Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

Внезапно из дальнего конца зала по нам открыли огонь, прервав мои размышления. Выстрелы просвистели мимо нас, словно крошечные дурные звезды. Некоторые из них попадали в пол, выбивая каменную крошку. Другие оставляли дыры в зеркальных стенах, отчего те начали дрожать. Наши отражения, бегущие в укрытия, раскачивались и сотрясались в унисон. Заняв позиции за стеклянными колоннами и серебряными статуями, мы открыли ответный огонь. Несколько из выпущенных врагом снарядов были болтерными. От сверкающих колонн откалывались огромные куски стекла. Серебряные статуи лишались голов и конечностей либо падали со своих пьедесталов. Вдалеке я заметил воина Тысячи Сынов, разряжающего в нас болтер. Окружавшая его аура походила на миниатюрную бурю. Орсир высунулся из укрытия и выпустил очередь из тяжелого болтера. Масс-реактивные снаряды изрешетили предателя и отбросили его труп на стеклянную стену позади, которая тут же обрушилась оглушительным каскадом стекла.

Орсир и Богобой бросились вперед. Враги все еще стреляли по нам. Судя по плотности огня, это была Стража Шпилей. Я не мог смотреть на то, как рушится величественный зал: ширящиеся трещины, бьющееся стекло, дыры от пуль, падающие статуи, разрушающиеся украшения. Чтобы расчистить путь Орсир вновь открыл огонь из своего гигантского, висящего на ремне оружия. Я скользнул в видневшийся слева боковой коридор, надеясь найти лучшее укрытие. Мое устройство смещающего поля до сих пор не перезарядилось. Внезапно огонь еще больше усилился, и мне пришлось отступить вглубь коридора. Я потерял из виду Богобоя и Орсира. Меня окружали зеркала. Смотровое стекло, в котором вырисовывалось мое отражение. Сжимая пистолет и секиру, я добрался до конца коридора и открыл стеклянную дверь. Я сделал шаг.

Внутрь пробивался золотой свет, придавая комнате теплый и уютный вид.

Я настороженно вошел внутрь. Раздался электронный перезвон.

— Да? – прошептал я.

— Сэр Хавсер? Пять часов, ваше время пробуждения, — произнес мягким модулированным голосом сервитор.

— Спасибо, — ответил я. Все мое тело затекло, я чувствовал себя изможденным. Мне давно не было так плохо. Вновь разболелась нога. Возможно, в ящике найдутся болеутоляющие.

Я доковылял до окна и надавил на кнопку, чтобы открыть ставни. Те поднялись с низким гулом, и в комнату хлынул золотистый свет. Я выглянул в окно, из которого открылось потрясающее зрелище.

Над полусферой внизу вставало солнце. Солярный диск, циркумпункт взирал на меня, словно око. Я смотрел прямо на Терру во всем ее великолепии. Я созерцал ночную сторону планеты вместе с ярко светящимися созвездиями городов-ульев за терминатором, видел искрящиеся в лучах солнца океаны и кремово-белые завихрения облаков, а также мерцающие огни сферхорбитальной платформы «Родиния», величественно скользящей под той, на борту которой я находился.

Я понял, где нахожусь. Я достиг конца своего сна.

Я взглянул на само окно. В толстом стекле я увидел собственное, освещенное солнцем отражение. Я увидел в стекле отражение стоящего позади меня человека.

Меня охватил ужас.

— Как ты можешь быть здесь? – спросил я.

И не проснулся.

— Я всегда был здесь, — ответил Гор Луперкаль.

Четырнадцатая глава: Взгляд в стекло

Он мог не называть своего имени. Я не раз видел его гордое лицо на плакатах и пиктах, на подарочных медалях и голо-портретах. Примарх, Магистр Войны, прекрасный, первый среди сынов. Как и все его братья, он был настоящим исполином. Крошечная спальня сверхорбитальной платформы едва могла вместить его. Он был закован в величественные бело-золотые доспехи своего легиона. С нагрудника на меня взирало око. Заключенное в восьмиконечную звезду.

Гор успокаивающе улыбнулся мне, словно мудрый отец нерадивому ребенку.

— Я не понимаю, — выдавил я.

— От тебя этого и не требовалось, Каспер, — произнес он. – Ты всегда был обычной фигурой на доске. Но за минувшие годы ты успел мне понравиться, и поэтому мне захотелось увидеть тебя в последний раз, прежде чем завершится игра.

— Мой лорд, мы никогда прежде не встречались, — пораженно сказал я. – Я бы запомнил.

— Думаешь? Сомневаюсь, — ответил он.

