Леди удачи. Все пути… - Марина Белоцерковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самый разгар философствований Мари в каюту вошла Джоанна. Тихо чертыхаясь, она безуспешно пыталась оттереть скипидаром пятна краски на руках.
— До́жили татары! — буркнула она в ответ на недоуменный взгляд Ксави. — Дел больше нет на корабле, как якорные цепи красить. Ох и бесят меня эти «новые новости»!
— Что за новости? — встрепенулась Мари.
— А ты что, ничего не замечаешь? Как взяли во Фредериксхавне этого нового лоцмана, так все пошло наперекосяк. Команда расшаталась, на советах у кэпа хай стоит, а дела нет. Я-то там торчу по долгу службы — писарем, так аж уши вянут. Шум, как на сессии Верховного Совета племени Мяу! Вот, сегодня, например. Капитан обнюхивает лоцию и объявляет, что идти следует через Большой Бельт. Крюк, конечно, немалый, но ведь «нормальные герои всегда идут в обход». А этот наш Йеппе Нёргор уперся рогом: через Зунд — и всё тут! Мели, говорит, льды — не проскочим. Благо, кэп у нас мужик крутой — долбанул кулаком по столу и настоял-таки на своем. Так теперь Нёргор ходит мрачный, как дым над Везувием, и шушукается с Рябым (нашел же компанию!) и еще кое с кем из матросов. И все это мне ужасно не нравится!
— Дела-а! — вздохнула Ксави и шумно поскребла затылок. — Морды им, что ли, начистить для упокоения мятежных душ?
— Начистим, только не сейчас. У нас «собака» впереди — отоспаться надо. А уж завтра…
— Устроим банный день! — плотоядно потерла руки Мари. — Намылим шеи и подстрижем уши отдельным не в меру симпатичным личностям!
* * *Вахта с полуночи до четырех часов утра не зря в морском фольклоре зовется «собакой». Всякий раз, когда во время атлантического рейса на паруснике в конце ночной вахты в последний раз переворачивают песочные часы и наступает тот неуютный серо-мглистый час, что предшествует новому дню, по спине рулевого, одиноко стоящего у штурвала на кормовой надстройке, невольно пробегают мурашки. Стоять в эти часы вахту и по сей день считается делом особенно неприятным. С моря доносятся какие-то непонятные тревожные звуки, из предрассветной дымки проступают неясные очертания каких-то призрачных образов. Тревога овладевает человеком. Хочется закрыть глаза, зажать уши. Самое радикальное средство избавиться от этого наваждения — сделать добрый глоток и почесать мачту[82].
Джоанна и Ксави, кутаясь в не слишком теплые матросские куртки, спиной к спине стояли на своем обычном месте — на квартердеке, откуда хорошо просматривалась почти вся палуба.
— Эй, ребятня! — крикнул им рулевой Сэмюель Мак-Лив — добродушный шотландец. — Холодно сегодня! Смотрите, не отморозьте носы!
— Будь спок, Сэм! Дальше некуда! — простуженным голосом ответила Джоанна.
— Зараза к заразе не пристанет! — весело добавила Ксави.
Сэм громко расхохотался:
— Ну, если мальчишки на вахте, то даже «собака» не страшна!
— Тихо! — шикнула на него Мари. — Сейчас перебудим всех.
Наступила тишина. Только звенели под свежим ветром туго натянутые снасти, да похрустывали, лопаясь под днищем корабля, тонкие пластинки льда. Джоанна, спрятав нос в воротник, закашлялась. Ксави услужливо хлопнула ее ладонью по спине.
— Не надо! — буркнула та. — Это так, подарок нашего Великого Перехода. Пройдет.
Пробило две склянки. Вахта только начиналась. Страшно хотелось спать. Девушки мужественно таращили слипающиеся глаза в ночную мглу. Впрочем, темнота была весьма относительной: эскадра подошла к проливу Самсё-Бельт, и слева по борту береговую линию острова Зеландия четко обозначили льды, тускло мерцавшие в неверном свете звезд. Любуясь игрой бликов на гигантских ледяных кристаллах, подруги окончательно проснулись и в восхищении не замечали, как летит время. Пробило четыре склянки, потом шесть, а они никак не могли оторвать глаз от этого фантастического калейдоскопа.
И тут Ксави неизвестно каким по счету чувством ощутила неясную тревогу. Она пихнула Джоанну, и когда та с сожалением оторвалась от созерцания грандиозного зрелища, шепнула:
— Джо! То ли у меня галюники начались с недосыпу, то ли творится что-то неладное. Спинным мозгом чую!
Джоанна резко обернулась. Нет, эти бесшумные размытые тени не похожи на призраков! Одна… две… пять… десять… Больше… Они разделились — одна группа скользнула к капитанской каюте, вторая — к каютам русских, третья — на полуют к штурвальному.
— К бою!!! — заорала Джоанна и, выхватив пистолет, выстрелила в воздух. — Стоять, гады! Тревога! Бунт на корабле!!!
Нападавшие на секунду ошеломленно застыли.
— Заткните глотки молокососам! — хрипло прозвучал голос с четким иностранным акцентом, голос лоцмана Нергора. — Живо!
— Ксави! К капитану! Я к россиянам! — привычно скомандовала Джоанна.
Подруги прорывались к кормовым каютам, стараясь при этом произвести как можно больше шума. Расчет удался. Из кают и кубрика стали выскакивать обалдевшие от переполоха, не вполне одетые, но вполне вооруженные люди. Потасовка стала общей. Джоанна мысленно прикинула расстановку сил.
— Да-а, fifty-fifty[83]! — подумала она. — С таким бунтом не просто справиться! И чего этим идиотам не хватало?! Ладно, будем живы — разберемся!
* * *У каюты русских шел бой. Почему-то мятежники решили козлами отпущения избрать чужестранцев. Вломившись в самую гущу битвы, Джоанна увидела, что Петр и Алексашка в лучших традициях рукопашного боя, стоя у самого борта спиной к спине, отбиваются от наседавших врагов.
— Эгей! — крикнула она. — Держитесь! — И добавила, обращаясь к бунтовщикам: — Ну что, джентльмены, не внести ли нам в эту мизансцену некоторое разнообразие? Кто на новенького?
Шпага Джоанны проложила довольно широкий коридор, и вскоре объединенными усилиями атака была отбита.
— Ай да парень! — сверкнул белыми зубами Петр. — Ай да молодец! Ну, спасибо тебе, друг!
— Не за что, — пожала плечами Джоанна.
И тут с капитанского мостика зазвучали ясные и точные команды. Оборона быстро превратилась из хаотичной в согласованную. Мятежники растерялись, а защитники корабля, воспользовавшись их замешательством, перешли в наступление. Бой стал приобретать осмысленность.
Разогнав двумя-тремя ударами шпаги еще одну группу «нахальных шакалов», Джоанна увидела Волверстона.
— Капитан Дарли убит! — выдохнул Нэд. — На мостике Питер. Зовет тебя.
Джоанна кивнула и уже сделала несколько шагов, но звук выстрела заставил ее обернуться. Все остальное было как в замедленном кино.
У каюты стоял лоцман Нёргор с дымящимся пистолетом в руках. У самого борта, заслоняя собой царя, возвышался Волверстон. На светлой ткани его сорочки слева медленно расплывалось кровавое пятно. Нэд взмахнул руками и рухнул на леер. Насквозь промерзший не слишком толстый трос, не выдержав массы обрушившегося на него тела, лопнул, и Волверстон вылетел за борт.