Белый ферзь - Измайлов Андрей

Объясняйте!

Никаких меркантильных интересов не преследовала? Научная работа? Так… Ну-ка, пойдемте-пойдемте. Нет, не наружу, а туда, где вы, дамочка, занимались так называемой научной работой (подальше от дверей, в третий, в четвертый отсек, – приглушить шумы, неизбежные при выяснении обстоятельств места, времени, образа действия, неизбежные при сопротивлении дамочки, рано или поздно понявшей: не хранители, а с точностью до наоборот).

Поняла она скорее рано, чем поздно. Потому и кровь. И кровь… не ее. Когда бы возникла необходимость заткнуть голосящую дамочку, придушили бы – не насовсем, но надолго. Нож под ребро – на мокруху воры не подписывались. А когда бы и впрямь нож под ребро, то оставили бы тело здесь же, в подвале, добив, ежели дышит. А вот Инна могла, вполне могла проявить характер, почуяв неладное, – да-да, Твигги недоношенная, однако зря ли муж приобщал ее к восточным единоборствам… Кровь, хлещущая из разбитого носа (носов?), обильна, не в пример крови, вытекающей, если нож под ребро. И ржавые следы в четвертом подвальном отсеке количественно соответствуют расквашенным мордам, но не аккуратному «перу» в бок. Но это все потом, когда дамочка сообразила. А пока…

… Пока… Как вы сюда, дамочка, проникли?! Кто с вами заодно?! И не лгите, что вы, дамочка, – одиночка. Иначе кто бы вас запер?!

Сложно восстановить в нюансах, почему Инна назвала-таки Лозовских Святослава Михайловича «хранителям». Не исключено, решила из двух бед выбрать меньшее: Лозовских все же СВОЙ в Публичке. Только он куда-то подевался. Который, кстати, час? Не подскажете?

Сначала вы, дамочка, ответьте на наши вопросы! Итак, кто вас сюда привел, где тот, кто вас привел, когда вернется тот, кто вас сюда привел?!

Ответила. Привел Лозовских. Где он – увы. Когда вернется – увы. Сама бы хотела знать. Кстати, позвонить! Да пропустите же! Надо позвонить и вообще… выйти. Можно выйти?

Пока нельзя. Продиктуйте номер вашего сообщника – мы проверим.

Да никакой он не сообщник! Он тоже научный работник! Из ИВАНа! С ним, наверное, что-то случилось, его нет и нет! Который сейчас час?

Потерпите, дамочка, потерпите. Значит, номер телефона у него?.. Это домашний?.. Так-так…

(Тогда объясним корректный мужской голос в трубке домашнего телефона Лозовских: знать вас больше не желает Инна Валентиновна Колчина! и не беспокойте ее никогда!.. Кублановцам менее всего желательна огласка – посредством рефлексирующего подельника дамочки).

И вот впоследствии неожиданно обнаруживается – дамочка это не просто дамочка. Документы-то у нее затребовали тут же в подвале – кублановцам с претензией на интеллект, разыгрывая импровизационно роль «хранителей», первым делом надо требовать документ. Читательский билет? Ну, читательский билет: Инна Валентиновна Колчина. Ну, паспорт: Инна Валентиновна Колчина. Прописка московская. Им, ворам, невдомек, что еще за Инна Валентиновна Колчина. Им, ворам, поскорей бы завершить то, за что уплачено, и… не оставить невольных свидетелей. В лицо их всех безвестная дамочка уже видела, просто дать ей по голове и оставить в подвале – очухается, достучится, заложит ментам. Дать ей по голове так, чтобы вовсе не очухалась? Забросать труп макулатурой и надеяться на лучшее? Они воры, они не мокрушники, они с претензией на интеллект, они знакомы со статьями УК РФ. И вообще! Об этом они не договаривались. Инициатива наказуема. Надо с шефом согласовать, пусть он берет ответственность на себя…

Пока же надо извлечь дамочку из подвала, препроводить в укромное место (которое?!) и отсигналить щефу: дело сделано, только тут неувязочка…

Извлечь и препроводить без проблем не удалось. Корчить из себя «хранителей» можно до поры до времени: пр-ройдемте с нами! нет, не сюда! через окно! и – ни звука! Потому желательно безвестную дамочку слегка долбануть… и вынести вместе с добычей. Ничё, она легонькая, хрупкая, не более сорока пяти кэгэ. Правильно?

Неправильно. Дамочка-то с норовом! Слегка долбануть не получается – как-то ловко она увернулась и сама ка-ак долбанет, даром что хрупкая! Пришлось повозиться. Это будет стоить заказчику отдельную сумму, да. Звоним! Шефу звоним!

