Гений - Теодор Драйзер

После той бури, которая бушевала над головой Юджина последние три года, а особенно последние три месяца, он испытывал огромное удовольствие, очутившись в этой атмосфере доброжелательства и покоя. За квартиру спросили всего лишь восемь долларов в неделю, но он прекрасно понимал, что такого домашнего уюта нельзя получить ни за какие деньги. Прислуга заботилась о том, чтобы у него на туалетном столике всегда были свежие цветы. К его услугам была отдельная ванная, свежее постельное белье и полотенца, а по вечерам, сидя на балконе и любуясь рекой, он мог наслаждаться полным отдыхом, не опасаясь быть потревоженным, или же уходить в библиотеку и там читать. Завтрак и обед были для Юджина каждый раз источником подлинного наслаждения. Хотя он вставал без четверти шесть, чтобы успеть принять ванну, позавтракать и попасть к семи часам на работу, миссис Хиббердел к этому времени была уже на ногах. Она привыкла рано вставать. Юджину, при его постоянной усталости, трудно было понять это. Дэвис спускался к столу за несколько минут до ухода Юджина. У него всегда находилось несколько веселых слов, — хмуриться или сердиться было не в его характере. Дела его, каковы бы они ни были, по-видимому, нисколько его не отягощали. Миссис Хиббердел приветливо беседовала с Юджином о его работе, о всяких местных делах и обстоятельствах (поселок, в котором они жили, именовался Ривервуд), о новых событиях в политике, религии, науке и так далее. Иногда она упоминала о своей единственной дочери — она была замужем, жила в Нью-Йорке и время от времени навещала мать. Юджин был в восторге от того, что так удачно нашел себе жилище. Он надеялся понравиться этим людям, чтобы они не раскаивались в своем гостеприимстве, и это ему вполне удавалось. Беседуя о новом жильце, миссис Хиббердел и Дэвис сходились в том, что это милейший человек и что очень приятно иметь его в доме.

В мастерской, где Юджин работал и где он попадал в совершенно другой мир, ему удалось создать для себя вполне сносную обстановку, хотя не все у него поначалу шло гладко. В первое утро, например, его поставили на работу с двумя рабочими, чрезвычайно недалекими, как ему показалось, людьми, которых на фабрике звали просто Джон и Билл. Юджину оба они представлялись машинами, — их движения скорее напоминали работу механизмов, чем проявление свободной человеческой воли. Оба были среднего роста (не более пяти футов девяти дюймов) и весили фунтов по ста восьмидесяти каждый. У того, что постарше, была круглая, невыразительная физиономия, весьма напоминавшая яйцо, и густые рыжеватые усы. Один глаз у него был стеклянный, на носу торчали очки, державшиеся на больших оттопыренных ушах с помощью неуклюжих стальных дужек. На голове красовалась старая коричневая шляпа, давно уже превратившаяся в какой-то блин. Звали его Билл Джеффордс, но он откликался также на прозвище «Одноглазый».

Его товарищ, Джон — он же Джек — Данкен был одного роста с Биллом и такого же сложения, да и лицо у него было разве лишь чуть выразительнее и благообразнее. Юджину показалось, что он понятливее своего товарища, и даже понимает шутку, но в этом он ошибался. Что же до Джеффордса, то в отношении его такой ошибки даже и возникнуть не могло. Джек Стикс, старший мастер, высокий, угловатый, с рыжей гривой и рыжими усами, с бегающим взглядом голубых глаз и большими руками и ногами, предложил Юджину поработать с этой парой. Он считал, что чужаку здесь не место, и надеялся сразу же отпугнуть его тяжелой работой.

Стикс поделился своими соображениями с другим мастером, под началом которого находилась партия чернорабочих-итальянцев, занятых в то утро на лесном складе.

— Говорит, приехал к нам для поправления здоровья, — сказал Стикс. Откуда он, понятия не имею. Мистер Брукс прислал его и велел поставить на работу. Любопытно, как он будет вести себя, если заставить его попотеть как следует.

— Смотри только, чтобы он себе чего не повредил, — заметил другой. На мой взгляд, силенок у него маловато.

— Хватит на то, чтобы перетащить несколько брусьев. Если Джимми может их носить, так и он справится. Конечно, долго я его там держать не стану.

Юджин ничего этого не знал, но, когда его окликнули: «Ну-ка, новичок, пойдем!» — и подвели к штабелям круглых неотесанных ясеневых колод, шести дюймов в диаметре и восьми футов длиною, мужество изменило ему. Эти колоды он должен был перетащить на второй этаж, а сколько штук, никто ему не говорил.

— Снесете к Томсону и сложите там в углу. — угрюмо сказал ему Джеффордс.

