Нейтрально-враждебный - Сергей Арьков

Стасик сидел за столом, сгорбившись над своей тарелкой, и ритмично загружал в рот кашу. После того, как он утратил способность чувствовать все, в том числе и вкус, прием пищи сделался для него малоприятной процедурой, которую он выполнял исключительно по необходимости.

— Сам не знаю, как это произошло, — ответил он с набитым ртом. — Наверное, все дело в том, что я очень невезучий.

— Что есть, то есть, — признал Гамал. — И чего это ты опять весь какой-то потрепанный? Только не говори, что снова таскался по крепости ночью.

— Мне приснился страшный сон, — соврал Стасик.

— И откуда у тебя, сопляка, страшные сны? — подивился старик. — Я понимаю, откуда они у человека бывалого, опытного, повидавшего за жизнь дерьма. Но ты-то совсем мальчишка.

— Я его повидал, поверьте, — мрачно произнес Стасик.

— А, не кривляйся, — презрительно бросил ему Гамал. — Ничего ты пока не повидал. Еще и знать не знаешь, какое оно бывает. У тебя еще все впереди.

— Спасибо за радужный прогноз.

— Ну, чем богат. Я человек прямолинейный, стараюсь говорить только правду. И вот я тебе со всей прямолинейностью заявляю — ждет тебя жизнь тяжелая, трагическая, безрадостная и одинокая. А иной на нейтральной полосе и быть не может. Если повезет, отмучаешься вскоре. Съедят ли тебя, или сам себе шею свернешь. А в худшем случае протянешь еще лет десять-пятнадцать. И вот за этот срок ты его и нахлебаешься. Дерьма, я имею в виду.

Стасик поднял на злобного деда полный муки взгляд, и выпалил:

— А можно не говорить об этом во время еды?

— О дерьме, что ли? Экий неженка.

— Нет. Не о нем. Можно не пророчить мне всякие ужасы? Луше бы подбодрили, обнадежили. Сказали бы — все у тебя, дескать, будет хорошо.

— Но ведь не будет же.

— Вы этого знать не можете!

— Это прогноз, основанный на фактах и логике. Я не вижу ни одной возможности, при которой тебя ждало бы в будущем хоть что-то хорошее.

— А как же чудо? — подсказал Стасик. — Вдруг….

— Не-не, не будет никакого чуда.

— Но они же иногда происходят.

— Только не с тобой.

— Да почему? — разозлился Стасик, и швырнул ложку на стол. — Почему не со мной-то?

Гамал весело поглядел на него и с явным удовольствием произнес:

— Потому что чудо, это такая штука, которая всегда происходит с кем-то другим.

Стасик уже собрался возразить, но не нашел ни одного аргумента в свою пользу. Гамал был прав — в его случае глупо было рассчитывать на что-то хорошее. Приходилось выбирать из разных вариантов плохого.

— Ладно, не дуйся, — примирительно сказал Гамал. — Пока живешь — живи. На многое не рассчитывай, малому радуйся. И постарайся больше не разбивать шары. У меня их не так много. А попадаются они редко.

— Где попадаются? — спросил Стасик.

Еще в первую их встречу у него возникли подозрения, что старик промышляет разбоем. Гамал мало походил на головореза с большой дороги, однако запросто мог им оказаться. Возможно, светящиеся шары, как и прочие предметы, явно изготовленные либо в Ангдэзии, либо в империи Краг-дан, он добыл путем циничного грабежа.

— Да не важно, — ушел от ответа старик. — Ты жуй, жуй, а то каша остынет. Она и теплая-то гадость, а холодная просто клейстер.

— Мне, как бы, без разницы, — буркнул Стасик и взял со стола ложку.

Прошлой ночью, чудом добравшись до своих апартаментов, он твердо решил поутру откровенно переговорить с Гамалом. Кажется, старик забыл известить его о том, что запертый в подвале монстр умеет говорить. И еще, что этот монстр, похоже, женского пола. Стасик намеревался поставить вопрос ребром, и потребовать полной информации по этому существу. Хватит с него шокирующих сюрпризов, и так от нервной системы осталось одно название. Пусть Гамал выкладывает все начистоту. Он должен знать все, раз собирается здесь остаться.

Но утром его намерения переменились. Вместе с ночной темнотой ушел и панический ужас перед неведомой тварью, и Стасик на трезвую голову разобрал пережитое им приключение. И пришел к довольно неожиданному выводу. А именно, что ничего опасного с ним не случилось. Никто ведь не пытался его ни съесть, ни покусать, ни навечно утащить в зловещую тьму. Монстр, сидящий за железной дверью, не проявил в его отношении никакой агрессии. Более того, он, кажется, и сам был напуган внезапным ночным визитом соседа сверху.

Прикинув, что к чему, Стасик решил ничего не рассказывать Гамалу. Старик наверняка взбеленится, когда узнает, что его юный помощник нарушил табу и спустился в подземелье один и ночью. Да еще и прикоснулся к запретной двери. Стасику не хотелось гневить алхимика. Хоть Гамал и был порядочной свиньей, он, вместе тем, оставался самым близким для Стасика человеком в этом мире.

Опустошив свою тарелку, Стасик оставил ее в сторону и спросил у старика:

— Слушайте, а вы не могли бы меня чему-нибудь научить?

— К примеру? — уточнил Гамал, разливая травяной чай по глиняным кружкам.

— Ну, чему-нибудь полезному.

— Будь добр, выражайся яснее, — предложил ему старый алхимик. — Я твоих туманных намеков не понимаю.

Стасик замялся.

— Ну, знаете, чему-нибудь такому, — забормотал он, сам с трудом представляя себе, о чем хочет попросить. — Какой-нибудь, скажем, магии. Вот, например, заклинаниям глобального разрушения….

— Я не чародей, — прервал его лепет Гамал. — В академии у нас был краткий курс прикладного волшебства, но я уже давно все забыл. Да там и учили какой-то простенькой ерунде.

— Ну а если обращение с оружием? — попытал счастье Стасик. — Научите меня виртуозно владеть мечом. Или кинжальному бою. Или….

— Ты меня за кого принимаешь? — фыркнул старик. — За черного рыцаря в отставке?

Знавал Стасик одного черного рыцаря в отставке. Даже какое-то время брал у него уроки. Он до сих пор с содроганием вспоминал это эпическое унижение и проклинал вероломного Трокуса.

— То есть, вы совсем ничего не умеете? — разочарованно протянул Стасик.

— Не умею? — обиженно воскликнул Гамал. — Я? Да как ты смеешь, глупый мальчишка?! Магия, мечи — все это жалкая ерунда. Она и близко не сравнится с благородным искусством алхимии.

— Ну да, ну да. Вам виднее.

Так уж вышло, что Стасик, проведя в этом мире непродолжительное время, по-прежнему знал о нем очень мало. А потому продолжал судить обо всем по опыту, почерпнутому в родной реальности. Опыт же его имел специфический характер, и целиком состоял из запойного поглощения различного художественного контента на тему фэнтези. Реальные алхимики, ровно как маги и паладины, в его мире не водились. Стасик встречал этих персонажей только на станицах книг, на телевизионном экране и