Молодые невольники. Смертельный выстрел. - Майн Рид

Она у меня была во власти, но я так глупо упустил ее. Мне может и не встретиться больше подобного случая. Она теперь в безопасности, она возвратится домой и не только проклянет меня, но и будет насмехаться надо мной.

Прежде чем расстаться с ней, мне следовало вонзить ей нож в сердце. О, зачем я не сделал этого!

Вслед за этими словами на его лице изобразилась скорбь, но такая мрачная и дьявольская, какая, наверное, была на лице у сатаны, когда его изгоняли из рая.

Он замолчал на минуту и потом продолжал:

— Бесполезно теперь раскаиваться. Этим ее не вернешь. Ну, что же, мне может представиться другой случай, вопреки Саймону Вудлею и всем им. Она будет моей, даже если это будет стоить мне жизни.

Он подумал с минуту.

— Нет, я не поеду дальше, пока не прибудут товарищи. Невозможно, чтобы Саймон Вудлей следил за мной до этого места. Он и его товарищи казались пешими. Я не видел лошадей, хотя они могли быть где-нибудь близко. Но Вудлею неизвестно, куда я поехал между деревьями, и, во всяком случае, он откроет мои следы не раньше как утром. Тогда же почти наверное приедет Борласс, и очень может быть, что встретит Вудлея и его шайку. Конечно, они поедут в миссию известной дорогой. Может быть они уже переправляются, если негодяй не открыл им ничего. Впрочем, они могли убить его на месте, я ведь не знаю конца. Надеюсь, что убили. Мне не следует оставаться здесь на виду. Вудлею, может быть, известно это ущелье, и вдруг ему придет в голову искать меня прямо здесь. Если он явится прежде Борласса, я погиб. Мне надобно спрятаться, но только куда?

Он начал осматриваться. Что-то чернело невдалеке. Это была роща малорослых дубков, которые растут чрезвычайно густо, имея ветви от самого низу.

— Этого-то мне и нужно! Укрывшись там, я буду все видеть и при лунном свете узнаю товарищей.

Он вскочил на лошадь и пустился к роще. Подъехав к ней, слез с седла, отвел лошадь подальше между деревьев и привязал к ветви.

На передней луке висела у него железная манерка вместимостью штофа в два. Она была еще до половины наполнена, не водой, а виски. Он отпил половину перед грабежом. Он вообще пил потому, что с некоторых пор это вошло у него в привычку.

Он стоял в тени на опушке леса и высматривал товарищей. Он устремил взор туда, где ущелье выходило в долину. Ни человек, ни лошадь не могли там пройти, не попавшись ему на глаза.

Глаза его, однако, начали мутиться, он терял равновесие. Досада, нетерпение и возраставшая страсть к горячительным напиткам заставляли его часто прикладываться к бутылке. Голова его отяжелела, ноги отказывались поддерживать тело. Он смутно почувствовал, что не может стоять и, помня, что ему будет удобнее в горизонтальном положении, шатаясь, пошел к лошади и тяжело рухнул на землю.

Через несколько секунд он уже спал. Если бы Джим Борласс явился в эту минуту и увидел его, он сказал бы:

— Фил Контрелл пьян.

Глава LXXVI. ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ

Два человека ехали по лесу, один на лошади, другой на муле.

Их сопровождала большая собака. Она была не чистокровная, а помесь гончей и таксы. Она бежала, наклонив морду к земле, и обнюхивала следы. Всадник держал ее на поводке, чтобы она не торопилась и не заходила далеко. Ей надели намордник, чтобы она не могла лаять.

Судя по этим предосторожностям, было очевидно, что у всадников были серьезные причины ехать втихомолку.

Какую же дичь преследовали они с такой осторожностью? Техасский охотник не таким образом выслеживает лань, медведя или буйвола. Чего же они ищут?

На лошади ехал белый, на муле — цветной.

Белый заговорил первый.

— Бра-Фор теперь на следу, Джуп, — сказал он. — Я это чувствую по тому, как он тянет поводок.

— Хорошо, давайте ему свободу, господин; мне кажется, все идет хорошо.

Они снова замолчали. Белый все свое внимание обратил на собаку.

Собака, очевидно, напала на самый свежий след. Это доказывало быстрое движение хвоста и подергивание ее боков. У нее вырывался из сжатых челюстей глухой лай, который без намордника мог бы быть слышен за целую милю. Они подвигались очень медленно, больше часа они ехали через лес, на что, собственно, требовалось не больше получаса. Наконец они достигли опушки и увидели перед собой равнину, покрытую травой и посеребренную лучами месяца.

Они остановились на минуту, чтобы пустить собаку по следам, оказавшимся на траве. Собака живо напала на этот след и повела к темному отверстию. Это было ущелье, где всадники заметили дорожку, на которой виднелось множество отпечатков конских копыт.

Кленси спрыгнул с седла осмотреть их; иные следы были от лошадей неподкованных, но видны были и отпечатки подков. Были почти свежие, были и старые. Наиболее свежие спускались в долину. Кленси не сомневался, что они принадлежали шайке, следы которой они видели у переправы, судя по всему — шайке Борласса.

Это обстоятельство должно бы было помешать всадникам двигаться вперед по этому принятому ими направлению, но они решились.

Въехав в ущелье, Кленси начал подыматься. Юпитер следовал за ним; спущенная с поводка собака бежала сзади.

Подъем был крутой, тропинка неудобная. Потребовалось не менее получаса, чтобы оказаться наверху.

Когда они выехали, свет переменился. Луна зашла, и серебристые ее лучи уступили место серо-голубоватым отблескам. Приближалась заря.

Вид всего этого, нередко наполняющий душу восторгом, произвел на Чарльза Кленси противоположное действие. Теперь ему надо избегать шайки.

Он решился держаться подальше от их пути и скрываться до тех пор, пока не увидит Дика Дарка.

Взошло солнце, а следов человека, которого он преследовал, не было видно.

Не укрылся ли он в роще, видневшейся на некотором расстоянии, не попытаться ли поискать там Фила Контрелла, как звали его техасские сообщники?

Кленси остановился на последнем и приготовился пустить собаку на разведку. Вдруг он убедился, что инстинкт животного не послужит ему. Вскачь приближалось стадо диких мустангов параллельно краю утеса. Дикие лошади пронеслись подобно вихрю. Они заржали перед конем Кленси и мулом Юпитера, как бы в насмешку, что те таким низким образом подчинялись власти человека.

Собака не могла уже найти искомого следа, разве далеко за полосой, по которой проскакали мустанги.

Но Кленси все-таки решился на попытку, взял собаку на поводок и поехал вперед. Юпитер последовал за ним.

Миновав пространство, помятое мустангами, Кленси спустил собаку, предоставив ее инстинкту выбирать направление.

Но прежде