Ядерный будильник - Сергей Гайдуков

— В лифте, — отвечает Монгол. — Они хотели поднять его наверх, но тележка застряла, а этот Магомед, кажется, ранен.

— А он что, и вправду запустил генератор?

— Мне отсюда не видно.

— Подойди и посмотри. Малик же сказал, что стрелять теперь бессмысленно.

— Надо проверить, — говорит Монгол. — Эй, там, мы больше не стреляем, но и ты не стреляй.

— Я убью вас одним большим выстрелом! Но это будет через полчаса, а пока попробуй убежать…

Мысль о том, что можно попробовать убежать, до этого как будто никому и не приходила в голову, но, как только Малик её произносит, пообещав, что стрелять не будет, с разных концов склада вдруг начинают выскакивать люди, вооружённые и безоружные, бегут к свободному лифту и лестницам. У лифта завязывается побоище.

— На будущее, — говорит Бондарев Алексею (учитывая, что они никуда не бегут, а остаются метрах в двадцати от лифта с ядерной бомбой, это звучит забавно). — Старайся во всём видеть положительную сторону. Вот, например, сейчас — Магомед запустил генератор, но зато все лишние люди отсюда немедленно уберутся. Будет спокойная, почти семейная атмосфера — самое то для разговора по душам.

— С кем?

— Да с Маликом.

Монгол в это время уже поднимается во весь рост и медленно выходит на середину склада, демонстрируя пустые руки.

— Чего тебе надо? — кричит Малик.

— Я хочу помочь вашему Магомеду.

— Как ты ему поможешь?

— Разверну вашу телегу, чтобы она вошла в лифт.

Следует пауза, а затем Малик спрашивает:

— Ты что, ненормальный?

— Я всегда хотел взорвать что-нибудь большое.

— Нет, — говорит Малик. — Ты лучше иди отсюда. Не надо нам чужих психов, нам своих психов хватает.

— Да у меня же нет оружия, а у вашего Магомеда «калаш»…

— Все равно пошёл вон!

— Не хотите, как хотите. — Монгол возвращается и говорит Бондареву: — Похоже, парень действительно запустил этот агрегат. Панель активизирована. Правда, сам этот Магомед отрубился. Или сейчас отрубится.

— Можно пробежать туда! — предлагает Алексей. — Вы меня прикроете…

— Зачем туда бежать?

— Отключить бомбу.

— Она не отключается. Конструкция не предусматривает остановки генератора после его запуска.

— Тогда… — Алексей растерянно смотрит на Бондарева и Монгола. — Может, нам тоже стоит… В смысле, куда-нибудь слинять…

— Я ещё не переговорил с Маликом, — напоминает Бондарев. — И у нас осталось целых двадцать пять минут.

Бондарев встаёт и выходит на открытое пространство.

— Ещё один придурок! — кричит Малик. — Уберись отсюда!

Вместо ответа Бондарев молча садится на пол, скрестив ноги. Малик ругает тупого русского бараном и грозит пристрелить, но Бондарев напоминает, что тот обещал не стрелять.

— Ты же коммерсант, — узнает Бондарева Малик. — Ты чего не убежал со всеми?

— Видишь ли, — рассудительно говорит Бондарев. — Мне сегодня несколько раз крупно повезло. И я надеюсь, что везение будет продолжаться до конца дня.

— Ещё минут двадцать я тебе гарантирую, — смеётся Малик.

— Двадцать пять, — поправляет его Бондарев.

— Какая разница!

— За пять минут многое может случиться. В этой штуке вдруг сломается какая-нибудь пружина, и взрыва не будет…

— Там нет пружин, болван, там нейтронный генератор.

— Нейтронный генератор по большому счёту — та же пружина. Только хитрая. Почему бы ему не сломаться?

— Ты псих.

— Ты тоже. Собрался взрывать бомбу на нижнем этаже бетонного бункера. Нас очень хорошо завалит, а наверху будет небольшое загрязнение окружающей среды да что-то вроде подземного толчка силой в два-три балла. Тебе надо было поднять бомбу наверх и там уже делать «бум».

— Не твоё дело, — поспешно отзывается Малик. — Мало вам всё равно не покажется…

— Всё равно — плохой план. Придумали на скорую руку, да?

— Замолчи, баран, пока я тебя не пристрелил.

— Ты сам сказал, что должен был везти «чемодан» то ли в Пятигорск, то ли в Волгоград. Посреди города эффект был бы совершенно другой, это точно…

— Я тебе ничего не говорил про Пятигорск! — возмущается Малик.

— У тебя вырвалось, понимаю…

— У меня сейчас очередь для тебя вырвется…

— Какой смысл? Через двадцать минут все равно умрём. Ведь так?

— Так, не сомневайся! — кричит Малик.

— Малик…

— Что?!

— Малик, раз уж осталось двадцать минут…

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?!

— Я читал твоё досье. Скажу больше, кое-какую его часть я и написал.

