Ночь над водой - Кен Фоллетт

— Привет, Гарри, с добрым утром.

Он резко посмотрел на нее, выражение лица какое-то странное, виноватое, будто его застукали за чем-то нехорошим. Но буквально через секунду лицо расслабилось, снова стало прежним, он улыбнулся. Она тоже улыбалась ему в ответ, не могла остановиться и хотела, чтобы так продолжалось вечно. Прошло минуты две. Наконец Маргарет опустила глаза и встала.

К ней обратился стюард:

— Доброе утро, леди Маргарет. Хотите чашечку кофе?

— Нет, Никки, спасибо. — Она подумала о своем жутком виде спросонья, захотелось поскорее взглянуть в зеркало, причесать волосы. Она еще неумытая, раздетая, тогда как Гарри уже побрился, нарядился и вообще выглядит, как свежее румяное яблочко.

И все же, как хочется его поцеловать.

Маргарет надела тапочки, вспомнив тот ужасный момент, когда оставила их внизу, у его полки, а затем быстро схватила, так что отец ничего не увидел. Она вставляла руки в рукава халата и только тут заметила, что Гарри уставился на ее груди. Ничего, пусть смотрит, даже хорошо, что он о них высокого мнения. Она затянулась узким пояском, провела рукой по шелковистым волосам.

Никки закончил складывать кушетку. Она надеялась, что стюард уйдет и тогда наконец будет возможность поцеловать Гарри, но Никки задержался.

— Вашу постель можно складывать?

— Конечно, — она была разочарована. В самом деле, когда еще представится шанс поцеловать Гарри? Она взяла свою сумку, с сожалением посмотрела на «румяное яблочко» и вышла.

Второй стюард, Дейви, потихоньку накрывал завтрак в столовой. По пути Маргарет украла одну клубничку, оглянувшись по сторонам, положила за щеку, пошла дальше. Большинство кушеток в отсеках были уже сложены, несколько человек сидели, лениво потягивая кофе. Мистер Мембюри о чем-то оживленно беседовал с бароном Гейбоном, ей даже стало интересно, что же они такое важное обсуждают. Обстановка казалась обычной, как на земле, за исключением одного — не было утренних газет.

Она вошла в дамскую комнату. За туалетным столиком сидела мама. Внезапно ей стало очень стыдно. Как она могла вытворять такое под боком у родной матери? Щеки моментально стали красными.

— Доброе утро, мама. — К ее изумлению, голос звучал абсолютно нормально.

— Доброе, дорогая. Ты что-то немного красная. Как спала?

— Превосходно. — Маргарет почувствовала, что становится пунцовой. Хорошая мысль пришла неожиданно. — Мне стыдно, я утащила из столовой клубничку. — Она быстро прошла в кабину. Потом долго и тщательно мылась, стремясь согнать краску с лица.

Жаль, что приходится надевать вчерашнее платье, подумалось ей. Хотелось бы надеть что-то новенькое. Она подушилась туалетной водой — Гарри говорил, что ему нравится запах. Он даже отгадал, что это «Тоска». Впервые она встретила мужчину, который разбирался в женских духах.

Маргарет медленно расчесывала волосы и думала, что пора ей посерьезней заняться своим внешним видом. Раньше она считала это неважным, теперь все изменилось. Ей захотелось иметь платья, которые бы выгодно подчеркивали ее фигуру, красивые туфли, которые бы эффектно смотрелись на ее стройных ногах, подчеркивать красоту темно-рыжих волос, глаз с изумрудным оттенком. То платье, что на ней, вроде ничего, коричневого цвета, но как-то плохо сидит, слишком свободное, не имеет формы, нет ни «плечиков», ни пояска. Мама не разрешает ей пользоваться косметикой, но, может, это к лучшему: бледный цвет лица многим кажется утонченным. Хорошо еще у нее зубы отменные, хоть здесь делать ничего не надо.

— Я готова, идем? — непринужденно спросила она.

Мама не сдвинулась с места.

— Торопишься. Никак не можешь наговориться со своим мистером Ванденпостом.

— Нет, не могу, а больше никого нет, скучно.

— Не увлекайся. К тому же он смахивает на еврея.

«Ерунда, все в порядке, без обрезания», — подумала она и чуть не ляпнула эти слова вслух, сдержалась, но захихикала.

Мать обиделась.

— Не понимаю, над чем ты смеешься. Учти, я не разрешу тебе встречаться с ним, после того как мы сойдем с трапа самолета в Нью-Йорке.

— Знаешь, думаю, ты будешь рада, потому что мне действительно все равно. — Маргарет никого не обманывала, она точно решила оставить родителей, поэтому ее мало заботило, что они ей разрешат, а что нет.

Мать бросила на нее подозрительный взгляд.

