В исключительных обстоятельствах - Виктор Пронин

— Это вам Масу сказал об этом? О моих указаниях?

— Нет. Но я ведь отлично понимаю, что лейтенант Тасиро и швейцар Масу — ваши люди. После того как я застал Масу за этим занятием, он попытался напасть на меня. Открою небольшой секрет. Лим, о котором я упомянул — пожилой безобидный кореец, к тому же очень больной, страдает радикулитом, — был связным, с помощью которого я в свое время получал бриллианты от некоторых дайренских ювелиров. Бриллианты — вещь опасная, и здесь необходима осторожность. Поэтому Лим, сам того не ведая, носил их в судках с деликатесами. Естественно, все эти сделки были абсолютно законными. Но согласитесь, Цутаки-сан, чем меньше людей знает о твоем богатстве, тем лучше.

Раздался звонок. Он положил руку на трубку, отметив про себя, что удар попал точно. Веки Цутаки сжались, за ними мелькнуло плохо скрываемое бешенство, хотя лицо майора по-прежнему было спокойным, а губы продолжали улыбаться.

— Ради бога, простите, Цутаки-сан. Неожиданный звонок. Разрешите?

Он с самого начала все понял правильно. Тасиро и Масу действовали не по указанию Цутаки, а на свой страх и риск. Взял трубку:

— Исидзима слушает.

— Господин, простите, что оторвала вас от дела. Я хотела сказать вам только дно: я люблю вас.

Голос Мэй Ин был тихим, но прозвучал в душе Исидзимы громкой благословенной музыкой.

— Вы слышите меня, господин?

Он часто в своей жизни натыкался на сравнение: голос женщины может быть хрустальным, но только сейчас, услышав Мэй Ин, понял, что это значит.

— Да, конечно. Я слышу тебя, дорогая моя. Я слышу, радость моя, цветок моего сердца. И хочу ответить: я сейчас очень занят. Если ты не возражаешь, мы поговорим об этом после. Хорошо?

— Конечно, мой господин. Я была рада услышать ваш голос. Еще раз простите меня.

Он положил трубку. Откинулся на стуле. Значит, все в порядке. Впрочем, он так и думал: машина Цутаки должна была стоять одна, без охраны. Ведь Цутаки рассчитывал, что Тасиро где-то здесь.

— Прошу простить меня, господин майор. Звонок женщины.

— Ну что вы, наоборот, — я огорчен, что помешал. Но мне бы хотелось знать, Исидзима-сан, что вы имели в виду под словом «обезвредить»?

— Не беспокойтесь, Цутаки-сан. Я не причинил им никакого вреда. Мне только пришлось связать их и запереть.

— Где они?

— Масу здесь, на этом этаже, через несколько комнат. Лейтенант Тасиро внизу, в номере «резеда». — Исидзима взял со стола и спрятал во внутренний карман фрака обе коробочки. — Вы хотели бы их увидеть, Цутаки-сан?

Они вышли в коридор. У номера, где находился связанный Масу, остановились. Исидзима достал связку ключей, открыл дверь. Увидев майора, Масу замычал. Исидзима вынул из его рта кляп.

— Цутаки-сан, — прохрипел Масу, — директор отеля избил меня и связал.

— Масу, — Исидзима покачал головой. — У нас очень мало времени. Я хотел бы, чтобы вы сказали господину Цутаки, что вы хотели выяснить у садовника Лима?

— Я? — Масу вращал глазами. — Это неправда! Клянусь, я ничего не хотел у него выяснить. Просто он мне показался подозрительным! Но я ничего не хотел у него выяснить!

Цутаки достал нож, присел, приставил лезвие к горлу Масу:

— Признайся, от кого ты узнал о корейце?

— Цутаки-сан... Цутаки-сан, пощадите! — По лицу Масу тек пот. — Я не узнал о нем. Я просто услышал!

— От кого? Говори!

— Мне сказал об этом лейтенант Тасиро! Пощадите, господин майор!

Цутаки чуть прижал лезвие.

— Врешь, собака?

— Клянусь, не вру! Пожалуйста, Цутаки-сан, уберите нож! Господин Тасиро спросил меня о Лиме!

— Как именно спросил? Вспомни!

— Сейчас вспомню, господин Цутаки! Сейчас! Только уберите нож!

