Год 1942 - Давид Ортенберг

Уже в Новороссийске, перед отъездом в штаб фронта, вспоминает Ярошенко, Петров высказал ему восхищение героическим поведением экипажа "Ташкента":

- Я обязательно должен написать о людях "Ташкента". Они достойны того, чтобы о них знали все.

Но успел Петров написать лишь о капитане. Есть в его очерке такие строки:

"Командир "Ташкента" капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ярошенко, человек среднего роста, широкоплечий, смуглый, с угольного цвета усами... знал, что, каким курсом он ни пойдет из Севастополя, он все равно будет обнаружен. Встречи избежать нельзя, и немцы сделают все, чтобы уничтожить нас на обратном пути...

Василий Николаевич Ярошенко отлично знал, что такое гибель корабля в море. В свое время он командовал небольшим кораблем, который затонул от прямого попадания неприятельской бомбы. Тогда Ярошенко отстаивал свой корабль до конца, но не смог отстоять. Он к тому же был серьезно ранен. Корабль шел ко дну. Ярошенко спас команду, а пассажиров тогда не было. Он последним остался на мостике и прыгнул в море только тогда, когда мостик стал погружаться. Он зажал тогда в одной руке партийный билет, а в другой револьвер, так как решил застрелиться, если выбьется из сил и станет тонуть. Тогда его спасли. Но что делать теперь? Теперь у него пассажиры - женщины, дети, раненые. Теперь надо будет спасать корабль или идти вместе с ним на дно".

Этими строками и обрывался очерк "Прорыв блокады".

Ожидали мы и статью командующего Приморской армии генерала И. Е. Петрова. Ее должен был прислать или передать по военному проводу наш севастопольский корреспондент Лев Иш. Последняя его корреспонденция "Огромные потери немцев под Севастополем" была опубликована три дня назад. Думали, что он в пути, вместе с командованием армии перебирается на Большую землю. Но, увы, это было не так.

Известно, что и после эвакуации основной части наших войск из Севастополя там на отдельных участках бои продолжались до 9 июля. Часть бойцов ушла в горы к партизанам, часть была захвачена в плен. Другие погибли. Погиб и наш отважный корреспондент Лев Иш. Узнал о его судьбе позже, когда встретился с генералом И. Е. Петровым. Вспомнили спецкора. Иван Ефимович первым заговорил о нем:

- Хорошо Лев Иш писал о героях Приморской армии и сам стоил любого из них. Честная солдатская душа, благороднейший человек! Вы знаете, он ведь мог улететь из Севастополя последним самолетом. Мы позаботились об этом. Но Иш уступил свое место девушке-снайперу...

Поскольку веду речь о Севастополе, не могу не вспомнить песню Александра Жарова "Заветный камень", опубликованную в "Красной звезде" спустя много месяцев после ухода наших войск из Севастополя. Историю этой публикации стоит рассказать, потому что песня быстро стала популярной, поют ее и сейчас. Александр Жаров в своем письме ко мне уже после войны объяснил:

"В начале 1943 года я приехал с Северного флота в Москву, где в это время оказался и Мокроусов. Мы все бросили ради работы над песней, задуманной в 1942 году в Севастополе. Работали не долго. Недели две. Сделали экземпляр для опубликования.

Пошли к редакцию главной флотской газеты "Красный флот". Редактор собрал всех сотрудников. В его кабинете слушали песню в исполнении самого Мокроусова. Спел он ее негромко, но с большим чувством. Два раза спел. Задумались флотские журналисты. Понравилась песня. Но...

- Не рано ли выступать с ней? С одной стороны, песня драматична, а с другой, очень категорична в предсказании нашей победы в Севастополе. Не рано ли?

- Давайте подумаем. Посоветуемся в Главном политическом управлении флота. Оставьте стихи, - предложили краснофлотцы.

Но мы не оставили. Мокроусов сказал, что ему надо немного подправить ноты. И прямо из редакции "Красного флота" поехали в редакцию "Красной звезды" и здесь были приняты главным редактором.

- С чем пришли, моряки? - спросил он нас.

- С песней. С боевой песней, но...

- Что "но"?

- Дело в том, что это морская песня.

- Сие не важно. Главное, чтобы песня хороша была.

В библиотечной комнате редакции "Красной звезды" в том же исполнении прозвучал наш "Заветный камень". Прозвучал дважды.

- Ну как, хороша песня? - спросил набежавших слушателей главный редактор.

- Отличная! За душу берет... Но...

- Никаких "но"! - сказал главный редактор. - Готовьте ее, дадим в номер.

Так оно и было".

Между прочим, в том же письме Жаров вспомнил и такой любопытный эпизод, связанный с этой песней:

"Это было в начале мая 1944 года. В город входили моряки и солдаты. На площадях и улицах происходили митинги и просто дружеские встречи фронтовиков. Вернувшись с Херсонесского мыса в день, когда последняя группа оккупантов была опрокинута в морскую пучину, я услышал знакомый напев. Большая группа солдат и матросов под баян пела "Заветный камень". Нашлись друзья-приятели, пожелавшие представить меня, как автора песни. Пришлось мне взобраться на какой-то помост и сказать несколько слов. К моему удивлению, вместе с добрыми словами в мой адрес раздались и слова критики:

- Товарищ майор! Неправильные у вас в песне некоторые слова. Мы поем "взойдет на утес черноморский матрос, кто Родине новую славу принес", а ведь матрос вместе с солдатом уже взошел на утес славы. Просим подправить стихи-то!

И они были подправлены. Предсказание победы над врагом превратилось в свершение победы".

Вспомнились мне и слова одного из первых исполнителей песни великого мастера эстрады Леонида Утесова. Он дал этой песне широкую дорогу, раскрыл ее душу.

- Есть у нас царь-пушка, есть царь-колокол, есть и царь-песня. Это "Заветный камень". - заметил как-то Леониду Осипович.

* * *

А война продолжалась. Наряду с Курским в эти дни появились Белгородское и Волчанское направления, Воронеж и Старый Оскол. Наши корреспонденты шлют невеселые сообщения. В репортажах читаем: "Наши части заняли новые рубежи для обороны", "Неприятелю удалось вклиниться в расположение обороняющихся", "На правом фланге Курского направления немцы пытаются соединиться с войсками, наступающими на Белгородском направлении..." Сообщения, как видим, довольно глухие, осторожные, они не дают общей картины положения на этих фронтах. Ясно только одно, что речь идет не об отдельных ударах на разных участках фронта, а о большом наступлении немецко-фашистских войск. Чтобы осведомиться более подробно, я поехал в Генштаб и здесь узнал многое. Однако и в Генштабе -по-прежнему продолжали считать, что главная цель противника Москва.

То, что мы не могли сказать в репортажах, было выражено, как и в дни оборонительных сражений сорок первого года, в передовой статье.

"За последнее время на ряде участков фронта немцы предприняли наступательные операции... Эти бои снова показывают, с каким сильным и неумолимым в своих захватнических вожделениях врагом мы сражаемся. Они еще раз напоминают нам, что опасность, нависшая над нашей Родиной, еще не устранена, что угроза независимости, свободе, самому существованию народов Советского Союза еще остается в силе...