Охрана - Александр Торопцев

Сестра в чудеса не верила, хотя брата очень любила. Через пару месяцев он принес ей две тысячи долларов, сказал, что устроился на стройку к Куханову, взял у него аванс и должок друзья вернули. «Деньги честные, не бойся!» – успокоил он сестру, она уже знала, что брат стал бригадиром у Куханова, что тот дал ему аванс, успокоилась, пустив деньги в дело. В последующий годы Егоров не раз подбрасывал ей деньжат «племяшам на подарки». Она пускала деньги в мелкий бизнес, женщина хваткая, современная, без комплексов. Были бы у нее комплексы, она бы спросила себя: «Неужто на стройке, даже бригадиром, можно зарабатывать такие деньги?»

В мае 2000 года Егоров сдал коттеджную улицу заказчику, тот щедро рассчитался с ним, с Кухановым, с рабочими. Они со своими женщинами в ресторане отметили это событие. И вдруг на весь район прозвучал этот выстрел из отцовской охотничьей двустволки в Куханова. Почему? За что?

«Я выстрелил случайно. Хотя за женщину, которую он увел у меня, мог бы и убить его, был бы я помоложе. Вы меня знаете. Все. Большего ничего не знаю и не скажу. Дайте мне адвоката!» – твердил он на следствии, водил за нос ментуру, но не долго.

Уже в конце августа потянулась ниточка следствия к самому важному в жизни Егорова делу, которое он организовал с братками из соседней области. Не отвлекаясь от темы охранников, коротко по этому делу можно сказать следующее. Самые отчаянные из группы Егорова и его братков бомбили фуры, тянувшиеся из разных концов Евразии в Москву, стараясь обходиться без лишних жертв. Удавалось это не всегда. Далее бомбилы перегружали товар в грузовики, отгоняли их в разные черные дыры Подмосковья и соседней области, где уже другие люди Егорова и братков, в том числе и строители на коттеджах из бригады Куханова, которые, естественно, ничего не знали о предыдущей фазе операции, перегружали товар в другие машины, затаривали их в разные склады и складики, ларьки и палатки. Увозившие краденое далеко от Москвы имели все документы – это уж само собой.

Верные люди доставляли Егорову бесценную информацию о фурах с товаром сомнительного свойства, которого в те годы было очень много. И далеко не все владельцы грузовиков тут же бежали в милицию. Именно на это рассчитывал Егоров. И он был не одинок! Он мирно поделил Московскую область с братками, не ругался с ними и делал вид, что в поте лица занимается стройкой Куханова. Однажды к нему из Сибири приехал дружок детства. Он залетел на зону в первый раз на три года раньше Егорова. И по мелочи набрал к восемьдесят шестому году пять ходок. Затем затих надолго, застолбившись в одном небольшом сибирском городке.

О его жизни земляки знали от сестры. В родной деревне он не бывал лет десять. И вдруг прибыл в родные края и первым делом к Егорову. Все верно: свой свояка видит издалека. Родные души. Всю ночь болтали о чем-то, потом дней пять не встречались, дружбан Егорова ходил по родственникам, всех посетил, произвел хорошее впечатление на земляков и, погостив неделю у сестры, уехал в Сибирь.

И никому в голову не пришло, зачем приезжал пропащий человек в свою деревню. Люди добрые так сказали: «Показаться приехал, что, мол, не совсем я пропащий. Костюм имею выходной и все такое прочее. А что? Правильно сделал. Парень-то он был не злой».

Этот парень, друг детства Егорова, жил в Сибири на узловой станции, там и работал. В конце 97-го года здесь пропал вагон с иностранным товаром, которого хватило бы десятку человек на десять жизней. Ментура и нанятые фирмой сыщики даже местных охотников на ноги подняли, даже бывший местный парт– и хозактив. Куда делся вагон?

Сибиряков-то зря тронули. Они и в советские времена не особо-то хорошими помощниками были разных органов, хотя бы потому что почти все их предки прибыли в эту глухомань не по доброй воле. Сибирский тюремно-ссыльный отстойник за пару сотен лет породил здесь особую молчаливую породу русскоязычного населения. Здесь восточно-европейское «не замай» и местное упрямое «однако», слившись в безысходно-добровольном порыве, выпестовали супердоброго человека, который именно по доброте души своей ни за какие коврижки не сдаст человека. Ну если убивца какого-нибудь – так это не человек. А то и с убивцем закавыка выйдет. Мало ли в жизни бывает, когда хороший человек вдруг ружье в руки берет.

Полгода лучшие сыщики искали вагон, не нашли. Еще прошло некоторое время, остывать стали вагонные страсти. Разорилась одна небольшая по меркам огромного государства фирма, ну да что не бывает.