В общем, так! Дело сделано, только тут неувязочка… Мы уже здесь (то есть не в Публичке, а на перевалочной базе). Книжки – с нами. А еще с нами – дамочка… Нет, пока просто без сознания. Общими усилиями вырубили, она махалась, как ниндзя! Чего с ней дальше-то делать?.. А, вот так, да? Об этом мы не договаривались. Нет и нет! Мы профи в другой области! Как? Ладно! Пусть подъезжает – сдадим с рук на руки, если у шефа наготове свой профи именно в ЭТОЙ области.

Четыреста миллионов долларов (долларов, долларов!) – на одной чаше, жизнь безвестной дамочки – на другой.

Отнюдь не безвестной, выясняется! Но постфактум. Когда обратного хода не дать. При уточнении личности безвестной дамочки возникает вполне закономерный мандраж. Она – не просто дамочка, она – жена Колчина. Она не просто дамочка, она – дочь Дробязго.

Сам Кублановский вряд ли был на прямой телефонной связи с ворами. Скорее всего – через посредника-связного. И даже не распоряжался впрямую: зарыть и разровнять. Высказался, вероятно, не без тумана: придумать надо что-нибудь…

Что уж тут оригинального придумаешь! Четыреста миллионов на одной чаше… Тюк!

Вы что?! Вы ее… того-этого… тюк?! Надо полагать, документики дамочки не закопали вместе с ней?! Так- так… Поизучаем, поразмыслим.

Ого! Ого!!!

Валентин Палыч Дробязго – куда ни шло. Валентин Палыч Дробязго способен мобилизовать все силы (их у него много). Валентин Палыч Дробязго способен привлечь все и всяческие структуры (их у него тоже в достатке). Валентин Палыч Дробязго способен взять расследование под личный контроль (ну и хрен бы с ним, с личным контролем! сам Президент цельную кучу дел взял под личный контроль – и что?! много шума – и ничего!). Сам-то по себе Валентин Палыч не примется за поиски – распорядится, да, но собственной персоной не примется. А распоряжения – категоричнейшие! – имеют обыкновение терять силу по мере увеличения количества людей, коим адресованы: глохнут, вязнут…

Колчин – иное. Тот самый Колчин, тот самый! ЮК! Наведите справки, генерал Фима, наведите! Благо и у Кублановского есть возможность мобилизовать все силы, привлечь все и всяческие структуры, взять под личный контроль (даже сидючи в камере: Какие у него пожелания? – Как и у всех заключенных… Чтобы был холодильник, телевизор, видеомагнитофон, телефон…).

Генерал Фима не ленив и не лишен любопытства. Особенно если речь о жизни и смерти. О собственной жизни из-за смерти жены сэнсея ЮК. И в оперативности мышления ему не отказать. И в оперативности предпринятых мер по результатам лихорадочного мышления – тоже. Он отнюдь не дурака валяет в качестве персонажа «Санта-Барбары», глубокомысленно изрекающего на исходе сотой серии: «Этот человек может стать опасен!», на исходе двухсотой серии: «Этот человек становится опасен!», на исходе трехсотой серии: «Этот человек стал опасен!», на исходе четырехсотой серии: «Этот человек настолько опасен, что пора, пожалуй, предпринять меры предосторожности!».

Генерал Фима способен (как показала практика, способен), даже сидючи в камере, организовать негласную слежку за человеком, который «настолько опасен». Человек этот должен вот-вот вернуться из Токио, успеть надо все организовать до! Просто следить, куда вывернет мысль ЮК. Не трогать. Иначе тронешь его, а он… одно слово – ЮК! Остается надеяться, что мысль ЮК по поводу исчезновения жены не вывернет на генерала Фиму. «Жучков» ему, Колчину, «жучков» на квартиру! Каждый звук анализировать! Не успеть? Придержать по дороге!

(А в какую, собственно, квартиру?! Ха! У Фимы Кублановского достаточно власти для выяснения адреса не только по ЦАБу, но и путем, не прослеживающимся в дальнейшем. А самый короткий путь вот он – паспорт: Инна Валентиновна Колчина, прописка московская, Шаболовка…).

Знай генерал Фима, что сэнсея ЮК удовлетворит, например, такая форма искупления: звиняйте, уважаемый, ошибочка получилась, здесь в багажнике труп того, кто совершил ошибку…

Но – не удовлетворит. До того, как труп превратили в труп (инициатива наказуема!), некто сказал: «Придумать надо что-нибудь…» по поводу Инны Валентиновны Колчиной. И ЮК знает, кто этот некто.

Впрочем, на момент возвращения из Токио – НЕ ЗНАЕТ.

Вот и надлежит обеспечить полную прослушку: куда вывернет мысль ЮК!

А Фима затаится покамест. Вдруг пронесет нелегкая?..

Кстати, еще вопрос: только ли по причине рвения питерских сыскарей Кублановский так скоропостижно схвачен, изобличен и брошен за решетку? Это еще вопрос!

А ответ: тюрьма – убежище понадежней офиса в гостинице «Россия» с милицейским постом на этаже, убежище понадежней дачи в Барвихе под охраной двух десятков мордоворотов из спецуры, понадежней…