Другая заря - Сандра Браун

Хьюит собрал свои вещи и побросал их в сумку в полном беспорядке, чего никогда не делал. Ему хотелось поскорее унести ноги из этого дома, до того как пациентка умрет. Убраться подальше от этого страшного типа. Разве можно вмешиваться в дела Господа? Ведь тот сам знает: жить человеку или умереть.

Но доктор не мог уехать, не поговорив с Джейком. Он не знал, что Росс Коулмен оставил дочь на попечение этого головореза, но помнил о скандально расстроенной свадьбе. И его кое-что смутило во время операции. Неужели эта девушка вела легкомысленный образ жизни?

Доктор всей душой желал поскорее вернуться домой и рассказать миссис Хьюит последние новости о Бэннер Коулмен. Конечно, он доверит ей все, но только под большим секретом. В городе ходили разные слухи, и вот сейчас все внезапно открылось его глазам. Хм… Конечно, Коулменов не стоит обижать, но приятель их дочери внушает подозрение и наводит на мысль о том, что ее поведение не слишком благопристойно.

Доктор надеялся, что жена сохранит цыпленка и яблоки в тесте теплыми на ужин.

А этот проклятый дождь все еще лил.

Джейк придвинул стул с прямой спинкой вплотную к кровати Бэннер. Упершись локтями в колени, он опустил подбородок на руки и не сводил глаз с девушки.

Дыхание ее было таким легким и поверхностным, что Джейк едва замечал его, но грудь все же чуть поднималась и опускалась. Ему было страшно. Он не знал, тревожиться ли из-за того, что Бэннер не приходит в себя, или радоваться, что она спит в самое тяжелое для себя время. Ее веки часто вздрагивали, как будто ей снился дурной сон. А что до всего прочего, то Бэннер не шевелилась и выглядела совершенно безжизненной.

Джейк встал со стула, охваченный желанием умереть. Он положил свои мозолистые ладони ей на лоб, оказавшийся холоднее, чем в последний раз. Когда же ушел доктор? Джейк даже не заметил этого. Сейчас он думал только о том, как спасти Бэннер.

В спальне Джейк увидел окровавленные простыни, оставшиеся после операции. Его затошнило. Кровь Бэннер. Джейк сгреб их в охапку и вынес из дома. Потом он постирает их.

Надев плащ и шляпу, Джейк пошел к сараю и занялся конем, о котором совсем забыл.

— Эй, парень, ты думаешь, я забыл про тебя?

Джейк освободил Бурана от тяжелого седла, вытер досуха и задал хорошую порцию овса.

Здесь, в тишине сарая, под печальные удары дождевых капель Джейк вдруг осознал всю серьезность ситуации.

Бэннер может умереть.

Вцепившись пальцами в гриву Бурана, он уперся лбом в его твердый бок.

— Нет, нет, — застонал Джейк. — Она не может умереть. Как Люк. Как отец. — Крупные слезы покатились по его щекам. Ему конец, если он потеряет Бэннер. Не потому, что Джейк любил ее как ребенка. И не потому, что она дочь его ближайших друзей. Джейк знал, что, если потеряет ее, жизнь его утратит смысл.

Боже, сколько боли он причинил ей! Намеренно обижал ее, постоянно оскорблял. Джейк убеждал себя, что делает это ради блага Бэннер. Сейчас ему пришлось признать истинную причину этого. Бэннер стала слишком важна для него.

Двадцать лет назад он запретил себе привязываться к людям, это казалось ему слишком опасным. Полюбишь кого-то, а потом потеряешь. Лучше не любить вообще. Правда, все эти годы он любил Лидию, но любовь ничего не требовала от него. Лидия все равно была для него потеряна. Но, любовь к Бэннер…

А он действительно любит ее?

— Не знаю, — прошептал Джейк.

Он знал одно: что перевернул бы небо и землю, лишь бы снова увидеть ее живое лицо, услышать смех, испытать ее гнев, увидеть, как она воспламеняется от страсти. Все что угодно, только не спокойная маска смерти!

Джейк бросился из сарая, перепрыгивая через грязные лужи, к дому. Спальня напоминала гробницу, как и перед его уходом. Возле кровати Джейк встал на колени.

— Ты не умрешь, Бэннер. Не оставишь меня. Ты нужна мне не только ради моей жизни. Я не позволю тебе умереть, — горячо шептал он, стиснув ее руку и прижав к губам.

Единственным ответом был стон, но он прозвучал музыкой в ушах Джейка.

Смеясь и плача от облегчения, он вскочил. Нельзя, чтобы она очнулась в таком мраке. Джейк в панике забегал по дому, зажигая лампы и желая сделать все живым и веселым. Ангел смерти не посмеет проскользнуть сюда при полном свете. Джейк понимал, что рассуждает как сумасшедший. Но не хотел дать смерти ни единого шанса.

Он поддерживал в камине огонь, подбросил поленьев в печь на кухне, согрел себе фасоль, поставил чайник, чтобы он был горячий, если Бэннер чего-то захочет, когда придет в себя.

После такого неистового порыва Джейк почувствовал усталость, сел рядом с Бэннер и вдруг заметил, что глаза у него слипаются. Он перешел в гостиную, разделся, лег на диван, накрылся одеялом и сразу заснул.

Ей было очень жарко. Что-то давило внизу. Какая-то пульсирующая боль ощущалась во всем теле, но она никак не могла понять, что это. Бэннер хотелось открыть глаза, но свет был слишком яркий, он бил в глаза, и они болели.

Постепенно глаза стали привыкать к свету, и она открыла их. Посмотрев на окна, девушка увидела, что ее постель отражается в них, а снаружи темно и все еще идет дождь.

Она задумалась, попыталась что-то вспомнить, но мысли разбегались. Большая комната вдруг стала сжиматься. Ноги, казалось, приблизились к носу, а потом отъехали на мили… Ее затошнило; она дышала глубоко, открыв рот и желая унять приступ рвоты.

Бэннер попыталась сесть, но боль в теле была такой резкой, что она упала на постель, глухо вскрикнув.

— Бэннер?

Растрепанный Джейк стоял в открытых дверях. Раздвинув руки, он уперся в косяк. Она, видимо, бредит. Наверное бредит.

Джейк голый.

Он кинулся к ней, опустился на колени, стиснул руки Бэннер, тревожно разглядывая ее.

— Как ты себя чувствуешь?

Она испуганно посмотрела на него.

— Не знаю. Как-то странно. А что со мной случилось?

— Тебе сделали операцию.

Ее зрачки потемнели, несмотря на яркий свет.

— Операцию? Ты хочешь сказать, меня резали, Джейк?

— Ш-ш-ш. Да, я покажу тебе. — Он взял ее руку и осторожно положил на бинты. Бэннер поморщилась даже от легкого прикосновения. — Осторожно, — предупредил Джейк. — Разрез еще совсем свежий. Разве не помнишь, как тебя тошнило?

Память возвращалась отрывочно. Поездка домой в дождь. Лихорадка, боль во всем теле. Тошнота, судороги. Ее рвало, а Джейк держал горшок.

— У тебя был аппендицит. Слезы покатились из глаз Бэннер.

— От этого можно умереть.

— Но ты не умрешь, — горячо сказал он. — Приезжал доктор и вырезал аппендикс. Я буду ухаживать за тобой. А через неделю-другую ты встанешь на ноги, совсем здоровая. Даже еще лучше, чем раньше.