Борьба за трон. Посланница короля-солнца - Уильям Эйнсворт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваше превосходительство знаете, — продолжал он, — вспыльчивый и жестокий характер этого человека; его надо опасаться.
— Это верно; не так давно он оказал неуважение султану, не сняв пред ним своей шпаги.
— Лицом к лицу я не боюсь его, но он прибегнет к хитростям и увёрткам.
— Есть такая персидская пословица, — сказал персидский посланник: — «Если ты знаешь, что у тебя есть враг, бойся своего повара».
— Он попробует все средства, и мне надо себя охранить. Но здесь, вдали от Франции, находясь в невозможности послать ко двору мои жалобы и обвинения, я могу исчезнуть с лица земли, и это едва заметят. Г-н Ферриоль тотчас же даст мне преемника, и узнает ли когда-нибудь король, что посланник, принятый его величеством персидским шахом, не тот, которому он поручил эту миссию? В таком случае он должен получить известие о моей смерти от Ферриоля, а если виновник в ней последний, то, без сомнения, он пренебрежёт этими мелочами.
— Позвольте мне сказать вашему превосходительству, что вы находитесь в очень неприятном положении, которое я охотно сравнил бы с положением лошади под клыками тигра.
Жан Фабр улыбнулся на этот образный стиль.
— Лошадь может лягнуть. У меня есть одно средство найти защиту.
— Признаюсь, что я его не вижу и не подозреваю.
— Я не могу рассчитывать на покровительство Франции, так как меня преследует её здешний представитель. Он слишком влиятелен при дворе Блестящей Порты, чтобы я обратился к ней. Султану нет никакого смысла и не имеется причины прийти мне на помощь, и он охотно предоставит Ферриолю мою голову, чтобы сделать ему удовольствие. Между тем мне надо проехать половину Оттоманской империи, прежде чем достичь персидской границы, а у меня одно лишь средство обеспечить мою безопасность — это отдать себя под благосклонную защиту власти его могущественнейшего величества персидского шаха. Посланный к нему великим французским государем, я считаю себя в чужеземной стране одним из его подданных и прибегаю к вашему превосходительству, чтобы добиться эскорта и охранного листа. Я могу проехать весь свет, защищённый этим двойным панцирем. Никто не посмеет дотронуться до посланника французского государя, кроме Ферриоля, но я остановлю его руку, так как он не посмеет оскорблять человека, находящегося под покровительством вашего монарха, потому что это значило бы нанести оскорбление вашему государю и повредить превосходным отношениям, соединяющим Персию и Францию. Ферриоль будет принуждён вспомнить, что он покорный слуга и поверенный своего короля.
— Клянусь правой рукой Али, что это — очень умно обдуманное суждение. Поистине Персия и Франция должны взаимно поздравить себя с хорошими отношениями, и нельзя полагать, чтобы посланник когда-нибудь вмешался с целью повредить этим дружественным отношениям, вопреки распоряжениям короля. Ваше превосходительство из страны великих дипломатов.
Посланник прибавил, кланяясь, что немедленно подпишет бумагу, обеспечивающую Фабру покровительство султана. Он извинился, что не располагает многочисленными слугами и не может дать ему более шести охранителей, очень смелых, только что приехавших с последней почтой из Персии, и это будет полезным случаем возвратить их на родину. Разговаривая, он заполнил пергамент персидскими буквами и подписал его.
— Вот вам пропускной лист, на нём недостаёт только печати его величества, чтобы его сделать действительным и годным; это дело одной минуты,
— Я должен вам признаться, что буду лишь тогда спокоен, когда он будет в порядке.
— Я не вижу, откуда здесь может явиться для вас неприятность; но осторожность — мать безопасности, и я сейчас велю приложить восковую печать.
Он ударил в гонг. Появился секретарь,
— Немедленно наложите печать на эту бумагу, — приказал ему посланник.
Только что секретарь исчез через маленькую дверь, как внезапно открылась большая входная дверь, и янычары, находившиеся в прихожей, сделали на караул, а церемониймейстер громко доложил: «Посланник его величества французского короля».
Фабр бросился к своему плащу и пшате.
— Ферриоль здесь! — сказал он живо. — Это чёрт его сюда послал. Он пришёл слишком рано.
— Успокойтесь, я велю сказать, чтобы поторопились с бумагой.
В этот момент в конце галереи показался Ферриоль, высокомерный и с приподнятыми усами. Когда он заметил Жана Фабра, в его взгляде блеснула молния злорадства; он замедлил шаги, как человек уверенный, что захватил добычу, ему более нечего торопиться и что он хочет насладиться своим пиром. Сначала он обратился к персидскому посланнику со словами:
— Ваше превосходительство простит небезупречность моего визита, но у меня есть дело крайне важное.
И, указывая на Фабра, он продолжал:
— Этот господин — искатель приключений, который путешествует с любовницей, переодетой по-мужски; он ложно выдаёт себя за посланника его величества христианского короля Франции; это известный мне заурядный марсельский купец. Я очень сожалею, что принуждён исполнить мой долг здесь, у вас, но мне приказывают это высшие выгоды короля. Жан Фабр, именем короля, я вас арестую.
Восточные нации в ту эпоху уступали во всём западным государствам, особенно Франции и Англии, которые держали себя по отношению к первым хозяевами, поэтому бедный персидский посланник был пристыжен и смотрел с тревогой на дверь, через которую первый секретарь должен был принести пропускной лист. Что касается до Фабра, то с первого же слова он вздрогнул от оскорбления и обнажил шпагу, готовый нанести ею пощёчину плашмя. Его скрытый гнев прорвался наружу.
— Презренный соблазнитель женщин, поставщик преступлений, вы явились слишком поздно. Здесь я под покровительством его величества персидского шаха, который потребует отчёт у нашего короля за ваше обращение со мною. Вы ничего более не можете сделать!
Ферриоль улыбнулся с жестоким состраданием.
— Вы тщетно взываете к августейшему покровительству, которое пришли искать сюда. Я угадал ваши планы и знаю, что пришёл вовремя, прежде чем какая бы то ни было официальная грамота была вам отдана. Если у вас есть королевская охранительная грамота, которую вы требовали, то покажите её мне. Если нет, то слишком поздно, и персидский шах не может ни помочь узнику французского короля, ни освободить его.
Персидский посланник не знал, что говорить, и ему казалось, что Ферриоль не превышает своих прав. Однако он попробовал застенчиво вмешаться, говоря:
— Но, сударь, моё слово...
— Слова ничего не значат, — грубо возразил ему Ферриоль, — и я преклоняюсь лишь пред форменным приказом государя, подписанным и с приложенной печатью. Вы прекрасно
