Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Она кивает, но в ее глазах читается нешуточный страх.

Коридоры пусты, но все же я не рискну успокаивать ее поцелуем. Вместо этого просто одариваю ее взглядом, в который вкладываю всю свою любовь и поддержку.

— Помни, что то, как ты звучишь — это первое, что будет оценивать комиссия. Им будет достаточно полминуты, чтобы сделать выводы.

— Господи, — Айвори делает глубокий вдох. — И что мне играть?

— Играй то, что, по-твоему, мнению подходит тебе больше всего, в чем ты уверена, и что передает твой стиль и твой внутренний настрой. Пусть они почувствуют, насколько многогранен внутренний мир Айвори Уэстбрук.

Я бросаю взгляд на часы. Пора. Отвернувшись, открываю дверь.

Класс не потерпел никаких видоизменений с тех пор, как я проводил здесь свои семестры, делая заметки именно за этими трибунами. Все тот же рояль перед дверью. Такое чувство, что я перенесся во времени.

Вместе с Айвори подхожу к женщине средних лет и двум пожилым мужчинам в первом ряду. Мне не выпадало чести быть знакомым с ними, но я общался с женщиной, Гейл Гэтлин, которая поднимается со своего места, чтобы поприветствовать нас.

Она одаривает нас строгим взглядом из-под очков в позолоченной оправе. Ее песочно-каштановые волосы зачесаны назад, а кожа ее лица свидетельствует о том, что она, вероятно, почти не видит солнечного света. Несмотря на невысокий рост и некоторую полноту, эта женщина излучает авторитет.

Она протягивает мне руку, пожимая мою.

— С возвращением, мистер Марсо.

— Благодарю, что согласились принять нас сегодня. — Я указываю на Айвори. — Это моя протеже, Айвори Уэстбрук.

— Меня зовут мисс Гэтлин. — Гейл пожимает руку Айвори. — Должно быть вы действительно особенная, если мистер Марсо привез вас сюда. Его оценка ваших талантов была столь убедительна, что даже сподвигла нас устроить вам прослушивание в выходной день.

Эта женщина пытается вежливо намекнуть на то, что надеется, что мы не потратим их время впустую. Черт, я бы не притащил Айвори сюда, если бы у меня не было железной уверенности, что она справится.

— Мы с коллегами, — женщина указывает на пожилых мужчин рядом с собой, — обычно никак не взаимодействуем с кандидатами, но поскольку сегодня несколько необычное прослушивание, оно пройдет в более непринужденной атмосфере. Начинайте, как только будете готовы. — Она кивает в сторону пианино и присаживается на место.

Айвори садится за инструмент, все еще перекатывая в руке свои талисман. Я занимаю место на трибуне, откуда мне открывается наилучший обзор, чтобы видеть лицо Айвори, пока ее пальцы скользят по клавишам.

Моя нога начинает дергаться, и я собираю себя в кулак, чтобы не выдавать свои нервы. Что же она станет играть?

Прямо сейчас, глядя на ее выражение лица, мне кажется, что это могла бы быть Silent lucidity (с анг. Безмолвная ясность) от группы Queensrÿche. Уголки ее губ приподнимаются, свидетельствуя о том, что Айвори совладала с собой. И сейчас блеск в ее глазах естественен, потому что она смотрит в глаза своей мечте. Мечте, которая только начинает осуществляться.

Конечно, Айвори не станет играть что-то из Queensrÿche. Она изучала, как все устроено в Леопольде, на протяжении нескольких лет и прекрасно знает, что здесь в почете классические произведения прошлых веков, по типу партит Баха и арпеджио в трех октавах с двойными остановками.

Но, что бы ни выбрала Айвори, она справится с этим даже с закрытыми глазами.

Склонившись над клавишами, она скользит пальцами и начинает раскачиваться в такт медленно развивающейся прелюдии. Я не сразу узнаю эту вещь. Это точно не классика и не что-то баррочное... А затем у меня перехватывает дыхание. Это песня популярной ирландской группы.

Я напрягаюсь, буквально вжимаясь в кресло. Какого черта она творит?

Пространство наполняют ноты, преисполненные отчаяния. Композиция группы Kodaline «All I Want» (с анг. Все, что я хочу). Потоки печали сменяются искрами надеждами. Слова песни проносятся в моей голове. Посыл, который заключается лишь в одном: все кончено, но я найду выход. Жизнь не заканчивается.

