Люди без имени - Леонид Золотарев

— Какой пароль сегодня?

Вопрос солдату был неожиданным, он растерялся и испуганно глядел на пленных. Леонид взялся за винтовку и потянул ее к себе.

— Какой пароль! — переспросил Леонид.

Немец понял, что русские спрашивают не в шутку и попытался вырвать винтовку.

Солдатов по самую рукоятку вонзил в грудь ему нож. Он без крика повалился на землю.

Предположение, что часовой на дороге должен смениться первым, оказалось ошибочным, и в том момент, когда Солдатов забрал у убитого патроны и гранаты, перед ним выросла фигура нового часового.

Леонид вскинул винтовку и крикнул: — Брось винтовку! Ложись! Немец выстрелил. Падая, Леонид нажал на курок, и пуля угодила фрицу в живот. Дико крича, он катался по земле. Из караульного помещения бежали немцы. В воздухе вспыхнули ракеты.

— Быстро в шахту! Спасайтесь! Я погиб — вы должны жить и отомстить за меня! — говорил Леонид, делая усилия приподнять винтовку.

— Несите его в шахту, — распорядился Солдатов и бросил подожженную гранату. Она с шипеньем полетела к приближающимся немцам. — Я задержу их!

Немцы залегли. Началась стрельба. Солдатов пристрелил раненого немца, побежал к кузнице и засел в ней. Остальные спустились по ступенькам на второй этаж, прошли до вертикального подъемника, вызвали клеть и спустились на третий этаж. Леонида положили в динамитный склад.

— Идите на работу. Моя песня спета. Подумайте о будущем!

Товарищи услышали не просьбу, а приказание.

Немцы не решились вступить в ограждение, думали, что совершено нападение партизан, ожидали утра. Финская охрана не вышла из машинного отделения вертикального подъемника по тем же причинам.

Солдатов мог бы тоже уйти в шахту и скрыться, но в нем кипела жажда мести за друга. Он решил продать себя дорого, зная, что его обнаружат, так как он пришел на работу в ночную смену. Шаров благополучно прошел болото, услышал выстрелы, не задерживаясь, посмотрел последний раз туда, где остался его друг, и приказал следовать дальше.

Солнце выглянуло из-за гор. Немцы убедились, что никаких партизан не было, и направились к горизонтальному подъемнику. Ночная смена русских и финнов вышла из шахты. Как только немцы показались из-за горы, Солдатов начал стрелять из кузницы. Они отпрянули назад; Николай прекратил стрельбу. Стоило кому-либо высунуть голову, как он снова стрелял. По нему открыли пулеметный огонь. Солдатов поджег кузницу, перебежал к яме, в которую ссыпали никель, и начал отстреливаться. Патроны кончились. Чувствуя конец, Солдатов поднялся на ноги и стал лицом к немцам. Раздался залп, но он продолжал стоять. Немцы убедились, что опасность миновала, подошли к нему. Из машинного отделения вышли финны- охранники; во время перестрелки они отсиживались в безопасном месте.

Шахтеры и военнопленные наблюдали издалека. Сотни глаз были обращены на него, веселого кузнеца Николая. У многих к ремню пристегнуты финки его работы с подписью «Память Петсамо».

Офицер подошел к Солдатову вплотную.

— Да здравствует победа! Смерть палачам! Да здравствует Сталин! — крикнул Николай.

Офицер поднял руку с пистолетом, но выстрелить не успел. Николай собрал все силы и прыгнул в пропасть.

Леонид лежал на полу со смертельно бледным лицом, когда в склад забежал Гаврила Быков.

— Уйди, Гаврила, ты можешь погубить себя, — чуть слышно проговорил Леонид.

Размахивая руками, со слезами на глазах, Гаврила побежал к подъемнику. Он должен был следовать с группой Леонида, но его задержал мастер во время подготовки взрыва в забое.

Гаврила думал задушить шведа, но боязнь сорвать побег, удержала его.

Немцы столпились перед пропастью, смотрели туда, куда бросился Солдатов.

Беспощадное мщение врагу — вот, что было в сознании Гаврилы Быкова. Он вспомнил, что о нем могут подумать нехорошее, когда товарищи погибали, он отсиживался в шахте.

В доказательство того, что он в шахте остался не по своей вине, Гаврила заграбастал своими длинными руками сколько мог немцев и толкнул их в яму. Его пытались схватить. Он отбивался. Перед ним оказался мастер Кола, который бросился к русскому, но просчитался, понадеясь на свою силу. Зная, сколько несчастий и обид нанес он русским, и больше всего Леониду, Гаврила схватил его и, приподняв над головой, как ребенка, бросил в пропасть и прыгнул туда сам.

Леонид долго лежал в забытьи и не знал, что произошло наверху. Когда открыл глаза, перед ним стоял мастер-швед.

— Вот то, что последовало дальше, — с трудом выговорил Леонид.

Мастер понял: половина бригады русских его смены ушла на родину.

— Борьба окончена, — сказал он, и распорядился отправить русского в барак.

34. Война окончена. Мир заключен.

Барон-лейтенант Пуронен отказался выдать Леонида немцам не потому, что был к нему расположен, а потому, что не хотел ввязываться в историю и брать на себя ответственность, ожидая нового начальника.

Восьмой лагерь в Петсамо — Никеле, как и другие лагеря Финляндии, не были похожи на немецкие лагеря смерти Освенцим, Майданек или Бухенвальд. Это были обыкновенные трудовые лагеря. Несмотря на это расстрелы военнопленных, издевательства, пытки и смертность людей были настолько велики, что финское правительство забило тревогу и начало спешно заменять начальников лагерей, отличавшихся жестокостью к русским, лицами, не причастными к лагерям военнопленных — фронтовиками.

Вновь прибывший начальник не знал, как поступать. Он был новым человеком, познакомиться с жизнью лагерей не успел, получив назначение сразу с фронта. Совета старый начальник ему не дал. Не зная, что предпринять с русскими, запросил штаб северных лагерей.

Начальник северных лагерей, лейтенант Холм, суровый на вид офицер, отличавшийся строгостью и требовательностью к пленным и подчиненным по службе, был справедлив и ненавидел немцев, хозяйствовавших на финской земле, ответил шифровкой: «Паасикиви в Москве. Ожидаются большие перемены. Измените отношение к военнопленным в лучшую сторону. Разъясните, примите меры к недопущению побегов и обеспечьте безопасность пленных. За каждого персонально ответственность несете вы».

Вечером пьяный начальник выступил перед русскими. Язык еле ворочался, но из несвязной речи можно было уловить один смысл — скоро окончание войны. Затем он пришел к раненному и предложил ему закурить. Леонид кивком головы отказался. Рана была не тяжелая: пуля прошла грудь навылет, не задев легких, но отсутствие надлежащего медицинского ухода и лекарств, слабость истощенного организма приковали его к постели. Товарищи старались ему помочь, приносили папиросы и все лучшее, что доставали на производстве.