Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ямада кивнул и снова улыбнулся, но на сей раз в его улыбке было больше затаённой печали, чем радости. На какой-то миг Уми показалось, что монаху удалось познать всю тяжесть этой истины на себе. Неужели ему и правда приходилось убивать? Теперь Уми не была уверена, что ей хотелось бы знать ответ на этот вопрос.
Чтобы перевести разговор в менее мрачное русло, Уми снова заговорила:
– Возвращаясь к нашему незапланированному купанию в пруду… Скажите, вы не почувствовали тогда ничего странного?
– Я постоянно ощущаю потоки силы, исходящие от живых существ и от проявления той или иной стихии. Так что мне не совсем понятно, о каких странностях вы говорите.
Уми пришлось пересказать монаху всё, что случилось с ней этим утром после пробуждения, начиная от странного предчувствия, которое погнало к пруду, заканчивая чёрными тенями, которые навели на неё такую жуть.
– А раньше в вашем присутствии происходило что-то необычное, что могло быть хоть как-то связано с водой? – неожиданно поинтересовался Ямада.
Этот вопрос заставил Уми задуматься. Вскоре на ум ей пришло вчерашнее происшествие у чаши для омовений, когда вода чуть не выплеснулась на духа-фонарика, который повёл себя недружелюбно. Она вкратце поведала Ямаде об этом незначительном событии, но монах им почему-то заинтересовался.
– Присутствия ёкаев в пруду я не почувствовал, – задумчиво проговорил он. – Но раз вы видели эти тени и ощущали их прикосновения, то я могу предположить, что это были некие сущности, прислужники водной стихии. Большего пока сказать не могу – о воде я знаю не так много, как об огне, к силе которого обращаюсь много лет. Но я бы посоветовал вам держаться подальше от открытых водоёмов – по крайней мере до тех пор, пока мы не поймём, с добром эти сущности показались вам или же они замышляют дурное.
Уми и сама не намеревалась больше соваться к пруду, какая бы сила ни тянула её к воде. Видит Дракон, за последние пару дней в её жизни произошло предостаточно странностей, так что сталкиваться с новыми Уми хотелось бы в последнюю очередь.
Остаток пути они провели в молчании. Дзиэн назначил встречу на одном из причалов квартала Фурумати, и потому идти оставалось недолго. Уми не могла понять, почему каннуси выбрал именно это место. Утром на причалах всегда было не протолкнуться: рядом располагались рыночные ряды, и потому лодки, гружённые разным товаром, одна за другой причаливали к берегу. На причалах всегда слонялся народ: грузчики в застиранных набедренных повязках или коротких засаленных кимоно, нищие выпивохи, которые хотели заработать к вечеру хотя бы горсть медных сэнов, чтобы потом просадить их в ближайшем кабаке…
С какой стороны ни глянь, а для спокойного разговора причалы квартала Фурумати подходили меньше всего. Но, должно быть, старик преследовал одному ему ведомые цели, избрав для встречи именно это место. Хотя Уми видела Дзиэна всего один раз и знала его совсем плохо, каннуси не показался ей глупым человеком – напротив, её не отпускало ощущение, что старик знал куда больше, чем говорил. Да и хитрость, на которую он пошёл, чтобы проникнуть на пожарище, свидетельствовала о живом уме каннуси – даже Уми при всей своей находчивости не сумела бы придумать способа лучше.
Как Уми и предполагала, на причале было полно народу. Лодочники и грузчики с удивлением, а кто и с видимым неудовольствием, взирали на девушку и сопровождавшего её высокого монаха, которые с упорством прокладывали себе путь в лабиринте тюков и ящиков.
Дзиэн ожидал их на самом краю причала: его белое одеяние чистым пятном выделялось среди выцветшей и далеко не свежей одежды матросов и рабочих. При свете дня каннуси показался Уми намного более старым и хрупким, чем когда они только с ним познакомились. Неужели за одну ночь человек мог так усохнуть и постареть, переживая потерю друга, каннуси Кодо? Оставалось лишь гадать – лезть к Дзиэну в душу Уми не собиралась. Владыка свидетель, им и без того нужно было о многом поговорить.
Неподалёку от того места, где стоял Дзиэн, на волнах покачивалась небольшая лодчонка с навесом, под которым стояли низенький столик и две лавки. На носу лодчонки сидел мужик в латаной, но добротной крестьянской одежде. Голову его покрывала старая соломенная шляпа с прорехами, в которые он то и дело щурился на поднимавшееся всё выше солнце.
– Ну чего, долго ещё стоять будем? – крикнул лодочник каннуси. – Когда отчаливать изволите?
В этот момент к Дзиэну как раз подошли Уми и Ямада, и старик поприветствовал их лёгким наклоном головы.
– Мои спутники прибыли, так что можем отправляться, – ответил старик, и мужик с довольным видом принялся отвязывать лодку от причала.
– Не знала, что нас ожидает лодочная прогулка, – не сумела скрыть своего удивления Уми.
– Нам предстоит разговор, не предназначенный для чужих ушей. А река сохранит наши тайны и унесёт их с собой.
– Опять вода, – проворчала себе под нос Уми, забираясь в лодку. Дзиэн и Ямада то ли не услышали её слов, то ли предпочли прикинуться глухими. Старик был взволнован, а Ямада по обыкновению своему спокоен – так и не поймёшь сразу, что у него не уме.
– А как же лодочник? – поинтересовалась Уми, пытаясь усесться поудобнее на жёсткой скамье. – Разве он не подслушает наш разговор? Или вы настолько ему доверяете?
С этими словами Уми смерила мужика пристальным взглядом, желая тем самым показать, что она не стала бы совершать столь опрометчивых поступков.
Прежде чем развеять подозрения Уми, Дзиэн достал из рукава своего одеяния небольшой мешочек и высыпал его содержимое за борт лодки. Что лежало внутри мешочка, Уми так и не успела рассмотреть, но сам старик явно знал, что делал, потому как напряжённые морщинки между его седыми бровями будто бы чуть разгладились.
– Эта храмовая земля поможет нам уберечься от ненужного внимания, – проговорил старик, наблюдая за тем, как лодочник отталкивается от причала длинным бамбуковым шестом. – Даже если кто-то посмотрит на нас с берега, он увидит тут совершенно других людей. А лодочник не услышит того, чего ему знать не положено.
– Сколько предосторожностей, – протянула Уми. – Что же за тайну вы храните, почтеннейший, раз она требует такой оглядки?
Действия Дзиэна пробудили в Уми любопытство, почти угасшее после известия о смерти дядюшки. Впервые с той