Это о расставании.

Мое сердце замирает, и я отказываюсь верить в происходящее, пока ноты продолжают содрогать воздух. Что за игру она затеяла? Это послание для меня?

Взгляни на меня, Айвори.

Мне удается на мгновение уловить на себе ее взгляд, но этого мало, чтобы прочитать, что в нем кроется. Я жажду, чтобы она вновь посмотрела на меня, дала мне хоть что-нибудь, что могло бы разогнать туман неясности, все больше поглощающий меня.

Я пообещал ей, что буду всячески поддерживать ее стремления. Я привел ее сюда, не сомневаясь, что она возьмет эту высоту. Я готов окончательно перебраться в Нью-Йорк. Так что, мать вашу, она пытается донести до меня? Неужели ради этого она готова даже сорвать прослушивание, о котором так грезила?

Члены комиссии начинают ерзать на своих местах. В любую секунду они могут оборвать этот спектакль.

Все стремится к провалу. Я не шучу. В том, как она исполняет эту композицию, невероятная глубина и страсть. Айвори безупречна в этом. Но данное произведение не демонстрирует, насколько она подкована технически. Это безусловно не то, что требуется для того, чтобы удовлетворить комиссию.

Гейл вскидывает руку в воздух, прося Айвори остановиться:

— Мисс Уэстбрук. — В ее тоне слышится явное раздражение.

Айвори прерывает игру и выжидающе смотрит на женщину.

Вздохнув, Гейл разводит руками, указывая на здешние стены.

— Это Леопольд. Не то место, где играют популярную музыку.

Не особо привлекая внимание, Айвори быстротечно смотрит в мою сторону. В это мгновение я вижу, что глаза женщины, которую я люблю, сияют решимостью. Наш зрительный контакт длится всего долю секунды, но мне достаточно этого, чтобы понять, Айвори по-прежнему моя, и между нами все без изменений.

Моя девочка уверена в том, что она делает. И демонстрирует это мне. На прослушивании своей мечты. Через ту песню, которая является отражением ее души.

Сохраняя самообладание, я, как ни в чем не бывало, складываю руки на коленях. Но внутри меня все трепещет от осознания сути происходящего. Это было не прощание со мной. Айвори прощается с Леопольдом. Единственное, я не понимаю, почему? Что столь резко изменило ее?

Гейл выпрямляется на своем кресле.

— Почему вы хотите обучаться в нашей академии?

— Чтобы учиться у лучших из лучших, — с уверенностью заявляет Айвори.

— Хорошо. — Гейл поправляет очки. — Что для вас главное в учителе?

Айвори улыбается. Она выглядит явно воодушевленной вопросом.

— Безусловно, опыт. Профессиональная хватка. Нетрадиционный ум. Ну и... Строгость. — Она вновь скользит взглядом в мою сторону, прежде чем вновь посмотреть на членов комиссии. — Когда это необходимо, конечно.

Несмотря на то, что Айвори отвечает на вопрос, поставленный Гейл, я знаю, что она говорила обо мне. Она нашла все перечисленные качества во мне. Я ее идеальный учитель.

Гейл собирается с мыслями.

— Леопольд — это классическая школа, и наше обучение в первую очередь сосредоточено на традиционном подходе...

Айвори вновь кладет руки на клавиши и начинает играть самый сложный фрагмент из «Исламея» Балакирева.

Если я правильно понял, и Айвори не планирует обучаться в Леопольде, то, в чем логика ее действий? Но каким бы ни был ответ на этот вопрос, то, что она выдает в плане исполнения — это идеально. Здесь нет никаких технических оплошностей. Каждый звук, извлекаемый ей, безупречен.

Все без исключения члены комиссии сидят с открытыми ртами. Они явно впечатлены. Черт, иначе и быть не может. Готов биться об заклад, что им еще никогда не доводилось слышать это произведение в рамках прослушивания, не говоря уж о том, чтобы оно было исполнено без единого намека на неточность.

Айвори резко обрывает мелодию и поворачивается к членам комиссии, самоуверенно вскинув бровь. Меня просто переполняет гордость за мою девочку.