— Почему мне постоянно кажется, что ты не до конца откровенна?

— Потому что тираны никогда и никому не доверяют.

«Все, хватит», — подумала Маргарет. Она направилась к двери, но мать ее остановила.

— Не уходи! — мамины глаза наполнились слезами.

Что мама имеет в виду? Не уходить из комнаты или не уходить насовсем? Могла ли она как-нибудь догадаться? У нее ведь всегда была хорошая интуиция. Маргарет промолчала.

— Я уже потеряла свою старшую дочь. Второй потери мне не вынести.

— Во всем виноват только отец! — неожиданно выпалила Маргарет. Ей захотелось плакать. — Разве ты не можешь на него повлиять?

— Пыталась, и много раз.

Маргарет поразилась. Впервые мама фактически соглашалась, что отец стал несносен.

— Не знаю, но я так больше не могу.

— Тогда хотя бы не провоцируй его, не заводи.

— А что, терпеть? Пусть издевается?

— Ну немножко, вот потом, выйдешь замуж…

— Если и ты от него отвернешься, он изменится.

— Нельзя. Он мой муж.

— Но ты ведь видишь, что он кругом не прав.

— Не будем об этом. Сама поймешь, когда выйдешь замуж.

— Глупо и несправедливо.

— Подожди чуть-чуть, потерпи. Как только тебе исполнится двадцать один, все изменится. Обещаю, даже если ты и не выйдешь замуж. Знаю, трудно, но не хочу, чтобы он тебя проклял, как бедную Элизабет.

Маргарет понимала, что ей будет очень не хватать матери.

— И я не хочу этого, ма. — Она подошла к столику. Мать протянула к ней руки. Соединившись в каком-то внутреннем порыве, они обнялись. Мама сидела, а дочь стояла, объятие вышло неловким, но на удивление крепким.

— Обещай, что больше не будешь с ним ссориться.

Голос матери звучал так грустно, печально, с мольбой, что Маргарет захотелось ее хоть частично утешить.

— Попытаюсь, ма, обязательно.

— Спасибо, большего от тебя и не требую.

Маргарет догадалась, что ма покорилась судьбе, от этого на душе стало еще тяжелее. Несколько минут они молчали, затем Маргарет вышла.

Гарри даже привстал, когда она вернулась в отсек. Она была настолько расстроена, что, забыв о всякой осторожности, бросилась ему на шею. Он гладил и целовал ее волосы, нежно смахивал слезы, шептал в ухо ласковые слова…

Внезапно открыв глаза, она поймала на себе удивленный взгляд мистера Мембюри, который, наверное, уже давно сидел на своем месте и смотрел на них. Маргарет нехотя оторвалась от Гарри. Они прошли в ее купе.

— Надо сейчас выработать какой-то план, — прошептал он, — а то, может, потом и поговорить наедине не удастся.

Маргарет осознала, что ма действительно вот-вот выйдет из туалетной, отец с Перси вернутся с берега вместе с остальными пассажирами и дальше остаться вдвоем будет затруднительно. Она так и представляла, как они попрощаются в аэропорту Нью-Йорка и разойдутся, чтобы никогда уже больше не встретиться.

— Как с тобой можно будет связаться, давай быстро условимся.

— Не знаю, пока ничего для себя не определил, но не волнуйся, я сам на тебя выйду. В каком отеле вы остановитесь?

— Отель «Вальдорф». Вечером ты должен мне позвонить, слышишь?

— Успокойся, обязательно. Я назовусь мистером Марксом.

Его уверенный тон немного успокоил. В голову пришла мысль, что она ведет себя глупо и довольно эгоистично — думает лишь о себе и своих проблемах, а как он?

— Где ты остановишься?

— Найду какой-нибудь дешевый отельчик.

Ей не хотелось разлучаться.

— А что если я спрячу тебя в своей комнате в «Вальдорфе»? Не побоишься?

— Нет, ты серьезно? Великолепная идея!

— Тебе ведь нравятся удобства, правда? Утром я закажу в номер омлет, шампанское.

— Боже, да я останусь там навсегда.

— Через несколько дней родители начнут собираться в Коннектикут. Вот тогда мне и нужно соскакивать, но предварительно неплохо бы знать куда.

— Поищем жилплощадь вместе. Может быть, вообще удастся снять комнаты в одном доме или хотя бы рядом.

«Неужели, — думала Маргарет. — Это же как раз то, что нужно. Они могли бы лучше узнать друг друга, проверить свои чувства. А там, кто знает, если он вдруг сделает ей предложение… Впрочем, было одно препятствие».

— Да, но как же, если я начну работать у Нэнси Линеан, мне надо будет жить в Бостоне.

— Ну и что, я мог бы поехать с тобой.

— Здорово! Ты бы там тоже устроился. Однако понятия не имею, в какой это части страны.