Теневые игры - Ксения Чайкова

– Вэррэн, отойди, не доводи до греха,- сквозь зубы процедила я, не видя, но чувствуя, что альм топчется рядом и явно прицеливается повторить свой оригинальный трюк с отдачей энергии. Надо сразу постараться в корне пресечь все эти попытки, а то так и голову потерять недолго. Впрочем, кажется, это уже произошло.- Я, чтоб ты знал, вполне способна вытягивать силу и при тактильном контакте.

– Ну и что? – очень искренне и наивно удивился хвостатый.- Ведь изо рта в рот быстрее. И в пространство не слишком много энергии зря распыляется.

Я вскинула голову и в упор столкнулась с нахальным и довольным взглядом этого бессовестного типа. Зрачки стянулись даже не в точки или щелки, а в какие-то не поддающиеся идентификации многогранники, губы слегка кривились, обнажая солидные клычки, а хвост мотался с такой эффектной небрежностью и грацией, что мог бы восхитить и куда менее впечатлительную особу, чем я. Держать себя в руках становилось все труднее.

– Уйди, добром прошу,- простонала я, понимая, что еще чуть-чуть – и мне станет не до нашего высокородного страдальца. Впрочем, Торин о себе забыть не дал: он тут же заворочался, засопел, завздыхал навязчиво, давая понять, что весьма неодобрительно относится к таким попыткам прервать его лечение, и я поспешно повернулась к своему злобствующему подопечному, стараясь призвать к порядку смятенные мысли и чувства.

От милого моего клиента, оказывается, гоже бывает польза, да еще какая – он, заметив, что опухоль спала, выразил желание переместиться в комнату и возлечь отдыхать, даже отказавшись от ужина. Этим я не замедлила воспользоваться: подставила Торину плечо, дотащила его до кровати и, убедившись, что графенок устроился с относительным комфортом, уселась на порожек – присматривать за дражайшим работодателем да заодно зашивать разорванную рубашку. Шов на рукаве лопнул от манжеты до самой подмышки, и я, не слишком ловко орудуя непривычным для меня орудием (позаимствованной у хозяйки иглой), свирепым полушепотом на все лады костерила жуликоватого портного, воспользовавшегося гнилой ниткой. Скоро даже простые рубашки и штаны на улице Кокеток заказывать придется и целое состояние за них выкладывать!

Сама я, в отличие от Торина, от предложенной любезным хозяином еды отказываться не стала и, сидя на пороге и привалившись спиной к закрытой двери, с удовольствием съела два пирожка с капустой, запив ранний ужин чашкой молока. Тьма вежливо отвернулась от предложенного ей угощения и вопросительно покосилась в сторону окна. Я быстрым потоком мыслеобразов отправила ей свое разрешение на самостоятельную прогулку и просьбу быть поосторожнее. О том, чтобы демон не охотилась на мелкую крестьянскую живность вроде кур или козлят, я и не напоминала – знала, что Тьма смертельно обидится и будет потом три часа доказывать мне, что она уже далеко не та малютка, которая как-то едва барана но недомыслию не загрызла. К сожалению, покусилась она не на какую-то дохлятину, а на породистого мериноса, который не преминул издохнуть от ее зубов, и обозленные хозяева стребовали с меня такую плату, что я до сих пор, вспоминая ее, вздрагиваю.

Одиночество мне на пользу не пошло – в голову полезли разнообразные, весьма неприятные мысли. Их не отпугивали пи мирное посапывание уснувшего Торина, ни мои попытки напевать себе под нос какие-то песенки, ни на редкость мелодичная и благозвучная перебранка, доносящаяся из кухни. Альм, к счастью, оставил свои посягательства и устроился в зале, разложив на столе нечто, очень похожее на дневник, что, впрочем, отнюдь не способствовало воцарению мира и покоя в моей мятущейся душе. Приходилось признаться хотя бы себе самой: сколько рож ни корчи и равнодушную профессионалку ни изображай – этот альм мне нравится. И даже более того. Привыкла я как-то к нему, так же, как до этого привыкла к его брату. Тяжело противиться обаянию тех, кто относится к простой наемнице как к высокородной леди, причем делает это вполне искренне, не фальшивя и не ерничая.

– И как мне поступить? – едва слышно, дабы не побеспокоить Торина, поинтересовалась я у дверного косяка, прижавшись к нему лбом. Разумеется, покрытые наивной, но приятной для глаза резьбой доски мне не ответили. Да я и не ждала. Как же глупо, когда храна, привыкшая для работодателей решать сложные вопросы и выполнять щекотливые поручения, не может разобраться со своими проблемами! Но что поделать, если меня обучали думать за других, а рассказать, как принимать решения за саму себя, как-то не удосужились. И результаты более чем впечатляют. Вон, попробовала уже два месяца назад свою судьбу в свои же руки взять. И что получилось? Да ничего хорошего. Только какого-то странного альма себе в убийцы навязала. А потом и на шею посадила. Впрочем, на столь оригинальный способ избавления от душегуба – приручить его – наверняка стоит попытаться получить лицензию.

