Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге - Юрий Жук

– Что вы тут сидите? Пойдёмте вместе.

Присел ко мне. Я спросил его, не знает ли он, где я мог бы продать крест с цепочкой.

– Зачем же вам продавать? – спросил он.

– Нужно хлеба купить.

– Ну, разве в таких вещах здесь что-нибудь понимают? Что вам за крест дадут – пустяки. Пойдёмте со мною, дойдёмте до деревни, хлебом вас и даром накормят.

Я побоялся идти с ним и сказал, что мне надо идти в другом направлении. Мы расстались, и я один пошёл дальше.

Пройдя немного, увидел, что в поле женщина и девушка убирают хлеб. Подойдя к ним, я спросил воды. (Истинное моё намерение было спросить у них хлеба.) Они мне ответили, что живут недалеко и воды с собою не захватили. Я предложил им купить у меня крест. Они согласились. Была заметна даже радостная готовность купить. На вопрос «Сколько хотите?» я отвечал: «А сколько дадите». Пожилая женщина давала мне три рубля, я же не соглашался, говоря что это дёшево. Она стала давать мне пять рублей. Больше дать не могла, так как не имела с собой большей суммы денег. Я не соглашался на сделку. Девушка стала настойчиво просить мать купить ей крест. Хотела даже сбегать домой за деньгами, но мать её не пустила.

Пошёл дальше, не продав креста, без денег. На огороде при дороге вижу – стоит пугало: шляпа на палке. Я снял эту шляпу, надел на голову и пошёл дальше. Без шляпы я обращал на себя больше внимания. Голод давал себя чувствовать, и я решился зайти в деревню и спросить хлеба. В первом же, довольно бедненьком, доме я не встретил отказа: дали большой ломоть. Я попросил попить. Хозяйка подала мне воды, сожалела, что не готов квас.

Вижу – через улицу, стоя у окна, женщина манит меня к себе рукою. Я подошёл. Она вынесла мне порядочно мягкий хлебец.

– Спрячьте его, – сказала она, – сейчас ещё огурцов дам.

Рассовав огурцы по карманам, я вышел в поле за деревню, присел и поел всласть.

Пошёл дальше. День уже склоняется к вечеру. Стал подумывать о ночлеге. Заходить в деревню не хотелось. Так как диких зверей я не боялся, то, присмотрев стог сена, зарылся в него и уснул. Всю ночь проспал хорошо. На рассвете, как только зачирикали птицы, я проснулся. Отыскал воду, умылся и пошёл дальше. Заходил в лежащие по пути деревни, в которых никогда не встречал отказа в пище. Ночевал чаще всего в стогах сена. Так шёл изо дня в день, справляясь о дороге на X… Однажды вижу вдали реку, мост через неё, а на мосту как будто стоит стража. Оттуда, навстречу мне, идёт женщина с мальчиком. Я спросил её, как пройти в Х…

– А вот и он, – отвечала женщина, – а зачем вы туда идёте: ведь вас там сейчас же арестуют и расстреляют.

– А как же вы сами там живёте?

– Да мы там зарегистрированы, а вы человек новый, чужой.

– Так что же мне делать?

– Сейчас же своротите с этой дороги. Увидите церковь, зайдите в неё, там хороший причт: там скажут, куда и как пройти.

Я так и сделал. К церкви подошёл, когда только что кончилась всенощная. Выходит священник. Я поздоровался и попросил позволения переговорить с ним. Он по моему виду догадался, кто я таков, и велел идти в церковь, к отцу дьякону, который даст необходимые указания. Я вошёл в церковь, из которой уже вышли богомольцы. Собирался уходить и дьякон.

– Отец дьякон, я к вам с просьбой.

– Пожалуйста, садитесь.

– Я нахожусь в храме и надеюсь, что вы, его служитель, меня не выдадите.

Дьякон дал слово, и я откровенно рассказал историю своего спасения. Сказал о моём намерении пройти в Екатеринбург.

Выслушав меня, дьякон начал писать подробный маршрут. Он называл мне многие деревни и велел идти через них, нисколько не опасаясь. Но когда назвал село У…, то входить в него не советовал, а не доходя до села, с полверсты, свернуть с прямой дороги в одну деревню и таким образом обойти село.

Кроме дьякона, в церкви находился староста, который с извинениями в невозможности ссудить меня большей суммой дал мне десять рублей. С благодарностью я принял деньги. Из церкви дьякон повёл меня к себе домой, оставлял ужинать и ночевать. Я поблагодарил, но отказался, боясь причинить неприятности моим добрым хозяевам, если о моём присутствии станет известно. Тогда жена дьякона принесла из погреба молоко, напоила меня, с собой же дала двух сортов хлеба и масла. Всё это было положено в мешочек.

Дьякон велел переправиться через реку. На моё счастье через неё как раз переезжали доить коров крестьянки. Я попросил их перевезти и меня. Они перевезли, и я, несмотря на отказы, дал за переправу 50 копеек из данных мне старостой денег.

Около реки было сложено в стогах сено. Вдали виднелись строения, но я так устал, что не имел никакого желания идти дальше, а присел у реки и ожидал наступления темноты. Когда стемнело, я присмотрел стог, зарылся в сено и уснул. Ещё было темно, когда я проснулся и пошёл далее, строго придерживаясь данных мне дьяконом указаний. Иду благополучно, нахожу повсюду приветливый приём, пищу, а в ненастье, когда бывало неуютно ночевать в поле или в лесу, – и ночлег в домах.

Подхожу к селу У… Не доходя до него, меня остановили двое мужчин и спросили, куда я иду. Я сказал, что в У…

– Зачем?

– У меня там есть знакомые.

– Идите, – вот церковь виднеется.

Не доходя до села, свернул в сторону, как мне было указано. Зашёл в маленькую деревушку, вероятно, выселки из села. Иду по деревне, – никто не глядит в окна. Лишь в одно окно смотрит женщина. Я подошёл к ней и спросил, каким путём я могу обойти село.

– Идите прямо, потом – налево. Увидите, – там починяют мост. Село и останется вправо. Только скорее идите, через дом от нас живёт коммунист. Вот идёт его мать: она тотчас ему скажет о вас.

Я пошёл указанным женщиной путём. Дорога широкая, но с глубокими колеями подсыхающей грязи. Рядом с дорогой у леса шла хорошая сухая тропинка. По ней я и пошёл. Оглянулся назад – погоня. На телеге едут трое. Думаю: дело плохо. Навстречу едет воз. Я прибавляю шагу, преследователи мои также погоняют лошадь, но по глубоким колеям не могут быстро ехать. Расстояние между нами – около четверти версты. Когда погоня встретилась с возом, я свернул в лес. Преследователи мои не заметили, как и свернул: помешал заслонивший меня воз. Я же наблюдал, как один из ехавших соскочил с телеги и что-то спрашивал у встречного возчика. Думаю: наверно обо мне спрашивает. Я бежал по лесу, куда глаза глядят, но ясно слышал, что за мной гонятся. Слышу голос: «Товарищ!» Другой голос также кричит: «Товарищ!» Я всё бегу. Чувствую, что погони уже нет.

Вышел в поле, усталый, мокрый. Смотрю: тут же, на самой опушке леса, стоит маленькая хижинка, в которой крестьяне отдыхают во время летних работ. С пути я сбился, хлеба с собой нет ни куска. Решил зайти в избушку обсушиться. Разделся, развесил свою одежду для просушки, лёг спать на солому, но заснуть не мог. Задремал только слегка. Вдруг слышу возле самой избушки: «Тпру!» Думаю: теперь не уйти, пришёл конец. Быстро оделся и вышел наружу.