Паутина - Константин Фарниев

Иван напряженно вглядывался в лицо Зойки, ловя на нем изменения.

— Этот может, — сказала она и, наверное, только сейчас осознав, какая близкая опасность угрожает ей, вскочила с лавки и метнулась к двери.

Ведь менты-то застукали ее вместе с Иваном, и бежали они вместе. Выходит, она изменила залетному кавалеру, снова сошлась с Иваном да еще подумают и с Красавчиком! Попробуй докажи этому усатому да рукастому, что было просто деловое свидание, что ничего другого она не позволяла после того, как сошлась с ним. Он в это не поверит. Кончит ее, и все. Потому и запер вместе с Иваном и Красавчиком.

Зойка оглянулась. Иван смотрел на нее с выражением человека, принявшего твердое решение.

— Не мелькай, Зойка, — почти весело бросил он. — Я тоже не фраер, и на этих мазуриков имею перо.

— Плевать они хотели на твое перо, — цыкнул сквозь зубы слюной на пол Азамат. — Их вон- сколько, а нас…

Он хотел сказать «двое», но не решился. Не стоило форсировать созревание Ивана как своего сторонника.

Во дворе раздался тихий стук, вроде бы то ли открылась, то ли закрылась калитка. Так и было: во дворе прошелестели шаги.

— Опоздали на базар с яйцами, — подытожил новые звуки Азамат. — Ну ничего, — сверкнул он зубами в бодрой улыбке. — Хоть меня и комиссовали из армии, но силенки еще есть. Держи свое перо наготове, Иван. — Последняя фраза Азамата несколько приободрила Ивана, но только на минутку. То, что было уже сказано раньше, что легло в душу тяжким грузом страха, даже не шелохнулось под порывом наигранной бодрости Азамата.

Гуськом они прошли через темную кухню, где на грязном топчане спала бабка, переступили порог первой комнаты — самой большой в доме.

— Фу, — покривил нос Ягуар. — Ну и вонища же здесь со свежего воздуха. Кладите все на стол.

В этой комнате тоже стоял простой деревянный стол с двумя лавками по бокам. Время было не властно над здешней жизнью. Наверное, оно остановилось в тот момент, когда отсюда ушел последний человек, для которого время имело какой-то смысл. Может, ничего подобного и не было, но Резо показалось: оно остановилось в хозяйке дома и во всем, что ее окружало.

Ягуар всякий раз, заходя в дом со двора, испытывал такое ощущение, будто перешагивал через какой-то волшебный порог, за которым его встречали запахи и вещи прошлого столетия. И сейчас, подсев к столу, Ягуар огляделся вокруг и помрачнел. Может, хватит уже? Напомнил о себе, доказал, что он Ягуар не только по кличке, но и по делам своим.

Нет, надо еще пришить кое-кого из ментов и тогда…

— Может, поделим? — кивнул на стол Гоша.

Там лежали кучей несколько содранных с пальто дорогих меховых воротников, три скомканных отреза тонкого материала, меховые дамские муфта и шапка, мужская шапка, две пары новых дамских туфель, горка дорогого женского белья, рядом высилась стопка денег и облигаций, сверкали небрежно брошенные на стол золотые украшения с драгоценными камнями.

— И откуда у людей такие деньги? — задумчиво произнес Жорж. — Воруют, сволочи, — добавил он с явным осуждением.

— Ну, дает, — крутанул головой Хорек. — Ты бы в прокуроры подался, Жорж. Ты бы…

Взгляд Хорька случайно упал на ру?и Гоши, густо красные от крови. Там, в особняке, ему некогда было помыть их, а здесь он еще не успел. Василий посмотрел на руки Рыбы — они тоже были в крови. Язык у Хорька словно одеревенел, все в Василии как-то сразу ухнуло вниз, оставив наверху только ощущение пронзительного ужаса. Обагренные кровью руки будто схватили его за горло. Хорек рванул ворот своей рубашки, вскочил. Он задыхался, глаза его выпучились, как у человека, который уже почти утонул, но в последнее мгновение все-таки успел оттолкнуться ногами от дна и вынырнуть на поверхность.

— Ты чего? — тревожно спросил Жорж.

— Нервишки, — небрежно бросил Ягуар, сразу понявший, в чем дело. — Помойте руки, — приказал он Гоше и Рыбе. — А ты сходи, — обратился он к Жоржу, — пошарь у старухи в буфете, тащи жратву. Я ее туда сложил, когда уходили.

Гоша нерешительно глянул на стол, на Хорька. Не хотелось ему оставлять Ягуара наедине с Хорьком и с награбленными ценностями. Но Рыба и Жорж уже послушно вышли.

— Не бойся, Гоша, — улыбнулся Ягуар. — Все разделим поровну. Я слышал, что ты сказал насчет дележки, будет она, не сомневайся.

Гоша притворно улыбнулся: мол, о чем ты говоришь, и вышел. Ягуар выждал, когда в доме чуть слышно хлопнула входная дверь. Проницательно посмотрел на Хорька.

— Что скажешь, Вася? — тихо спросил он.

— Уходить надо, Паша, горячо везде. Гоша такой светлый, и нас засветить может всех, как херувим. Через эту Зойку они вышли на его хазу.

— Надо его притушить.

— Здесь? — изумился Хорек. — Голый васер, они не пойдут на это.

— Ты не мелькай, Вася, и слушай меня.

Чуть склонившись к Хорьку, Ягуар что-то быстро зашептал ему. Хорек кивал, веселея лицом.

Когда Гоша и Рыба вошли в комнату, Жорж, сдвинув на угол стола награбленное в особняке имущество, хлопотал над поздним ужином или над ранним-ранним завтраком.

Ягуар протянул руку за хлебом и подумал, что ему тоже не мешало бы помыть руки. Он молча вышел. На краю колодца во дворе стояла старинная деревянная бадья с холодной водой. Он несколько раз плеснул в лицо водой, прямо в бадье вымыл руки и опрокинул бадью, выплеснув в колодец воду.

Небо по-прежнему оставалось облачным, темным, но где-то далеко-далеко в глубине его уже угадывалось нарождавшееся утро. Это свое ощущение Ягуар воспринял как доброе для себя предзнаменование. Нет, не родился еще на него Шерлок Холмс. Он, Ягуар, всех объедет на кривой и опять выйдет на свою дорогу.

За столом уже выпили по одной, с аппетитом закусывали. Несмотря на то, что Гоша и Рыба сидели чистые, аккуратно причесанные и с отмытыми руками, Хорек все равно предпочитал не смотреть на них.

— А как те? — неожиданно спросил Жорж. — Вы как забыли о них.

— Они на месте, сидят тихие, как сурки.

— А что те? — пожал плечами Ягуар. — С ними все ясно. Иван нам чужой, Зойка шлюха, каких много, а это кадило недорезанное с толчка… стукач натуральный. Так, Хорек?

— Натуральный, — подтвердил тот. — От него так и несет лягавым. Что-то мне его рожа знакомая, а понять не могу, откуда.

— И мне тоже.

Оба они не ошибались, потому что видели Азамата в том горном селе, где они дезертировали, но тогда он был еще подростком, и разве могли они узнать его сейчас — прошло столько лет.

— Зойку и Ивана можно отпустить на все четыре стороны. Пусть катятся. К Гоше мы все равно не пойдем больше никогда. Будзи уже нету. Кого они еще знают? Этих базарных шлюх, пусть закладывают их.