— Говори!

— Он сказал так: «Есть ли у вас пожилой кореец, согнутый радикулитом?»

Цутаки чуть отвел лезвие, и Масу облизал губы, не сводя глаз с ножа.

— Бриллиантов захотелось, сволочь поганая?

— Господин майор! Пощадите! Клянусь, я ничего не знал!

Цутаки встал. Улыбнулся:

— Узнаешь.

Они вышли в коридор. Звук моторов стих. Значит, двигатели прогреты. Спустились вниз, подошли к двери с изображением резеды. Исидзима заметил, как дернулась створка в комнате официантов — Кадоваки нес свою службу исправно. Цутаки повернулся:

— Тасиро здесь?

— Да, Цутаки-сан.

— Мне хотелось бы поговорить с ним наедине.

Исидзима открыл дверь, впустил Цутаки и стал ждать, прислонившись к стене. Прислушался. За дверью было тихо. Потом услышал голоса, и снова наступила тишина. Скорее всего, Цутаки и Тасиро перешли на шепот. Исидзима настороженно пытался понять, о чем говорят сейчас в комнате Тасиро и Цутаки. Он ждал, когда же майор наконец повысит голос. Но вместо этого услышал вдруг гулкий звук, напоминавший одновременно щелчок вынутой из бутылки пробки и треск хлопушки. Так звучит пистолетный выстрел в упор, если ствол приставили вплотную к телу и при спуске сильно надавили на пистолет. Дверь открылась. Лицо майора было, как и подобает в такую минуту, бесстрастным. Он вежливо улыбнулся.

— Простите, Исидзима-сан. Я, кажется, немного запачкал номер.

Директор отеля молча поклонился. Значит, как он и думал, лейтенант превысил свои полномочия.

В другом конце коридора, у выхода на рабочий двор, стояли женщины. Они ожидали распоряжения разжечь костры. Цутаки заметил их, и Исидзима тут же предупредил:

— Цутаки-сан. Прошу прощения, эти женщины ждут приказа разжигать костры для взлетной полосы. Мы отпускаем генерала Исидо?

Цутаки сказал со вздохом, как будто думал о другом:

— Что нам остается делать, Исидзима-сан? Распоряжайтесь.

Исидзима окликнул ближе всех стоявшую к нему женщину и сказал, чтобы они разжигали костры. Женщины сразу же потянулись гуськом к выходу. Проследив за ними, Исидзима заглянул в дежурку, позвал Гарамова. Тот вышел, старательно сложив руки, поклонился Цутаки. Майор ответил, а Исидзима спросил как можно спокойней:

— Его превосходительство генерал Исидо уже в самолете?

— Да. Его превосходительство генерал Исидо на борту.

— Отлично. — Исидзима достал из кармана черную коробочку, — Передайте это лично его превосходительству. И можете взлетать.

Гарамов спрятал коробочку. Оглядев Цутаки и Исидзиму, поклонился по всем правилам — прижав руки к бедрам. Повернулся, вышел в заднюю дверь. Подождав немного, они вышли вслед за ним. По заднему двору подошли к торцу здания и сразу же увидели костры. Их неровно очерченные живые пятна, вздрагивая, уходили далеко вдоль берега, намечая взлетную полосу. В это же время Гарамов подымался в самолет. За ним убрали трап, захлопнули дверь; тут же взревели моторы.

Когда «Дуглас» с ревом пробежал по глинозему между зажженными кострами и скрылся в темноте, у Исидзимы вдруг возникло желание выхватить «Ариту» и всадить несколько пуль в бок Цутаки. Искушение было столь велико, что его рука невольно потянулась к пистолету. Но это был рискованный шаг. Если бы он сделал эту глупость сейчас, то не исключено, что кто-то, кто, может быть, работает в отеле на Цутаки, тут же сообщит в Дайрен. И за самолетом начнется охота. Нет. Гораздо проще подождать несколько минут, когда майор уедет на заминированной машине. Через семь минут движения а пути, он взлетит на воздух, и все решится само собой. Пока будут выяснять обстоятельства, самолет прибудет к месту назначения, да и сам Исидзима в это время будет уже далеко. Но Цутаки спутал этот план. Повернувшись к директору отеля, он сказал: