Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

Держа ее на руках, я поворачиваюсь, готовый покинуть конюшню. Однако пять пар глаз, которые я нахожу, уставившись на меня, останавливают меня. Моя мать, мой отец и три моих брата находятся в конюшне и наблюдают за происходящим с изумлением, которое было бы оправдано, если бы вместо меня, держащего Габриэллу на руках, перед их глазами стояла сама Ла Санта с розой и кинжалом.

Я даю им не более двух секунд, прежде чем начинаю идти, хотя тот факт, что забота о Габриэлле помешала мне заметить появление пяти человек, да, заслуживает внимания. Но не сейчас. Однако почти шепчущий голос малышки заставляет меня остановиться, опасаясь, что я причинил ей какую-то боль своим движением.

— Дон. — Я понимаю, что она впервые называет меня так. Ты и сэр — почти всегда ее любимые формы обращения, за исключением тех случаев, когда она кончает, когда Габриэлла выкрикивает мое имя. Я смотрю вниз на ее лицо, и ее темные глаза наблюдают за мной, волнуясь. — Что ты делаешь?

— Несу тебя домой.

— Я могу идти, сэр, — мягко говорит она, и смех, вырвавшийся из моего горла, лишен юмора.

— Нет. — Я возвращаюсь к ходьбе и смотрю прямо перед собой.

— Дон.

— Нет, Габриэлла.

— Витторио. — Голосом, который слышу только я, она призывает к близости, и все, что я делаю, это снова смотрю ей в лицо. — Люди смотрят, — говорит она так, словно мы совершаем величайшее из преступлений.

— Ну и пусть.

* * *

— С ней все будет в порядке, Дон. Сотрясения мозга нет. Синьорине просто нужен отдых. От пореза на лбу, вероятно, останется шрам, но ничего слишком заметного. От лекарств у нее будет сонливость, — предупреждает доктор, и я киваю. — Если что-то изменится, звоните. — Он собирается, и я киваю в знак молчаливого согласия. Невысокий лысый мужчина кланяется, прежде чем уйти.

— С Галардом все в порядке? Они убрали змею из его стойла? — Это первый вопрос, который задает Габриэлла, лежащая в моей постели, когда закрывается дверь.

Мне не следовало приводить ее в свою комнату, но я не собирался оставлять ее в другом месте. Мой взгляд останавливается на повязке на ее виске. Шрам.

Если меня беспокоит, что у Габриэллы есть чужая метка, это еще одна вещь, которую я не должен делать. Однако, как бы я ни игнорировал первое, примитивный инстинкт обладания, управляющий моими мыслями, когда речь заходит о девушке, игнорирует и беспочвенность второго.

— Да. Стойла других лошадей тоже были проверены на наличие других, если ты беспокоишься. — Вторая часть ответа — откровенная ирония. Однако Габриэлла, похоже, этого не замечает, потому что облегченно вздыхает, услышав заверения.

— Расскажи мне, что случилось, — приказываю я, подходя и садясь на кровать рядом с Габриэллой. Несмотря на то, что я уже просматривал камеры наблюдения, в увиденных кадрах так мало смысла, что мне нужно убедиться, что я все правильно понял.

Темные глаза девочки ищут мои, и она пытается пошевелиться на матрасе, но хмурится от дискомфорта и сдается. Осознание того, что ей все еще больно, беспокоит меня, потому что доктор должен был все исправить.

Я поднимаю руку к повязке на ее лбу и осторожно касаюсь ее пальцами, затем скольжу к ее лбу и провожу по щеке и линии челюсти Габриэллы. Она удовлетворенно вздыхает, как будто это прикосновение как-то успокаивает ее.

— Я гуляла по конюшне, — говорит она, не поворачивая шеи в мою сторону. — Я обнаружила, что мне нравится разговаривать с лошадьми. — Я проглатываю ироничное фырканье, потому что, судя по тому, что я видел сегодня, я бы сказал, что отношения Габриэллы с ними несколько выходят за рамки этого, в основном с Галардом, но до этого мы еще дойдем. Я не прерываю ход ее мыслей. — Внезапно Гал заволновался, стал стучать по стенам и двери кабинки. Мне это показалось странным, ведь он всегда такой величественный, внушительный. Галард смотрит на мир так, словно его единственная функция — быть вселенной. — Я киваю, забавляясь тем, как просто и в то же время точно она все описала.

— Почему ты не позвала сотрудника, Габриэлла?

— Поблизости никого не было. А когда я подошла ближе, то увидела змею под кабинкой. — Я сужаю глаза, когда она опускает тот факт, что наклонилась, чтобы заглянуть под дверь. — Я увидела змею и подумала, что лучше открыть стойло, чтобы Галард мог выбраться. Он был очень напуган, но я бы тоже испугалась. Кто бы не испугался змеи?

— Лошади совершенно не боятся змей, девочка. Даже такие гордые, как Галард, не могут остановить свою естественную реакцию на рептилию. — Рот Габриэллы раскрывается в идеальной букве "О", и она кивает в знак согласия.

— Я не знала, что это обычное явление, но Гал был очень напуган. Он в отчаянии вышел из кабинки, а я по глупости встала за ним. Он не хотел меня бить, я уверена. Не думаю, что в тот момент он хоть как-то контролировал свое тело. Все произошло слишком быстро: в одну секунду я смотрела, как Гал выходит из кабинки, в следующую — моя голова и спина ударились о стену, я почувствовала удар его лап только после того, как меня уже бросило на бетон. — Габриэлла закрывает глаза, когда моя рука касается ее щеки, и наклоняет лицо навстречу ласке, прежде чем выпустить вздох.

— Гал? — Спрашиваю я, и ее глаза открываются, прежде чем ее губы растягиваются в улыбку.

— Думаю, ему нравится. — На ее лице появляется гордое выражение, которое заставляет меня рассмеяться.

— Видимо, не только прозвище. Галард — неприручаемое животное, Габриэлла. То, что произошло сегодня, доказывает это, как он защищал тебя. Я никогда не думал, что увижу нечто подобное.

— Он чувствовал себя виноватым. — Я снова смеюсь.

— Нет, не чувствовал.

— Он сказал мне. — Я открываю рот, чтобы ответить, но, осознав, насколько нелепо это обсуждение, отказываюсь продолжать его. — Думаю, лекарства начинают действовать, — пробормотала Габриэлла после некоторого молчания.

— Спи, моя дорогая.

— Я могу уйти в свою комнату. — Ее глаза уже закрываются, когда слова слетают с губ.

— Ты никуда не пойдешь, — определяю я, и даже для моих ушей эти слова звучат гораздо определеннее, чем должны.

ГЛАВА 46

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Я провожу пальцами по идеальной отметине на груди Витторио, и мои губы дрожат от желания поцеловать ее, но я останавливаю себя и вместо этого целую его горло. Вода вокруг нас рябит, когда я двигаюсь, чтобы лучше разместить широкое тело между моих бедер, внутри ванны.

Голубые глаза