Малик что-то кричит Магомеду, но тот не отзывается, и Малик вдруг понимает, что ситуация совсем не такая, как он представлял себе минуту назад.

10

— Через двадцать минут мы все здесь умрём, так что давай поговорим начистоту.

— Я со спецслужбами начистоту не разговариваю.

— Это точно, если вспомнить, на сколько ты нагрел турок.

— Моё личное дело!

— Так я и не обвиняю… На самом деле у меня к тебе один вопрос, который я хотел бы прояснить, прежде чем меня разнесёт на молекулы.

— На атомы, — поправляет сзади Монгол.

Держа автомат перед собой, Малик выходит из-за ящиков и непонимающими глазами обводит странную компанию посреди пустого склада. Помимо десятка трупов в разных концах склада, Малик видит сидящего на полу Бондарева, а за его спиной — Монгола, Белова и Морозову.

— Они тоже надеются на чудо, — спокойно говорит Бондарев.

— Вообще-то я не… — шёпотом произносит Алексей, но Морозова пихает его локтем в бок:

— Ты тоже веришь в чудеса. Выбраться наверх всё равно уже не успеешь. Второй лифт сломали эти козлы, — Морозова имеет в виду охрану и уцелевших участников аукциона. — Так что стой спокойно, верь в чудеса и не дёргайся.

Алексей послушно следует её совету.

— Один вопрос мучает меня, — говорит со вздохом Бондарев. — И мне будет гораздо спокойнее разлетаться на атомы, если я узнаю ответ на него.

Малик вдруг понимает, что очень устал. В том числе устал спорить, кричать, стрелять… Скоро все это безумие закончится. Он выполнил свой долг и имеет право отдохнуть.

— Хотя бы женщину увели, — говорит Малик, имея в виду Морозову.

— Сначала ты запускаешь ядерную бомбу, а потом начинаешь беспокоиться о женщинах и детях, — укоризненно произносит Бондарев. — Женщина сама о себе позаботится. Давай лучше поговорим про мой вопрос…

— Сначала ты ответь на мой вопрос — как узнали, что я здесь буду? — Малик пыхтя присаживается напротив Бондарева, но не выпускает автомат из рук.

— Мы не знали, — отвечает Бондарев. — Мы думали, ты за границей. Думали, пришлёшь курьеров.

— Не получилось у меня тогда за границу выбраться. Здесь, в России, отсиживался. Здоровье опять же подводит. Не побегаешь, как в былые годы… Значит, — улыбается Малик, — я вас сегодня удивил?

— Не то слово. Только я не понял, при чём здесь Пятигорск и Волгоград…

— Э-э… — Малик с досадой машет рукой. — Я виноват, проговорился. И вправду план у нас такой был — взять бомбу и туда отвезти…

— Но это же не твой план, Малик.

— Как это?

— Это план Крестинского.

Малик на миг напрягается, но вспоминает, что через пятнадцать минут весь мир придёт к концу.

— Про Крестинского знаешь? Плохо. То есть для него плохо. Для тебя — хорошо.

— Малик, вы бы не довезли «чемодан» до Пятигорска.

— Ты о чём?

— Ты был нужен Крестинскому, чтобы забрать бомбу и вывезти её на юг. Под Пятигорском или где-то на пути вас бы встретили. Тебя бы убили, Малик. А бомбу забрали.

— Ну какой же ты псих, — говорит Малик. — Ну что ты придумываешь? Зачем Крестинскому меня убивать, если я на него работаю, если я выполняю его задания?

— Затем, что у него есть задание, которое ты не согласился бы выполнить.

— Что же это такое?

— "Ядерный чемодан" нужно было взорвать на юге Чечни. И сказать, что русские устроили геноцид. Ты бы сделал такое?

— Такого никто бы не сделал, — пальцы Малика сжимаются на автомате. — Такого бы никто никогда не сделал.

— Ты говоришь про себя. Но есть другие, и они бы сделали это. Мы как-то записали переговоры Крестинского с Акмалем. Ты же помнишь, кто такой Акмаль, да? Он человек в турецкой разведке, но работает на Крестинского. Муса, который приехал сюда с тобой, — он же не коренной чеченец, да? Он чеченец, родившийся в Турции. Кто посоветовал тебе взять его? Акмаль. Муса должен был убить тебя, Малик. И передать бомбу таким людям, которым действительно плевать, что и где взрывать. Муса сейчас там, — Бондарев махнул рукой вверх. — Он умирает, но мы успели с ним поговорить. Мне жаль, что всё так сложилось для тебя. Малик. Тебя продали, потому что с тобой слишком сложно иметь дело. Проше нанимать самоубийц за сто долларов. Крестинский ненавидит тех, кто выгнал его из России, он хочет их скомпрометировать любой ценой. Ну и ещё кавказский нефтепровод — после ядерного взрыва он уже никогда не заработает, а у Крестинского наверняка заготовлены какие-нибудь финансовые афёры на этот счёт…