Торин, завалившийся спать раным-ранехонько, и вскочил чуть свет, и, естественно, тут же растолкал меня. Вернее, не просто растолкал, а изволил на меня наступить. А потом еще и свалиться всей массой, когда я, не разобрав со сна, кто это пытается по мне прогуляться, ухватила наглую конечность и от души дернула ее, опрокидывая неизвестного агрессора на пол около себя. Нападающая сторона, в пику всем приемам, завалилась не рядом, а прямо на меня и заверещала таким знакомым голосом, что я сразу же поняла: никто на меня покушаться не собирается, просто Торин с присущим ему легкомыслием не подумал о своей хране и ее привычке укладываться спать на полу около кровати клиента.

При падении Торин оцарапал щеку, ссадил колено и ушиб руку. Кто бы сомневался. И как он ухитряется везде находить приключения на свою голову и все прочие части тела – загадка. У меня бы так, наверное, не получилось даже при всем желании.

Кое-как утешив высокородного страдальца, я быстро собрала вещи и погнала аристократенка на завтрак.

Разумеется, хозяева еще спали. Наводить свои порядки на чужой кухне я не рискнула, и Торину пришлось ограничиться частью наших припасов. Съесть-то он их, разумеется, съел, но при этом смотрел на меня как на величайшую садистку всех времен и народов. Отчего – лично мне было непонятно. Сам же, кажется, во всем виноват: проснулся в несусветную рань, и меня поднял, и завтрак незамедлительно потребовал. Я все обеспечила. Так что же не в порядке?

– Я лошадей оседлаю, а ты пока сходи разбуди Вэррэна,- мягко попросила я, вставая из-за стола и подхватывая на руки Тьму. Графенок, впрочем, и не подумал так же спокойно и вежливо отправиться на поиски альма:

– А сама-то ты чего? Боишься его небось, а? Ага! Так же, как ту лягушку несчастную!

Торин, поняв, что нашел, чем меня задеть, впал в такое возбуждение, что уронил себе на колени кусочек колбасы и даже не заметил этого, поглощенный масштабом сделанного им открытия. Я же, не желая расписываться в собственной слабости, судорожно поискала и быстро нашла достаточно уважительную причину, чтобы спихнуть подъем альма на Торина:

– Ничуть я не боюсь. Просто разве ты со Штормом справишься? Он жеребец нравный, стоит отвернуться – и зубами норовит цапнуть, а то и лягнуть. Ко мне он привык, хоть и с трудом. А тебя до сих пор на дух не переносит. Ну подумай, что будет, если Шторм тебя копытами уму-разуму учить начнет?

Торин приуныл. Мои доводы явно показались ему более чем убедительными. Поэтому аристократеныш оставил препирательства и уныло потащился к Вэррэну. Я же, не мудрствуя над запертой дверью, по-простому вылезла в окно, сладко потянулась, чувствуя, как по очереди напрягаются все мышцы и связки, и двинулась на розыски конюшни.

Кларрейда, до которой наша странная компания добралась через пять дней, наполненных непрекращающимися стонами и жалобами Торина, ехидными взглядами Вэррэна и насмешливым шипением совершенно отбившейся от рук Тьмы, была городом примечательным и известным. Правда, известность ее издревле носила самый сомнительный характер. Дело в том, что этот населенный пункт давал приют огромному количеству игроков и охотников до заключения всевозможных пари. Даже название, по мнению любителей копаться в филологическом мусоре, уходило своими корнями к гномьему слову клар'рэяйдай, что в переводе означает "везунчик", "счастливчик" или просто "удачливый представитель разумной расы". Количество игорных домов в Кларрейде не поддавалось исчислению, на каждой улице было по одному, а то и по два подобных заведения с яркими, подсвеченными магией вывесками и большими окнами, занавешенными плотными бархатными портьерами. За сутки в этом никогда не спящем городе можно было сказочно разбогатеть, а можно – превратиться из толстосума в бедняка, дрожащего в одних подштанниках на холодном осеннем ветру. Близость одного из самых больших в Райдассе женских монастырей никак не влияла на специализацию этого огромного притона игроков и спорщиков. Наоборот, поговаривали, что смиренные богомолки иногда спускаются со склонов принадлежащей людскому королевству части Стальных гор, чтобы сыграть партию-другую в кости или крутануть рулетку.