Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

Но в этот раз Клим Петрович сказал быстро — то ли выдохся за время предыдущей речи, то ли выразительные взгляды Якова Захаровича несколько убавили поток красноречия.

Евгений Петрович едва успел выведать у Арины все ТТХ новорожденного, пообещать подкинуть всяких детских вещичек от подросших сыновей и поделиться кучей бесценных советов по воспитанию подрастающего поколения.

После Клима Петровича говорили все по очереди. Каждый рассказывал об Ангеле что-то свое, простое, человеческое. Кто-то из друзей вспомнил, как ловили с Ангелом бычков, кто-то — как знакомились с девушками на танцплощадке, кто-то даже попытался рассказать о мелких детских кражах на базаре — но на него зашикали.

Яков Захарович внимательно посмотрел на говорившего:

— Сенька! Галифанакис! Тебя ли я вижу?

Арина замотала головой. Здоровый широкогрудый парень с убедительными черными усиками мало напоминал тощего до болезненности очкарика Сеньку Галифанакиса по прозвищу Кузнечик — одного из дружков и подельников Ангела в юные годы.

— Ничего себе вымахал! — не удержалась она от удивленного вздоха.

— Арин Пална! Да мы все это… выросли, — стеснительно улыбнулся Сенька. — Вон, Аллочка Лучик недавно замуж вышла, Яшка Жженый — художником стал, в столице на шоколадной фабрике обертки для конфет рисует, Васька Мутный на складах, и не грузчик — а серьезный человек, счетовод!

— А сам-то ты?

— Я? — Сенька гордо выпятил губу. — Я уже полгода на инженера учусь! Буду первым человеком на заводе!

Арина с Яковом Захаровичем переглянулись. С каждым из названных представителей прогрессивной молодежи они имели дело еще до войны. Не как с инженерами и художниками, а как с воришками и хулиганами. Значит, не зря работали, раз из детишек толк вышел… Но из кого же тогда вырастают преступники, если даже из этих сорвиголов приличные люди вышли? И кем вырастет маленький Осенька?

— Я пойду, вдруг Ося уже проснулся? — шепнула Арина Давыду.

— Да спит он. Всего час прошел, — махнул тот рукой. — Если что, мама его сюда принесет.

Рассказы из жизни Ангела становились все забавнее, все менее парадными. Вот уже и часы Вертинского припомнили, и съеденные подряд четыре столичных торта… Раздавались сдавленные смешки, перешептывания…

«Мы разучились долго скорбеть. Слишком много поводов, слишком мало времени», — подумала Арина.

К ней подходили коллеги, спрашивали про малыша, поздравляли… Будто крестины, а не поминки.

Цецилия Цезаревна тихонько доложила Арине о подвигах Давыда на радостях от рождения сына. Ничего криминального — традиционно оседлал льва, был снят постовым, который вошел в положение — и даже штрафовать его не стал. Благо, Моня, который был рядом и трезвее, объяснил ситуацию.

Львов в Левантии было два. Они охраняли мост на старой границе города. Один, злобно ощерившийся, смотрел в сторону окраин, другой — тихий, прижавший уши, похожий на нашкодившего котика, — в центр. По примете, отец новорожденнойлевантийки, чтобы гарантировать ребенку счастливую жизнь, должен был погладить «домашнего» льва, а отец мальчика — «дикого».

«Вы же понимаете, Арина Павловна, ваш муж — человек увлекающийся, он просто погладить не мог», — шептала Цецилия.

Неподалеку жался молодой человек, явно из друзей Ангела, — темноволосый, кудрявый. Чуть прищуренные глаза и приподнятые уголки рта даже в самые серьезные моменты намекали на готовность улыбнуться. Между полными губами поблескивали крупные белые зубы.

Арина пыталась вспомнить паренька — но не могла.

— Я Кролик! — улыбнулся юноша, заметив, что Арина на него смотрит.

Легче не стало. Вот Кролика, кажется, в Ангеловой шайке не было. Был Миша Котик, был Бабкен Волчонок, а Кролика, кажется, не было… Может, из совсем малышей — бегали с Ангелом детишки лет пяти, неотличимые из-за минимума одежды и толстого слоя грязи. Она уже хотела спросить, уточнить, но подоспевший Яков Захарович представил молодого человека по всем правилам.

— А это наш новый оперативный сотрудник, Борис Лазаревич Кролик. Вернешься — будешь с ним, гм, сотрудничать.

Арина покраснела. Хорошо, что она не спросила Кролика, не попадался ли он ей до войны.

— Сработаемся, — улыбнулась она вежливо.

— Непременно! — заулыбался Кролик. — Вы не смотрите, что я молодой. Я толковый, честно!

Арина кивнула и не удержалась — улыбнулась парню. Хороший он. Хотя, конечно, Ангела не заменит. И даже Оська не заменит. И никто.

Ладно, вранье, незаменимых у нас нет. Кролик так Кролик. Арина усилием воли взяла себя в руки.

— Они с моим отцом еще в ДВР порядок наводили, — вещал у Арины над ухом Шорин, — он о ней писал так, что мама аж ревновала. И скажу вам — не зря ревновала!

— Это да, — закивал Моня, — бабушка что надо!

— О господи! — Цецилия Цезаревна вдруг вскочила из-за стола, покраснела, побледнела, снова покраснела — и побежала к своему рабочему месту.

Присутствующие удивленно проследили за этим маневром — секретарь УГРО импульсивностью не отличалась.

— Вот! — она появилась в дверях актового зала через минуту, запыхавшаяся, — Письмо! На наш адрес пришло. Я еще удивилась — все в иероглифах, не поймешь, что и от кого. А вот, оказывается…

Яков Захарович взял у Цецилии Цезаревны письмо, повертел в руках.

— Кто-нибудь понимает по-китайски?

— Ну, я немного… Пришлось, — Моня виновато развел руками, мол, извините, что я такой умный.

— Так прочти. Теперь у Ангела от нас тайн нет… Да и раньше-то… Эх.

— В общем, она пишет, мол, получила письмо, не знала, что ты жив… Дальше на полстраницы рассказывает, какие у него ошибки… Ничего себе, он ей на китайском написал, оказывается! Силен, однако, не подозревал…Тут о себе… У них там все неспокойно, революция будет… Как она победит — так сразу и приедет внука повидать… Дальше пожелания, наставления… В общем, вот так. Надо ей как-то написать, мол, не получится внука увидеть. Жалко. А он так мечтал с ней познакомиться.

— Да накатаем мы ей ответ. Сядем, вспомним, как там что пишется… — потрепал друга по плечу Давыд.

— Дава, не усложняй. Она по-русски лучше тебя и читает и пишет. Просто хотела внуку приятное сделать, раз уж он начал китайский учить. Цель, так сказать, дать — чтоб не просто учился, а для дела.

— Хорошо придумала, жаль, что не вышло, — вздохнул Давыд. Арине показалось, что голос мужа дрогнул.

— Пойдем, — шепнула она, — малыш испугается, если меня… нас не