Тут-то и явился хитроумный новый владелец целого вагона к своему корешу, поведал ему свою тайну.

Сложное у них было дело. Фирма, потерявшая вагон, оплатила на два года вперед работу трех бывших следователей, премировала, естественно, не афишируя, местных работников уголовного розыска. Ищите, ребята. Дело тут не в деньгах, а в принципе. На каждую хитрую задницу есть свой винт. И надо заметить, что бывшие следователи и два местных майора честно отрабатывали полученные деньги.

Вагон стоял в укромном месте, чем-то похожим на лесозаготовку из романа Островского, и никому бы не пришло в голову там его искать. Никому. А кому и пришла такая мысль, тот при себе ее держал и свято соблюдал библейскую истину: не укради. Даже краденое не укради. А может быть, краденое тем более не укради. Это же глухоманная Сибирь. Украдешь, люди тебя тут же вычислят. Зачем украл у человека? Другое дело – у фирмы. Рискнул человек. Пусть рискует, если ему своей головы не жалко.

Стоял вагон в укромном месте в абсолютной безопасности, а два кореша почти под сухую целых пять дней к нему подход искали: как бы им этот товар из неволи вызволить да к делу приобщить. Нашли они выход, разработали операцию, и целый год их верные люди, давно и навек лишившиеся своих фамилий и имен с отчествами, извлекали из сибирского тайника товар, добротно, по-иностранному упакованный. Как им это удалось, знают только они, трое безымянных, да Егоров со своим корешом.

Он-то, кореш, и подвел Егорова, который соблазнился на халявный вагон, не подумав… А что тут думать! Там товара на десять миллионов зеленых, такое раз в жизни бывает, такое упускать нельзя. Четко они провели операцию, вовремя закончили ее, через месяц снегопады начались, укрыли они надежно старую одноколейку, пустой вагон. Размечтался Егоров. О загранпаспорте стал подумывать. Конечно, для заграничной жизни, нормальной, больших денег он не нарыл в России, но здесь у него было слишком много врагов-ментов и слишком много дел. В комиссию по помилованию Егоров не верил. Сегодня она есть, завтра ее нет. Эта чисто русская неопределенность уже не раз била по предкам Егорова, в частности по его деду, раскулаченному ни за что ни про что. А дел у него скопилось бандитских столько, сколько хватило бы на десятерых…

Выстрелил он в Куханова не случайно. Хотя доказать это было не просто. Но лучше так. Лучше зона за одного жмурика. А не за бандитизм. Его братки порешили за пять лет человек десять. Не много, конечно, но судьям не объяснишь, что сам он, Александр Егоров, каждый день долдонил своим браткам: «Не берите грех на душу! Работайте чисто! Только в самом крайнем случае…» А такие случаи были через раз, а то и чаще. Как это объяснить судьям? Бывший лыжник давно заподозрил неладное. Последний коттедж Егоров затягивал. Куханов уже деньги за него получил, остались только премиальные, а бригадир тянул время. Мне, говорит, ребят негде расселить. Подожди до осени. Настырный человек! С заказчиком сам, в обход Куханова, договорился. Тот вспылил. На следующий день, поздним вечером нагрянул на объект – а там два хохла трудились: загружали «вагонный» товар в грузовик из подвала коттеджа.

– У тебя что тут, склад или строительный объект? – завелся Куханов с полоборота.

И началось. Ругались они долго, хотя и не громко. Это и подвело Егорова. Он ведь как думал: если лыжник не кричит на всю округу, значит, на что-то надеется. То есть на долю надеется. А это дело разрешимое.

– Поехали ко мне домой, там договорим, – предложил он Куханову, и тот почему-то согласился.

Значит, долю хочет, так подумал Александр. А дома выяснилось, что Куханов «мзду не берет», что ему, видите ли, за державу обидно. Базар пошел такой, что хоть по телевизору показывай. Естественно, у Егорова остался один только выход: сесть за убийство на почве ревности. Что он и сделал бы, если бы не начальник угро района. Старый жучара, потомственный мент, он долго думал, еще до выстрела, зачем приезжал в родные места сибирский дружок Егорова. Думал-думал да так ничего не придумал. До рокового выстрела. А после убийства Куханова он стал разрабатывать эту еще даже не версию, а так, черти что, скажешь специалисту, от смеху прохода не будет. Какая тут связь, в самом деле!

Не спеша, не суетясь по мелочам, потянул длинную петлистую нить начальник местного отдела по борьбе с бандитизмом, в одиночку тянул ее на свой страх и риск, боялся своих и чужих, только самым преданным доверял это дело. А уж когда распутал клубок, когда нагрянули менты на склады и складики «бандитской фирмы» Егорова и его братков из соседней области, так и ахнули все: они бы ГУМ могли обеспечить товаром на месяц вперед.