Они появляются в полночь - Питер Хэйнинг

Ожидая в библиотеке Петерсона, доктор Оверфилд размышлял над словами хозяйки дома.

Вошел Петерсон, и доктор обратился к нему:

— Я осмотрел вашего сына, мистер Петерсон, и наблюдал его в лесу во время очередной охоты. Йорри мне кое-что рассказал, но кое о чем умолчал. Сейчас я задам вам вопрос, на который хочу услышать правдивый ответ. От чего умер мальчик, которого вы усыновили, чтобы он играл с вашим сыном?

— Я не могу точно ответить на ваш вопрос, потому что не знаю. Однажды утром мы нашли ребенка в его комнате мертвым. В спальне было разбито окно. Вокруг окоченевшего трупа валялись осколки. На шее у мальчика была глубокая рана. Как предположил коронер, мальчик во сне пошел к окну, сонный наткнулся на раму и один из осколков перерезал ему вену. Так записано в заключении о причине смерти.

— А ваше мнение, мистер Петерсон, что вы подумали?

— Я уже давно ничего не думаю.

— Скажите, а как же решетки на окнах? Вы их поставили до или после этого случая?

— Конечно, после него. Доктор, скажите откровенно, вы можете помочь мальчику?

— Боюсь, что — теперь ему уже никто не поможет. Совет, который вам дали врачи много лет назад, в вашем случае только усугубил болезнь. Правда, физически ваш сын в отличном состоянии, но физическое здоровье далеко не все, что необходимо для нормальной человеческой жизни. Если бы это касалось моего сына, я как можно скорее убрал бы подальше всех оленей и кроликов, которые еще живы. Я приложил бы все усилия к тому, чтобы отучить его от подобных… привычек.

— Я обязательно подумаю над вашим советом. Я заплатил вам за то, чтобы услышать ваше мнение, и ценю его. А сейчас еще один вопрос: скажите, эти привычки могут быть наследственными? Не думаете ли вы, что один из предков мальчика занимался тем же?

Вопрос показался доктору Оверфилду странным, и он в свою очередь спросил:

— Вы предполагаете о какой-нибудь душевной болезни в вашей семье?

— Да. Но у меня в роду все были здоровы.

— Хорошо, а в семье вашей супруги?

— У нее наследственность не хуже моей, может быть, даже лучше.

— Тогда вот что я могу вам сейчас сказать: болезнь Дауна может быть в любой нормальной семье; что же касается привычек вашего сына, то, мне кажется, это можно назвать атавизмом. Ведь в свое время наши предки питались сырым мясом. Внешность человека, страдающего слабоумием, вызванным болезнью Дауна, напоминает предков современного человека: возьмите хотя бы покатый лоб.

— Хотелось бы верить вам, — произнес Петерсон. — Я бы отдал многое, лишь бы точно знать, что я не виноват в болезни сына.

— Вы или ваша жена? — спросил доктор.

— О ней не может быть и речи, — ответил Петерсон, слабо улыбаясь. — Это самая прекрасная женщина в мире.

— Может быть, что-нибудь скрытое, подсознательное?

Петерсон покачал головой.

— Нет. Моя жена само совершенство.

На этом беседа закончилась. Доктор уступил просьбам хозяина остаться до конца недели, хотя понимал, что его присутствие будет совершенно бесполезным. За обедом миссис Петерсон была прекрасна в белом вечернем платье с золотыми блестками, она блистала не только туалетом, но и остроумием. Недавно она сделала большой вклад на закупку молока в фонд помощи истощенным детям. Благотворительность была одним из ее хобби. Петерсон выглядел усталым и говорил о наследственности, но на него не обращали внимания, и никого не интересовали его размышления вслух. Вскоре хозяин дома замолк.

Эти поразительные контрасты между супругами были непонятны доктору Оверфилду. Желая спокойной ночи седоволосому хозяину дома, он поделился с ним своими сомнениями.

— Я ничего не понимаю, что со мной происходит, ведь раньше я не был таким, — признался Петерсон. — Может быть, перед смертью пойму. Но в болезни сына, я чувствую, виновата наследственность, но ничего не могу доказать.

Доктор запер дверь своей комнаты и сразу же улегся. Он чувствовал сонливость и вместе с тем был до предела возбужден. Оверфилд надеялся, что за ночь сумеет отдохнуть, но сон его был недолгим. Сильный стук в дверь заставил доктора вскочить с постели.

— Кто там? — спросил он.

— Это я, Йорри. Откройте, пожалуйста.

— Что случилось?

— Этот мальчишка, Александр, опять удрал, и я нигде не могу его найти.

— Может быть, он в лесу?

— Нет. Я проверил — все наружные двери заперты. Он где-то внутри дома.

— Вы везде искали его?

— Да. Лакей заперся у себя в комнате и не открывает. Я обыскал весь дом, кроме комнаты хозяина.

— Надо поискать и там! Подождите минутку, пока я что-нибудь накину на себя. Мистер Петерсон ведь запирает комнату? Он несколько раз предупреждал меня, чтобы я не оставлял дверь открытой. Может быть, он не заперся?

— Нет, вечером дверь в его комнату точно была заперта. Я проверил. Каждую ночь я проверяю двери всех спален.

— У кого-нибудь еще есть ключи от этих спален?

— Только у миссис Петерсон. Думаю, у нее есть все ключи. Но она спит у себя в комнате, ее дверь на замке. По крайней мере вечером она была заперта.

— Думаю, мальчика надо поискать именно там. Не испарился же он. Скорее всего у мистера или у миссис Петерсон.

— Если у матери, тогда беспокоиться нечего — у них полное взаимопонимание. Она с ним делает все, — что хочет.

Вдвоем они бросились вверх по лестнице. Дверь в комнату миссис Петерсон была открыта, внутри никого не было, постель нетронута. Они никак не ожидали этого. Дверь в соседнюю комнату — спальню Петерсона — была прикрыта, но не заперта. Толкнув ее, Йорри зажег свет. Но, прежде чем зажегся свет, они услышали из темной комнаты странный, низкий, какой-то хлюпающе-рычащий звук. Зажглась люстра… они увидели на полу всю семью Петерсонов. Отец тихо и неподвижно лежал посередине, рубашка его была изорвана в клочья. Справа, терзая зубами руку отца, скорчился маленький Александр, ладони и щеки его были густо измазаны кровью. С другой стороны к Петерсону припала его жена. Она жадно высасывала у него кровь из раздутой вены на шее. Все ее платье было покрыто кровавыми пятнами. Когда зажегся свет, она подняла голову, ее лицо было маской свирепого, но сытого и довольного демона. Казалось, она раздражена светом и тем, что ей помешали, но была слишком занята насыщением, чтобы понять, что происходит. Женщина снова наклонилась, продолжая пить кровь, а мальчик сердито зарычал. Оверфилд быстро вытолкнул Йорри из комнаты, потушил свет и захлопнул дверь. Потом, схватив Йорри за руку, он потащил его вниз по ступенькам.

— Где телефон? — крикнул доктор. Наконец Йорри, придя в себя, подвел его к аппарату. Доктор рывком поднял трубку.