Дерзкий роман - Ниа Артурс

К черту это.

Я знаю, маме не понравилось бы то, как я обращался с Дон.

Она бы дала мне подзатыльник за то, что я солгал ей.

Ваня напомнила мне о двух вещах, когда позвонила после пресс-конференции. Оказывается, она выпытывала у Хиллса информацию. Мой лучший друг предан до мозга костей, но у него не было шансов, когда Ваня начал очаровывать его.

“Ты с ума сошел, Стинтон? Как ты мог так обращаться с женщиной — нет, как ты мог так обращаться с человеком? Это был выбор Дон. Ты не должен был находиться рядом с ней. Присылать адвокатов? Пытаться манипулировать ею? Ты сумасшедший? Меня не волнует, сколько лет прошло. Это было подло. Конечно, она была бы зла на тебя. И что еще хуже, ты вел себя так, будто заботился о ее дочери, когда, если бы ты добился своего, ее ребенка даже не было бы здесь ”.

Отрезвляющие слова.

На самом деле, это удар по зубам.

Я зашел слишком далеко, посылая этих адвокатов. Усугубил ситуацию, солгав Дон об этом, когда она спросила меня.

Как будто я затягивал резинку все туже и туже с каждым глупым движением. Она по праву сорвалась и ужалила меня в глаз.

У меня нет причин кричать от боли.

Все, что я могу сделать, это собраться с духом и принять это.

— Как ты узнал, что твой отец пытался загнать меня в угол? — Дон выгибает аккуратную бровь. Солнечный свет танцует на ее смуглой коже и в тугих локонах, выбивающихся из-под банданы.

У меня руки чешутся прикоснуться к ней.

Вместо этого я распихиваю их по карманам. — Мне позвонил Хиллс. Я чуть не устроил давку из трех машин, когда ехал сюда.

Ее губы не дергаются. Ее глаза не смягчаются весельем.

Она все еще видит во мне монстра, когда смотрит на меня.

Все еще видит мужчину, который солгал ей.

Забавно, что я так беспомощен перед лицом своей одержимости ею.

Я так безумно влюблен в эту женщину, что это лишило меня дара речи.

Справедливо ли это с точки зрения поэзии или нет, не мое дело говорить.

Дон вздергивает подбородок. Складывает руки на груди. — Я должна знать. Ты ушел в отставку не из-за меня, не так ли?

— Да, это так.

У нее перехватывает горло, даже когда она пытается справиться со своим удивлением.

Я подхожу к ней ближе. Это неверный шаг. Меня мгновенно затопляет ее прекрасный аромат — цветы поверх машинного масла. Если бы я мог разлить его по бутылкам и носить в кармане всю оставшуюся жизнь, я бы умер счастливым.

— Это было глупо с твоей стороны. Отказ от Stinton Group ничего не меняет между нами.

Это больно. Черт. Она слишком прямолинейна.

Я знал это, но все же…

— Stinton Group для меня не важны. Ты важна. — Мои глаза скользят по ее лицу. — Это абсолютный минимум, Дон. — Я указываю туда, где стоял папа. Он пытался заставить Дон выполнить его приказ, и, если бы Хиллс не дал мне знать, ему, возможно, это удалось бы. — Я не ожидаю, что… Я даже отдаленно не думаю, что то, что я сделал сегодня, соответствует тому, как я причинил тебе боль. Я ничего от тебя не жду, но я хочу кое-что прояснить. — Я нависаю над ней, потому что это важно. Потому что она была предельно честна со мной, что дает мне право поступать так же. — Восемь лет назад я был готов пожертвовать тобой и Бет ради компании. Теперь, когда я встретил тебя, я не задумываясь пожертвую компанией ради тебя.

— Ты ожидаешь, что я скажу спасибо? — Она снова делает это, когда она громко говорит, чтобы скрыть тот факт, что она нечестна.

Мои пальцы умоляют прикоснуться к ее щекам, но я держу их по бокам. — Я уже говорил тебе. Я ничего от тебя не жду. Я освободил тебя от контракта, потому что это правильный поступок. Это никогда не возместит причиненный мной ущерб, но я не позволю тебе быть пленницей Stinton Group. Не тогда, когда все, чего ты хотела, это освободиться от нас. Ты это заслужила. Ты можешь уйти, не оглядываясь, Дон.

Это убивает меня.

Я не хочу, чтобы у нее были такие разбитые глаза. Я не хочу видеть боль, проступающую на ее лице.

— Я доверяла тебе. — Она поднимает на меня взгляд. — Я доверяла тебе, а ты солгал мне. Я бы хотела, чтобы ты мог сделать или сказать что-нибудь, чтобы исправить то, что ты сломал, но ты не можешь, Макс.

— Я знаю.

— Тебе не следовало бросать Stinton Group, — хрипит она.

Я ничего не могу с собой поделать. Я провожу пальцем по слезинке, которая скатывается по ее щеке. — Я нашел кое-что, что люблю больше, чем компанию.

Ее ресницы трепещут, и она облизывает рот. Мой желудок скручивается в узел, когда я вижу, как ее язык скользит по этим двухцветным губам. Тот факт, что я имел честь поцеловать их, не ускользнул от меня. Тот факт, что я имел честь, абсолютное удовольствие находиться в ее компании, — это то, что я никогда не забуду.

Ее рот открывается, а затем плотно закрывается.

Она зажмуривает глаза.

Я могу сказать, что ее чувства ко мне никуда не делись.

Мои, черт возьми, уверен, что нет.

Но я также могу сказать, что она не собирается поддаваться этим чувствам, даже если они одолевают ее. Она Дон. Она непробиваемая женщина-механик со своей головой на плечах. Она не принимает глупых, импульсивных решений. И она не ждет, пока кто-то предаст ее дважды.

У тебя есть один шанс с ней.

И я свой испортил.

Ее карие глаза вспыхивают, и она смотрит на меня. Я вижу ее боль. Вижу, что я полностью уничтожил ее. Та часть ее, которая хочет броситься в мои объятия, — это не та сторона, которая обладает властью. И это убивает ее. Это мучает ее.

Потому что, даже после всего, между нами все еще есть связь, которую невозможно игнорировать.

Видеть ее такой ужасно. Видеть, как она борется.

Эта женщина врезалась в мой айсберг сердца, подобный Титанику, и я затащил нас обоих в неумолимые воды. Если кто-то из нас и переживет это, то это будет она. Это должна быть она.

— Я не могу этого сделать. — Она шмыгает носом и отворачивает от меня лицо.

Я знаю, что она говорит, даже не слыша слов.

Она не может, потому что…

Я все еще Стинтон.

Я все равно послал тех юристов.

Я все еще лгал ей.

— Я ухожу сейчас. — Она расправляет плечи и вздергивает подбородок. — Прощай, Макс.

Это выстрел в грудь.

И я понимаю, что именно так ощущается смерть. Чувство потери превосходит все, что я когда-либо испытывал.

— Прощай, Дон. — Мой тон звучит побежденно, хотя я и пытался это скрыть. Я смотрю,