Сеанс - Джон Харвуд

— Ах, мисс Лэнгтон! Простите, если я напугал вас… и взял на себя смелость обследовать ваш дом. Это, как я понимаю, та самая комната, которую занимала Эленор Раксфорд?

Сейчас на нем не было темных очков, и его глаза чуть поблескивали в свете, падавшем из открытой двери.

— Да, сэр, это ее комната.

Он сделал жест по направлению к открытой двери, словно приглашая меня что-то осмотреть, и отступил в сторону, чтобы дать мне пройти. Вежливость побудила меня подчиниться его приглашению вопреки инстинктивному нежеланию это делать и мгновение спустя я стояла у письменного стола Нелл, а доктор Давенант оказался между мной и дверью.

— Что такое вы хотели показать мне, сэр? — спросила я, не в силах подавить страх, дрожью отдававшийся в моем голосе.

Выражение его лица трудно было прочесть из-за скрывавших его бороды и усов, но мне показалось, что я разглядела в глазах доктора искорки усмешки. Глаза его были такими темными, что радужки почти сливались со зрачками — настолько они казались черны. Я подумала, что это, возможно, и есть результат причиненного ему увечья.

— Несколько минут тому назад я нашел ваши замечания весьма стимулирующими, побуждающими к действию, — сказал он, спокойно проигнорировав мой вопрос. Его голос показался мне более глубоким и звучным, чем я его помнила. — Вы сказали, как мне представляется, что обладаете доказательствами того, что скорее Магнус, а не Эленор Раксфорд, является виновной стороной, однако вы связаны обязательством хранить тайну… Я не мог не задуматься над тем, кому же вы могли дать такое обязательство.

— Я не могу сказать вам это, сэр.

— Вот именно, мисс Лэнгтон. Только мне пришло в голову, что — если бы вам удалось отыскать Эленор Раксфорд — сохранение тайны было бы в высшей степени оправданно, поскольку ей по-прежнему грозит смертная казнь.

Он говорил вполне любезным, даже не очень серьезным тоном, но в его голосе звучало еще и что-то вроде насмешки. В раме двери он, казалось, высился надо мной словно башня.

— Вы глубоко заблуждаетесь, сэр. — Я не решалась попросить его дать мне пройти, опасаясь, что он откажется.

— Понимаю. — Взгляд его переместился с моего лица к кроватке в ее унылом алькове. — А что, как вы полагаете, стало с ребенком?

Сердце у меня сжалось, и на миг язык прилип к гортани.

— Я не могу, сэр… Вы не должны заставлять меня. А теперь, прошу вас…

— Мисс Лэнгтон, выслушайте меня. Ваше желание доказать, что Эленор Раксфорд невиновна, весьма похвально, но предположим, что вы неправы. Женщина, способная убить своего ребенка, способна на что угодно.

— Но она не…

— Вы, кажется, вполне уверены в этом. Я заверяю вас, мисс Лэнгтон, что, утаивая важные сведения, вы подвергаете себя серьезной опасности. Если вы правы и Магнус Раксфорд жив и на свободе, у него есть прямой интерес заставить вас замолчать. То же относится и к Эленор Раксфорд, если она совершила все эти преступления. Спросите себя, мисс Лэнгтон, почему это Уайтчепелский убийца ухитрился избежать поимки, при том что его подкарауливают в Лондоне все и каждый? Не потому ли, что этот убийца на самом деле — женщина?

— Не можете же вы всерьез предполагать, сэр, — сказала я, отстраняясь от него как можно дальше, — что Эленор Раксфорд…

— Я этого не утверждаю, мисс Лэнгтон. Я говорю лишь, что женщина, убив один раз, может быть так же безжалостна, как любой мужчина, и способна еще более искусно обманывать тех, кто ее окружает. Вот почему я настоятельно прошу вас довериться кому-то — мне, например, как эксперту по оценке доказательств и улик при расследовании преступлений. Разумеется, все, что вы мне скажете, я буду считать сведениями строго конфиденциальными: более того, я буду счастлив явиться по вашему поручению в Скотланд-Ярд, и тогда ваше имя может вообще никак не фигурировать в этом деле. В интересах правосудия и справедливости, мисс Лэнгтон, а также вашей собственной безопасности, я прошу вас довериться мне.

Голос его звучал теперь мягче и, в то время, как он говорил, взгляд его темных глаз был устремлен мне прямо в глаза. На миг мне показалось, что довериться ему будет самым разумным шагом на свете. Но даже закутанная в дорожный плащ, я вдруг ощутила, что меня опять начала бить дрожь, а доктор Давенант все еще стоял между мной и дверью.

— Благодарю вас, сэр, но теперь вам придется извинить меня; я обязательно… подумаю над тем, что вы мне сказали.

— Конечно, мисс Лэнгтон.

Он поклонился, шатнул назад в коридор и дал мне пройти.

Встревоженная этой встречей, я отправилась искать Эдвина и обнаружила его на галерее: он стоял в дальнем ее конце и с расстроенным видом разглядывал вход в убежище священника.

— Почему вы не сочли возможным довериться мне? — спросил он, когда я к нему подошла. — Неужели вы думали, что я тоже не поверю вам?

— Да нет, — ответила я. — Все это пришло мне в голову только вчера вечером.

— И вы не можете мне больше ничего сказать?

Я колебалась.

— Наверное, могу, — сказала я, — только не там, где нас смогут услышать другие. А чем вы заняты?

— Здесь что-то не так, — ответил он. — Внутри это убежище не больше, чем поставленный стоймя гроб: запертый в нем человек не мог бы выдержать дольше, чем несколько часов, а ведь большинство таких тайных убежищ строились для того, чтобы можно было прятаться в них много дней, а то и недель кряду. Если бы только у меня было время… Но экипажи должны прибыть с минуты на минуту.

Я уже готова была предложить, чтобы мы с ним задержались здесь на некоторое время, когда решение было выхвачено из наших рук Сент-Джоном Вайном, явившимся сообщить, что прибыл только один из экипажей: у другого на полдороге из Вудбриджа сломалась оглобля. Мы спустились следом за ним вниз по лестнице и вышли на заросший сорной травой двор перед домом, где доктор Давенант — глаза его снова скрывались за темными очками — беседовал с Верноном Рафаэлом. Туман окутывал даже самые близкие к дому деревья; воздух был тих, но так холоден, что казалось, дыша, мы вдыхаем острые осколки льда. Разумеется, все хотели, чтобы я первой заняла одно из четырех мест в экипаже, но я отказалась, объяснив, что обещала мистеру Крейку поискать в Холле кое-какие семейные документы.

— Мистер Риз любезно предложил задержаться здесь со мной, — добавила я, чувствуя на себе саркастический взгляд Вернона Рафаэла. — Вы можете велеть кучеру вернуться за нами в три часа.

Сердце у меня упало, когда я сообразила, что кто-то еще из остальных членов группы тоже должен будет остаться в Холле, однако доктор Давенант разрешил это затруднение, заявив, что пойдет пешком. «Мне нужно размяться, — сказал он, — и вполне возможно, что я доберусь до Вудбриджа раньше вас всех».