Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

— Вы должны понимать, что люди, возглавляющие после ухода Сикиса этот проект, не могут сидеть сложа руки, когда такое творится.

— Могут и будут. Если, конечно, хотят сохранить то положение, которое обеспечивает им хороший доход. Не забывайте, Сикис сам отдаст вам распоряжения. Если же они откажутся подчиниться, то тем самым нарушат один из важнейших пунктов его завещания. Не думаю, что они горят желанием ввергнуть себя в судебную тяжбу, если есть возможность её избежать.

— Но это же немыслимо — вот так взять и бросить его одного, запертого в каком-то дальнем углу компьютерной памяти!

— Кто говорит о том, чтобы бросить Сикиса? — возразил Цицерон. — Сейчас мы ведем с ним переговоры. Как только разработаем такую формулировку соглашения, которая позволит доверять ему, мы его освободим. Пусть возвращается в свой дворец. Но он займёт место среди нас как среди равных, а не как король или диктатор. Уверен, что вы, американец, не станете возражать против такой постановки вопроса.

— В общем, нет, конечно, — согласился Редмонд. — Как бы то ни было, это не мои проблемы. Я учёный и не намерен участвовать в мышиной возне. Тем не менее я передам ваши слова душеприказчикам Сикиса.

— Именно поэтому я хотел прежде всего поговорить с вами, — сказал Цицерон, — как учёный с учёным.

— Ладно, пусть сами разбираются. Вы упоминали ещё о каком-то требовании, которое собираетесь предъявить Сикису.

— Я кое-что обещал Клеопатре, и Сикис согласился выполнить её желание.

— Что же это?

Цицерон объяснил.

— Вы, должно быть, шутите!

— Передайте инженерам, чтобы они сделали это, если не хотят влезть в судебное разбирательство в соответствии с условиями завещания.

— Передам, конечно, — ответил Редмонд, — хотя не знаю, как они к этому отнесутся.

— Зато я знаю, — сказал Цицерон.

Они не сочли нужным сообщить Клеопатре, где произойдёт рождение, и сейчас она торопливо шагала по коридорам огромного дворца, построенного по указанию Сикиса. Эхо пустых помещений напоминало о том, какой скоротечной оказалась его слава. Она растаяла как дым в тот момент, когда Бакунин, Цицерон и другие столкнули Сикиса в спиральный коридор, ведущий к старой камере Бакунина в Петропавловской крепости. Клеопатра обыскала все комнаты, одну за другой. Пусто…

Внезапно её осенило. Они наверняка предпочли, чтобы это выдающееся событие произошло не здесь, а в хорошо известной им, обжитой части Мира Двойников. Клеопатра бросилась к Бакунину и уговорила отвести её на виллу Цицерона одним из тех коротких путей, которые были известны ему одному.

Бакунин держался с женщинами не слишком уверенно — всё ещё не мог забыть свою жену Антонию, останки которой (а следовательно, и информация о ней) затерялись где-то в безымянной могиле неподалёку от безвестной сибирской деревушки. Он помог Клеопатре быстро добраться до дома Цицерона, но по дороге ни разу не взглянул на попутчицу. При других обстоятельствах она обиделась бы на него, однако сейчас у неё была неотложная забота.

Цицерон, конечно, находился в саду, под неизменно голубым итальянским небом. Он улыбнулся гостье хорошо знакомой улыбкой и сказал:

— Заходите в дом. Ваше желание исполнено, как я и обещал.

Она нашла Антония в маленькой спальне в глубине виллы, вдалеке от атриума. Комната была полна ярких цветов. Антоний выглядел точно так же, каким запомнился ей в последние годы. Кудрявая тёмная борода обрамляла красивое лицо истинного воина, осунувшееся и несущее на себе печать слишком роскошной жизни и необузданных страстей.

— Так это ты, Клеопатра! — произнёс Марк Антоний. — Я догадывался, что здесь не обошлось без твоего участия. Похоже, я снова живу? И не Цицерона ли я видел недавно?

— Мы все обрели вторую жизнь в этом странном мире, — ответила Клеопатра.

— Странном, вот уж точно, — сказал Антоний. — И здесь мы снова вместе, не так ли, Клеопатра?

— Ты как будто немного… разочарован, — ответила она, заставив себя улыбнуться.

— Что ж, не стану отпираться. Позволь мне сказать тебе всё как есть, начистоту.

— Звучит зловеще, — одними губами вымолвила Клеопатра.

— Воспринимай как хочешь. Были времена, когда весь Рим лежал у моих ног. Но чары, которыми ты опутала меня, заставив позабыть обо всём на свете, до того помрачили мой разум, что я пошёл на смерть ради тебя, вероломной блудницы. Так вот, я хочу, чтобы ты знала: с этим покончено. Смерть унесла всё прочь. Уходи, Клеопатра. С меня хватит одной жизни, прожитой с тобой.

Она поднялась и молча вышла, трепеща от ярости. Как он посмел? Потом Клеопатра напомнила себе: ведь это Антоний, человек, который всему отдавался со страстью: и любви, и ненависти, — но чувства его преходящи. Без сомнения, это настроение пройдёт, как бывало всегда. Когда Клеопатра вышла в сад к Цицерону, её уже занимало другое. А именно: можно ли, несмотря ни на что, рассматривать Джона Сикиса как подходящего супруга для женщины, которой, что бы она ни говорила или делала, самой судьбой предназначено править миром? Может быть, ещё не упущено время, чтобы договориться с ним?

Прежде чем согласиться на условие Клеопатры, Цицерон впал в глубокое раздумье. На первый взгляд — слишком горька была для него эта пилюля. Он воспринимал Антония как своего заклятого врага. Именно Антоний был в ответе за его убийство. Цицерон помнил всё очень отчётливо: тёмный морской берег, яростный ветер, дующий с моря и отрезающий возможность побега в Грецию. Два головореза, посланные Антонием. Его собственные последние слова, которые он произнёс, повернувшись спиной к океану и далёкой Греции, а лицом к оказавшейся столь роковой для него Италии: «Я готов встретить смерть в стране, которую столько раз спасал». А потом разящие удары коротких мечей, мгновенная опаляющая боль, горькая мысль о том, что жизнь кончена, и… забвение — до