Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

«Обязана ли я повиноваться отцу, нарушив тем самым свою клятву и смешав нашу благородную кровь с плебейской, или должна изо всех сил противостоять ему, и какими в этом случае могут быть последствия?»

Химена ответила: «Ты та, кого не знаешь. Помни, любовь – начало всего».

А Клара Евгения добавила: «Мир не имеет права нас судить. Это твоя радость и твоя боль. Другим не понять».

Другим, может, и не понять, но я тоже не поняла и до сих пор не понимаю, что это значит. Тоска, которая к столу не подходила, но слышала сомнамбулу, записала эти слова, а я потом перенесла их в дневник. Но о чём говорили духи и какому именно совету нужно следовать, мне, несмотря на все мои старания, понять не удалось. В конце концов я убедила себя, что тётя Эльвира права и сомнамбуле не под силу вызвать духов: она попросту говорит наобум всякую ерунду, пользуясь нашей наивностью. Мне очень стыдно, да и двадцать потерянных сольди жаль. И главное, что мне теперь делать?

Донора, 20 июня 1908 года

Выбора нет. Маме становится все хуже, ей нужны особые лекарства, дорогие, а их везут из Германии. Отец и тётя Эльвира позвали меня в гостиную и сказали, что если я не выйду замуж за миллионера, то буду виновна в её смерти.

Я согласилась встретиться с этим синьором Бертраном, и тётя Эльвира пригласила его на кофе. Он приехал в коляске, хотя от гостиницы до нашего дома рукой подать: элегантно одет, густые и тёмные, несмотря на возраст, волосы (хотя кто знает, может, он красится?), усы тщательно подстрижены. Принёс мне крохотный букетик цветов, который можно приколоть к груди. Я ожидала чего-то огромного и вульгарного, а тут такая незначительная, но очень приятная деталь. В остальном никаких сюрпризов, абсолютно такой, как описывали кузины: несмотря на стать, прямую спину и отсутствие морщин, он всё-таки стар, хотя здоров и силён не по годам. И сразу ясно, что не из аристократов, – кожа потемнела от солнца, как у всех, кто работает на свежем воздухе.

Тётя Эльвира приняла его в гостиной, но он настоял на том, чтобы зайти в мамину комнату, а там подошёл к кровати, поцеловал ей руку и сказал: «Я буду заботиться о Вашей дочери как о самой драгоценной жемчужине». Мама заплакала, я же не проронила ни слова. Он назвал меня «Мадемуазель Ада» и добавил: «Хорошее имя. Как у Девы из пагоды, жрицы в книге Сальгари "Тайны черных джунглей"[69]». Значит, хотя бы романы он читает.

«Это старинное семейное имя», – поправила тётя Эльвира.

Вскоре он ушёл, но сперва взял меня за руку и положил к себе на сердце. Я хотела убежать, спрятаться, но куда?

Назавтра он прислал мне корзину с фруктами и конфетами и записку: «Навеки Ваш». У него странное имя, в этих местах такого никогда не слышали: Гаддо. Похоже, в Тоскане оно довольно распространено – возможно, это уменьшительное от «Джерардо». В энциклопедии пишут, что так звали сына графа Уголино.

Я всю ночь не спала, не могла поверить, что мной интересуется человек, годящийся мне в отцы. Тётя Эльвира сказала мне, что с его богатством на севере или за границей он мог бы жениться на принцессе и что нечего мне быть такой придирчивой. С другой стороны, маму и Тоску его манеры не обманули. Тоска не позволяет себе комментировать господские отношения, а мама плачет, говорит: «Если бы это зависело от меня, он бы и пальцем тебя не коснулся».

Но от неё ничего не зависит.

Донора, 15 июля 1908 года

Вчера прошли торги по вилле, которую мой отец выиграл в карты. Цена, установленная судом, была вполне разумной и подъёмной для богатых жителей Доноры, особенно принимая во внимание её дурную репутацию. Но синьор Бертран своей невероятной ставкой перебил предложения всех потенциальных покупателей, и теперь вилла принадлежит ему, а у моего отца есть деньги, которых хватит, чтобы расплатиться с долгами и даже, по словам тёти Эльвиры, привести в порядок финансы. Он настолько рад, что уже назначил дату свадьбы, даже не спросив моего мнения, а тёте Эльвире дал для меня денег на два новых платья. В приданом нужды нет: синьор Бертран сказал, что обо всём позаботится. Что касается свадебных подарков, без них вполне можно обойтись. Отец просто на седьмом небе от счастья.

Ночью нас с Тоской разбудили звуки гитары, флейты и скрипки. Мы, не включая свет, выглянули на улицу сквозь ставни-персианы и увидели, что под окном собрался целый