Юджин неумело взялся тонкими, белыми руками за одну из колод у самой середины. Он не знал, что обращаться с колодами надо так же умеючи, как и с кистью. Он попытался поднять ее, но не мог и только жестоко разодрал себе пальцы о грубую кору.

— Раньше чем приниматься за такую работу, не мешает немного поучиться, — сказал Джек Данкен, стоявший рядом и пристально наблюдавший за ним.

Джеффордс куда-то отлучился.

— Да, я мало понимаю в этом деле, — сконфуженно признался Юджин, ожидая дальнейших наставлений.

— Давайте я вам покажу, — сказал его новый товарищ. — Ведь и в этих делах нужна сноровка. Возьмите вот так, за самый конец, и поднимайте, пока не поставите колоду стоймя. Теперь наклонитесь и подставьте плечо под самую середину. Рубаха на плечах у вас подбита ватой? Надо подбить. А теперь вытяните правую руку вперед и положите на колоду. Вот и готово.

Юджин выпрямился, увесистая колода легла ему на плечо, совершенно придавив его своей тяжестью. Казалось, она размозжит ему все мышцы; спина и ноги сразу заныли от боли. Он смело двинулся вперед, не подавая и виду, как ему больно, но не успел сделать и пятидесяти шагов, как боль превратилась в пытку. Тем не менее он прошел всю мастерскую, поднялся по лестнице и добрался до окна, где работал Томсон. На лбу у него выступил пот, в ушах стучало. Шатаясь, добрел он до машины и тяжело бросил свою ношу.

— Что это ты делаешь? — раздался голос позади него. Это и был Томсон, работавший на токарном станке. — Разве не можешь опустить полегоньку?

— Нет, не могу, — с раздражением ответил Юджин; лицо его от страшного напряжения покрылось горячим румянцем.

Юджин был удивлен и взбешен тем, что его поставили на такую работу, особенно после уверений мистера Хейверфорда, что его чрезмерно нагружать не будут. Он сразу заподозрил заговор с целью выжить его. Он хотел добавить: «Они слишком тяжелы для меня, черт побери!» — но сдержался и побрел вниз, думая о том, удастся ли ему перетаскать все колоды. Тут он стал возиться со второй, надеясь что боль тем временем утихнет и он вновь соберется с силами. Наконец он поднял вторую колоду и, шатаясь, с трудом взобрался на второй этаж. Мастер поглядывал на него, но молчал. Его забавляли страдания Юджина. «Ничего ему от этого не станется, — размышлял он, — даже на пользу пойдет».

— Когда он перенесет четыре штуки, отпусти его, — сказал он, однако, Томсону, чувствуя, что перебарщивать, пожалуй, не стоит.

Томсон краешком глаза следил за Юджином, и от него не укрылись страдальческие гримасы на лице новичка, но он только ухмылялся. Когда на пол были сброшены четыре колоды, он сказал: «Пока хватит!» Юджин со вздохом облегчения сердито поплелся вниз. Как всегда нервный, мнительный и возбужденный, он уже вообразил, что станет здесь калекой. Не растянул ли он себе где-нибудь сухожилие, не лопнул ли у него какой-нибудь кровеносный сосуд?

«Боже мой, я этого не вынесу, — подумал он. — Если работа и дальше будет такая, придется бросить. Хотел бы я знать, почему они со мной так обращаются? Ведь меня не для этого направили сюда».

Ему уже рисовались дни и недели непосильного физического труда. Ничего хорошего из этого не выйдет. Он долго не выдержит. Но тут он представил себе, как опять ищет работу, и эта мысль вызвала страхи другого порядка.

«Не надо так легко сдаваться, — убеждал он себя наперекор отчаянию. Во всяком случае, нужно продержаться еще немного».

В этот первый час испытаний Юджин, казалось, очутился между молотом и наковальней. Он медленно спустился во двор, чтобы разыскать Джеффордса и Данкена. Те были заняты погрузкой вагона — один, внутри, принимал материал, а другой снизу подавал.

— Слезай, Билл, — сказал Джон, стоявший внизу. — Залезай ты туда, новичок. Как тебя звать?

— Витла, — сказал Юджин.

— А меня Данкен. Мы будем подавать материал, а ты складывай его.

Юджин со страхом увидел, что ему опять предстоит ворочать тяжести толстые брусья, предназначенные для какой-то стройки, — «четыре на четыре», как называли их рабочие. Но когда ему показали, как нужно действовать, он убедился, что это вовсе не так уж трудно. Существовали разные приемы, позволявшие двигать брусья и держать их в равновесии, не слишком напрягаясь при этом. К несчастью, Юджин, не позаботился запастись рукавицами и исцарапал себе все руки. Когда он остановился, чтобы вытащить занозу из большого пальца, Джеффордс, который опять поднялся наверх, спросил: