с грубыми чертами — лицо рабочего, который в мирное время много перенес в жизни, работал на стройках, лесоразработках, за рулем грузовика. Крафт знал лишь, что его зовут Вилли.

— А теперь, — промолвил Вилли, — мы покажем остальным, где раки зимуют. Сейчас мы пойдем по всем. Как вы считаете, господин обер-лейтенант?

— Мы можем рискнуть, — ответил Крафт и кивнул своему партнеру. — При том преимуществе, которое мы имеем.

— Нам нужно играть совместно, — заметил Вилли, человек под номером 73. — Мы закончим отличным образом. Вы не находите?

— А как же иначе, — ответил Крафт. — Вдвоем мы их согнем в бараний рог. И если здесь будет организован турнир, то мы на нем обязательно победим.

Крафт схватил карты, которые ему бросил Федерс. Он медленно разложил их по порядку и взглянул на своего партнера, примостившегося сзади. Он имел многообещающую червонную масть и к тому же две карты бубен. Крафт скользнул правым указательным пальцем по этой выигрышной масти. Вилли кивнул и утверждающе кашлянул.

Крафт оглянулся и заметил с удовлетворением, что доктор не смотрит в его сторону. Таким образом, он поступает правильно. Капитан Федерс взглянул на него с признательностью.

Эта партия в скат была составлена по предложению Федерса. Майор медицинской службы согласился принять в ней участие лишь после долгих уговоров. Этой попытке предшествовала целая серия партий в шахматы. Дальнейшим развитием этих сражений было выделение так называемой комнаты для игр. При этом в играх принимало участие в качестве наблюдателей столько инвалидов, сколько было партнеров.

Подготовка к играм была чрезвычайно сложной. Майор Крюгер проверял у каждого из своих пациентов, принимавших в них участие, психическое, духовное и физическое состояние. Радость тех, кто попадал поле такого отбора к участию в игре, была неподдельной. Но она не должна была стать чрезмерной, так как это могло повредить их здоровью. Крюгер заботился о том, чтобы о результатах отбора остальные калеки не знали и в связи с этим у них не возникал нездоровый ажиотаж. Сама игра также не должна была носить азартный характер. Об этом должны были заботиться основные партнеры, которыми обычно являлись обслуживающий персонал, почти всегда сам Крюгер и часто капитан Федерс. Крафт был здесь в первый раз.

— Нет ли у вас сигареты? — спросил Вилли у Крафта.

Обер-лейтенант Крафт взглянул на доктора. Тот едва заметно кивнул. Крафт закурил, сделал несколько глубоких затяжек и вложил сигарету в рот Вилли.

Вилли курил и тяжело дышал. Он не отрывал взора от карт, которые Крафт держал перед ним в правой руке.

— Теперь мы открываем. Не правда ли, господин обер-лейтенант?

Обер-лейтенант Крафт начал объявлять карты. Собственно говоря, это была задача Вилли, но он в этот момент курил. С его согласия Крафт начал делать это вместо него. Двое других калек отвечали ему. Они делали это медленно, часто предварительно проконсультировавшись шепотом со своими партнерами.

Но право решать имели только они. Это была их игра. Три офицера как бы давали им на время свои руки — и не больше. Изредка калеки пользовались их советами.

Крафт медлил. Он не хотел продолжать игру, не посоветовавшись со своим партнером. Он повернулся к Вилли и вынул у него изо рта сигарету.

— Как вы думаете, — спросил он, — стоит нам подниматься еще выше?

— Будем подниматься насколько возможно! — воскликнул номер 73.

Играющих освещал яркий свет. Он падал на карты, находившиеся в руках офицеров, заливал лица калек, которые не отрываясь следили за этими картами.

У калек были разные лица: у одного грубое и язвительное, у другого тупое и плоское, у третьего искаженное, изуродованное шрамом от лба до левой части подбородка. Сейчас они думали только об игре, и ни о чем больше.

Глаза Крюгера сияли радостью. Было видно, что он счастлив.

— Вы прекрасный партнер, обер-лейтенант Крафт, — сказал майор медицинской службы.

— Так точно, — подтвердил не задумываясь Вилли, — и поэтому мы с ним рискнем еще на одну партию.

— Прекрасно! — воскликнул Крафт. Он вставил остаток сигареты, из которой вновь несколько раз затянулся, в рот человеку под номером 73 и продолжал играть по его указаниям сначала бубнами, затем целым набором червонной масти. Он с треском выбрасывал на стол одну карту за другой.

— Кулаками! — крикнул Вилли Крафту сквозь зубы, поскольку во рту у него торчала сигарета. — Бейте кулаками! Только так утверждается победа.

И Крафт вновь дал на время свои руки Вилли, у которого не было ни рук, ни ног. В этот момент они как бы слились воедино. Они не знали, как это произошло. Они не думали об этом. Но это было так.

— Ну, мой дорогой друг, — сказал Крафт Вилли после того, как игра была закончена и они выиграли, — начнем снова?

— Товарищество — прекрасная вещь, — заявил фенрих Хохбауэр в заднем зале кабачка «Пегий пес». — Я целиком и полностью за него. Но оно должно быть обоюдным. А я не замечаю этого.

Хохбауэр протиснулся между Крамером и Амфортасом на скамейку. Он был в отличном настроении, готов был пойти со всеми коллегами на компромисс и, заняв свое место, принялся внимательно рассматривать присутствующих. В комнате находились около 30 фенрихов. Такое большое количество прибыло сюда, очевидно, потому, что командиру отделения удалось установить тесный контакт с хозяином кабачка. Очевидно, поэтому перед каждым фенрихом стоял полный стакан, а под стулом, на котором сидел Крамер, находился бидон с пятьюдесятью литрами вина. Он мог получить его целую бочку, поскольку выменял хозяину кабачка два фотоаппарата. Во всяком случае, щедрость Крамера была необычной и говорила о том, что его отделение вряд ли могло иметь лучшего командира.

— Пей, Хохбауэр! — говорил покровительственно Крамер. — У нас еще есть. — И Крамер посмотрел торжествующе на соседние столы, где сидели фенрихи из других групп. Хозяин поставил перед ними по одному-единственному стакану вина: на большее у них, очевидно, не хватило средств. Это только потому, дал понять Крамер, что у них нет такого командира, как он. — За ваше здоровье, друзья! — произнес он величественно, и его коллеги ответили ему дружным «Прозит». Крамер был уверен, что его два фотоаппарата сыграли отличную роль. В дальнейшем, думал он, его фенрихи будут всегда стоять за него горой.

Хохбауэр заметил также в числе посетителей кабачка дам. Эти сомнительного пошиба девушки были, вероятно, кухарочками, и сидели они в конце стола, рядом с Меслером, Редницем и, конечно, Эгоном Вебером, который сегодня был без дамы. Он внимательно рассматривал толстую деревенскую красотку, которая сидела за соседним столом.