Леди в странствиях - Яна Тройнич

Я в очередной раз поразилась, какой же красавицей растет дочка Ксюхи. А та, покраснев, подала мне медальон.

- Что это, девочка? Можно взглянуть?

Внутри медальона оказалась маленькая миниатюра с изображением Энн.

- Передайте, пожалуйста, на память дяде Олтэру.

Я улыбнулась:

- Обязательно. Если увижу его.

Как же дети быстро растут! Глядишь, скоро и Клод преподнесет мне подарок в виде невесты.

Я быстро оделась, позавтракала и позвала Регину.

И вот день, которого я так ждала, настал. Регина опустилась на небольшую лужайку. Вдали виднелся лес, и, как во всех известных мне мирах, где жили драконы, скалы. Кажется, нас никто не заметил. Я спрыгнула на землю и уже собиралась на время попрощаться с Региной, как вдруг услышала в голове ее крик:

- Быстро обратно, Елка.

Но я не успела: всадники на драконах взяли нас в кольцо. Раздался приказ:

- Спокойно! Поведете себя правильно - останетесь живы.

Я до боли закусила губу: предупреждала меня моя девочка. Вот уж точно: не зная броду... Стало обидно до слез. Ладно бы сама, так еще и Регину впутала. И услышала новое распоряжение:

- С драконом разговаривать запрещено. Будете следовать правилам, с вами ничего не случится.

Эти слова вселили в меня надежду:

- Красавица моя, ты слышала, что нам сказали? Придется подчиниться их требованиям. Я хочу увидеть Клода.

- До чего ж ты, Елка, наивная, - проворчала Регина, - ладно, потерплю.

Я пока не испытывала страха. Ну какое преступление мы совершили? Я же не скрываю, кто я, откуда, и зачем здесь оказалась. И еще легкомысленно подумала, что не звери же тут живут, выкручусь как-нибудь.

Меня доставили к белому каменному зданию. Стража распахнула железные двери, и я... в буквальном смысле покатилась вниз по ступенькам. Не имей я определенного опыта и знаний, не отделалась бы несколькими синяками да ушибами. Внизу меня моментально скрутили, запихнули в камеру и надели на руку железный браслет, который цепью был прикреплен к стене. Причем на такой высоте, что я могла либо стоять, либо сидеть с высоко поднятой рукой.

В подвале было полутемно и прохладно. Но обиднее казалось другое: я не успела ни среагировать, ни ответить нападавшим. Хоть бы по голове кого треснула! А то попала, как кура в суп.

Потом я услышала в свой адрес насмешки. И тут я не имела права даже обидеться: стыдно было, что так глупо дала себя посадить на цепь. А еще считалась неплохим воином!

За этот день у меня, похоже, перебывала вся местная знать. Я сышала, как произносили имя Эйнэра, значит, кто я такая, знали все. Мне показалось, что это вызывало еще большую ярость: человечка, посмевшая претендовать на повелителя! Мне заявили, что Регина не сможет связаться ни с кем за пределами этого мира и никому ничего сообщить, а, значит, я останусь здесь навечно.

А я подумала: сколько же времени будет длиться эта самая вечность? Долго ли я смогу продержаться в таком положении? Да и кружка воды с куском хлеба явно укорачивают отведенное мне время. Ноги, наверное, скоро превратятся в две тумбы: они уже начали отекать. К тому же, моральные страдания не могут сравниться ни с какими физическими. Мысли о том, что я так никогда и не увижу Клода и погублю Регину, впивались мне в голову, как иглы. Кажется, я умудрилась вовлечь мою красавицу в историю, из которой нам не выбраться.

Как я не пыталась задействовать все клетки своего мозга, ничего путного в голову не приходило. С Региной связаться не могу: камера не зря находится глубоко под землей. Ни один дракон сюда не доберется. Попыталась справится с цепью, но безрезультатно. Она была сделана надежно и, чисто по-эльфийски, красиво. Я невесело усмехнулась: наверное, залетных пташек вроде меня здесь бывает мало. Не жаль использовать в тюрьмах такую красоту.

Среди многочисленных, побывавших в моей камере посетителей, мне больше всего запомнилась шикарно одетая эльфийка. Очень гордая и надменная. Она рассматривала меня с ненавистью и с какой-то жадностью. Впрочем, такие взгляды дам были мне хорошо известны. Она искала, искала во мне изъяны, чтобы потом говорить знакомым: 'и что он в ней нашел?', 'в ней нет решительно ничего хорошего', 'даже представить себе не могла, что ему нравятся такие'. А когда она не выдержала и объявила, что еще придет полюбоваться мной, когда я превращусь в развалину, я даже пожалела ее. Она ревновала, и причиной ее ревности был повелитель. Я тоже могла из ревности оставить соперницу без юбки, но чтобы желать смерти... Нет, так я не поступила бы. Еще бы добавила, что спляшет на моем гробе! Хотя ждать ей, скорее всего, придется недолго. Скоро отброшу копыта. И уж если я совершила такой страшный, по их меркам, грех, почему бы сразу не казнить, да и дело с концом?

Вечером мне сделали послабление: вместо руки приковали за ногу, а к хлебу добавили немного мяса и фруктов. Кажется, кнут решили заменить на, хоть и небольшой, но пряник.

А утром моему удивлению вообще не было предела. Даже забыла про больные ноги. В камеру вошел эльф. В Диаре я на них насмотрелась. Видела больше, чем достаточно, но все они были молодыми и красивыми. За исключением Найриты. Но она была колдуньей... Вот и тут явился старичок. Причем очень добренький. Прямо, родной дедушка.

'Дедушка' долго сидел со мной и ласково разговаривал. Жалел такую молодую и красивую, хоть и человечку. Сокрушался, что по их строгим законам меня теперь не могут отпустить из этого мира, если не случится каких-нибудь изменений в моей судьбе. С каждой минутой улыбка старичка становилась все шире и приятнее. Он поглаживал мою руку и казался таким милым и доброжелательным, что я была готова прильнуть к его груди, плакать от умиления и жаловаться на свою разнесчастную судьбу. Спасло меня от 'исповеди' то, что ладонь обожгло огнем. Да так, что я чуть не вскрикнула. Но каким-то шестым чувством поняла, что об этом мой гость знать не должен.

Я вздохнула и широко открыла глаза. Взглянула в лицо 'доброго дедушки', и поразилась жесткому и пристальному взгляду. Старичок явно старался понять, почему я не поддалась его влиянию. Я попыталась отвлечь его:

- Извините, мне вдруг пришло в голову, что я даже не знаю Вашего имени. Это как-то неприлично и неуважительно по отношению к собеседнику.

По лицу 'дедушки' пробежала тень недовольства. Можно сказать, узница была 'почти готова', и на тебе! Но он быстро взял себя в руки:

- Вы произвели на меня такое впечатление, леди, что я забыл представиться. Магистр Тариэль.

Я про себя подумала: 'перестал бы ты вешать мне лапшу на уши, старичок. Лучше бы прямо сказал, что тебе от меня нужно'. И тут же поняла, кого он мне напомнил. Такому гипнотическому воздействию я уже подвергалась, причем очень существенному. Перед глазами всплыли картины жизни в горной крепости. Вспомнила, как старцы заставили меня поверить, что предо мной молодые, сильные и красивые парни. Да еще столь желанные. И в то, что ожила статуя Бога Огня, я тоже не верила. Скорее, кто-то управлял залом и сумел внушить нам образы того, что мы видели.