Заколдованная - Элизабет Лоуэлл

— Ты вынудил меня поделиться тем, что я прятала даже от самой себя, — сказала она. — Ты вынудил ее испытать боль, которой она не заслуживала.

— Я имею право знать правду о нашей помолвке. — Возразил ей Дункан.

Ариана сделала отсекающий жест одной рукой.

— Ты умалил мою честь и честь той, кого ты называешь своим «оружием», — напряженным голосом проговорила она.

Дункан с силой ударил ладонью по подлокотнику кресла.

— Меня предали те, кому я верил, — отрывисто сказал он. — И теперь я хочу знать наверняка, что больше этого не случится.

— Предали, — повторила Ариана без всякого выражения.

— Да.

— Это у нас общее. — Она пожала плечами. — Но достаточно ли этого для вступления в брак?

— У нас нет другого выхода.

Дункан подался вперед, взгляд его стал каменно-жестким.

— Будешь ли ты верной женой, — холодно спросил он, — преданной мужу, а не отцу-норманну?

Ариана одно долгое мгновение вглядывалась в суровое лицо Дункана, потом повернулась к Эмбер. И протянула руку.

— Да, — сказала Ариана.

— Не изменится ли твое отношение, если я возьму Эмбер в наложницы и она будет жить в моем замке и делить со мной постель, когда я этого пожелаю?

Самообладание Эмбер, приобретенное за годы обучения, пошатнулось. Как раз когда Ариана испытала прилив облегчения и бурную вспышку надежды, собственные чувства Эмбер едва не заслонили от нее истину, открывшуюся ей через прикосновение.

— Нисколько, — ясно произнесла Ариана. — Напротив, я буду рада этому.

Дункан, казалось, был удивлен.

— Я исполню свой долг, — сказала Ариана своим чистым, холодным голосом, — но мысль о брачном ложе мне отвратительна.

— Твое сердце отдано другому? — спросил Дункан.

— У меня нет сердца. Темно-каштановые брови поднялись.

— Эмбер? — только и сказал Дункан.

Ответом было молчание. Эмбер была слишком занята борьбой с собственными бурлящими чувствами, чтобы говорить.

Наложница.

Блудница.

День за днем темнота сгущается, уничтожая…

Все.

— Ну, колдунья? — спросил Дункан.

Эмбер с трудом удалось вдохнуть — все у нее словно окаменело.

— Она говорит правду, — охрипшим голосом ответила Эмбер. — Всю правду.

Коротко кивнув, Дункан откинулся на спинку кресла, лицо его было мрачно, как сама зима.

— Тогда с этим покончено, — бросил он. — Завтра нас обвенчают.

Словно в ответ на эти слова, под самой стеной замка послышался зловещий вой волка.

Эмбер и Кассандра резко повернулись на этот звук.

Сразу же раздался еще один звук — пронзительный крик разъяренного сокола. Прежде чем умолк этот крик, в большой зал вошел Эрик. Он был один, если не считать меча в ножнах на боку. Под длинным алым плащом на нем была надета кольчуга. Из-под боевого шлема была видна лишь его темно-золотистая бородка.

Резким, стремительным движением Дункан вскочил на ноги. Одной рукой он подхватил со спинки кресла боевой шлем. В другой руке у него оказался молот, с которым он никогда не расставался надолго. И вот шлем уже надет.

Так же как и Эрик, Дункан сейчас был одет с головы до ног в стальную кольчугу.

— Приветствую тебя, Дункан Максуэллский, — мягко произнес Эрик. — Как поживает твоя жена?

— У меня нет настоящей жены.

— И Церковь с этим согласна?

— Согласна, — сказал Доминик от двери за спиной у Эрика.

Эрик не обернулся. Он наблюдал за Дунканом немигающими соколиными глазами.

— Значит, дело сделано? — спросил Эрик. Слыша, как мягко звучит его голос, Эмбер хотела закричать что было мочи, предупредить об опасности всех, кто находился в комнате.

— Мне осталось лишь скрепить документ своей печатью, — сказал Доминик.

Эрик и теперь не отвел взгляда от Дункана.

— А ты, Дункан, — спросил Эрик. — Ты с этим согласен?

— Да.

Снова послышатся волчий зов, и снова в ответ раздался пронзительный крик сокола. Эрик зловеще усмехнулся.

— Я требую кровного права, — сказал он. — Поединка.

— Здесь у тебя нет никакой родни, — возразил Дункан.

— Ошибаешься, бастард. Эмбер — моя сестра. Слова Эрика лишили всех дара речи. Но никто не был так поражен, как сама Эмбер.

Эрик взглянул на нее впервые после того, как вошел в большой зал. Улыбаясь почти печально, он протянул ей руку.

— Дотронься до меня, сестра. Узнай наконец правду. Словно в тумане, Эмбер приблизилась к Эрику и положила пальцы ему на руку.

— Ты — дочь лорда Роберта Северного и Эммы Бесплодной, — раздельно произнес Эрик. — Ты родилась через несколько минут после меня. Мы с тобой близнецы, Эмбер.

Истина произносимых Эриком слов прокатилась по Эмбер, словно гром по узкой долине, сотрясая все.

— Но почему же… — прошептала Эмбер. И остановилась, не в силах продолжать.

— Почему тебя лишили твоего права по рождению? — закончил за нее Эрик.

Она кивнула.

— Не знаю, — сказал Эрик. — Но подозреваю, что это была плата за мое зачатие.

— Плата тем, что от меня откажутся? — спросила Эмбер.

— Тем, что тебя отдадут Наделенной Знанием женщине, которая не может вынести ни одного мужчину достаточно долго, чтобы зачать своего собственного ребенка.

У Кассандры вырвался какой-то сдавленный звук.

Эрик лишь скользнул по ней взглядом. И снова обратился к девушке, чье истинное происхождение он разгадал, когда впервые посмотрел на загадку глазами Наделенного Знанием.

— Это правда? — спросила Эмбер, поворачиваясь к Кассандре.

— Когда ты родилась… — Голос Кассандры умолк.

— Пророчество, — сказала Эмбер. Смерть непременно потоком прольется.

— Да. Янтарное пророчество, — вздохнула Кассандра. — Эмма боялась его и боялась тебя. Она отказалась кормить тебя грудью.

Эмбер закрыла глаза. Слезы сверкнули между ресницами, лежащими на бледных щеках.

— Но я полюбила тебя с первого твоего вдоха, — с силой проговорила Кассандра. — Ты была такая маленькая, такая безупречная. Я думала, что если смогу передать тебе достаточно Знания, то жизнь, быть может, даст богатые всходы.

Эмбер засмеялась, и этот смех был еще печальнее, чем ее слезы.

Лучше бы ты оставила меня на съедение волкам.

Однако вслух эти слова не были сказаны, ибо Эмбер не желала ранить женщину, которая взяла никому не нужную девочку и воспитала как свою дочь.

— Под конец твои надежды рухнули — у меня не хватило таланта для овладения Знанием, — сказала Эмбер.

— Вина за это лежит на мне — не сумела научить, — возразила Кассандра.

Эмбер лишь покачала головой.

Через мгновение она открыла глаза, посмотрела на Эрика… и увидела своего брата впервые. Опять хлынули слезы, но уже другие. Она коснулась его щеки, волос, губ, давая себе впитать эту вновь обретенную правду о нем.