— Сэр, — вновь повторил я. – Я слышал предостережения. Мрачные предостережения. Вашей жизни грозит опасность. Мне показали оружие…

— Это? – спросил Гор, доставая Анафем. Оружие источало резкий свет, прямо как в моих не-воспоминаниях. – Слишком поздно. Где-то спустя год после событий на Просперо этот клинок сделает свое дело. Я умру и пройду перерождение.

— Где-то спустя год? Почему вы так уверены?

Гор опять улыбнулся.

— Когда этот клинок обрежет мою нить, Каспер, меня заберут темные боги. Они обратят меня. Моя смертная оболочка предастся бессмертному Хаосу. Я буду опровергать законы космоса и самой жизни. Только взгляни на нас, стоящих в твоем прошлом. Просперо горит в твоем настоящем, но мы оба не в нем.

— Почему? – воскликнул я. – Почему? Что вы наделали? На какое безумие вы пошли?

— Я расчищаю доску для грядущей игры, — произнес он. – Расставляю фигуры так, как мне выгодно. Две основные преграды для моего торжества – это Сыны Просперо и Волки Фенриса. Первые – единственный легион, чьих познаний достаточно, чтобы остановить меня путем колдовства; вторые – единственный легион, который достаточно опасен, чтобы представлять существенную военную угрозу. Колдуны Императора и палачи Императора. Мне не хотелось сталкиваться с ними в будущем, поэтому я не пожалел времени и сил, чтобы стравить их между собой.

Я недоверчиво уставился на него. Гор печально пожал плечами.

— Если честно, я надеялся на большее, — вздохнул он. – Магнуса ввели в глубокое заблуждение. Колдовство подвело его угрожающе близко к проклятью, и мой отец поступил правильно, усмирив его. Но без хорошо организованной провокации он бы никогда не переступил черту. Я хотел, чтобы Сыны и Волки вырезали друг друга на Просперо, и таким образом одновременно избавиться от обеих угроз. Вот только Магнус и Русс остались верными себе. Магнус, смиренный мыслитель, принял свое наказание и был уничтожен. Русс, неукротимый и беззаветно преданный, не отступился от своего тяжкого задания. Легион Тысячи Сынов был уничтожен, но Волки остались в игре.

Он посмотрел на меня, и в его глазах я заметил блеск.

— И все же судьба Магнуса и его сынов порадовала меня. Сломленные поражением, они в любом случае перейдут на мою сторону. В конечном итоге, я получил хоть какую-то компенсацию за то, что Влка Фенрика все еще грозная и опасная сила.

— Ни один человек не способен на такое! – воскликнул я, качая головой. – Ни один человек не способен управлять событиями таких масштабов!

— Нет? Даже если я вел эту игру и манипулировал всеми на протяжении многих лет? Даже если я выдавал секреты и ширил ложь? Грязные слухи о том, что Магнус практикует некромантию? Провокационные вопросы насчет бездумной тактики Русса? И плюс, конечно же, создание запутанной сети шпионов наподобие тебя, Каспер, настоящих шпионов и пешек, которым предстояло вселять в легионы паранойю, заставлять их подозревать худшее и готовиться к действиям. Я обратил лучшие качества и привычки легионов в оружие саморазрушения.

— Нет! – продолжал я настаивать на своем. – Ни один человек не способен на такое!

— А кто сказал, что я человек? – ответил он.

Я начал пятиться, пока моя спина не уперлась в холодное стекло.

— Кто же ты на самом деле? – прошептал я.

— Ты знаешь мое имя, — рассмеялся он.

— Это всего лишь маска, не так ли? – сказал я, указывая на его лицо. – Кто ты на самом деле?

— Какую маску ты бы предпочел? – спросил Гор. Он поднес руку к лицу и сорвал плоть. Она треснула, словно гороховый стручок, будто перезрелый овощ, и из нее брызнула сукровица, похожая на загустевший мед. Черты Гора Луперкаля растеклись, и под ними оказалось смеющееся лицо Амона, советника Алого Короля.

— Эту? Ту, с которой ты говорил на Никее? Настоящий Амон находился тогда далеко внизу, возле своего примарха.

Он бросил ошметки лица Гора на пол. Маска упала с влажным шлепком сгнившего фрукта. Затем он также содрал и лицо Амона. По его нагруднику заструилась молочно-белая сукровица, растекаясь вокруг великого ока. Теперь на меня взирало грустное, сочувственное лицо моего старого товарища Навида Мурзы.

— Или эту?

— Мне нужна не маска, а твое настоящее лицо, — сказал я.

— Ты не перенесешь его облика, — ответил Навид. – Никто не может узреть пагубный свет Изначального Уничтожителя и остаться в живых. Твой разум сгорит последним, Каспер. О, Каспер. Я не лгал, когда говорил, что ты мне понравился. Ты мне очень помог. Я прошу прощения за жизнь, на которую я тебя обрек.