Прикамская попытка - 3 - Виктор Зайцев

- Сначала фугасы, - постарался перекричать я шум боя, показывая бойцам на безосколочную гранату. Оба кивнули, вытаскивая из своих сумок такие же, я сунул свою гранату Пискотину и достал вторую. - Огонь!

Гранаты перелетели первый ряд атакующей конницы, разорвавшись позади них. Но, разрывы не остановили пятерых вражеских всадников, твёрдо намеревавшихся добраться до нас. Указав рукой бойцам и Пискотину на гранаты, я вскинул сайгу. Что может быть страшнее выстрелов из карабина в упор? Только выстрелы из старого карабина, где ударно-спусковой механизм немного подработан для стрельбы очередями. В силу понятных причин, я таким баловством не пользовался раньше. Патронов на эту роскошь не напасёшься. Однако, нас прижало здорово, иного выхода не было, три коротких очереди скосили ближайших всадников, с двумя лошадьми. Ветераны и глазом не моргнули, продолжая методично бросать гранаты, а Пискотин замер с открытым ртом, переводя взгляд с меня на мой карабин. Я демонстративно неторопливо заменил магазин и скомандовал,

- Ложись! - в подсумке оставались одни осколочные гранаты.

- Осколочными! - уже лёжа на боку, объяснил задачу бойцам, и толкнул Анемподиста в плечо, - давай, кидай!

Сам откатился в сторону, выбирая место для стрельбы, и занялся выбиванием командиров, пока ветераны заканчивали с запасом взятых гранат. Через несколько минут поле перед нами напоминало последний день Помпеи. Крики раненых людей, ржание и стоны коней, смешались в общий стон, упавшие животные пытались встать, падали, жалобно ржали. Кхмеры лежали на земле убитые и раненые, всадники и пленные стражники, гранаты не выбирали себе мишень. Расстреляв последний магазин, я занялся его снаряжением, наблюдая, как Пискотин с ветеранами приканчивает последние запасы гранат. Они так увлеклись, что из кровавой бойни смогли выбраться с десяток коней без всадников, все кхмеры полегли в бою.

Глава двенадцатая.

Однако, мы и не заметили, что с уничтожением отряда всадников закончился и сам бой. Кхмерская пехота, увидев разгром конницы, напавшей на нас с тыла, была полностью деморализована, и сложила оружие. Нам этот бой стоил восьми раненых ветеранов, в основном в плечи и спину, от стрел и осколков гранат. Из новобранцев в живых остались двадцать восемь человек, но, как они гордились собой, своей причастностью к фантастической победе. Глядя на них, можно было не сомневаться в их безоговорочной преданности мне, чем я поспешил воспользоваться.

- Анемподист, собирай лошадей, поскачем проверить, как дела в городе. Поручик, занимайся пленными, жду тебя с ними в порту. - Я выбрал десяток новобранцев, по числу пойманных коней, указал им на сёдла. Парни всё поняли без переводчика, верхом быстро догнали меня и Пискотина, где уже вогул объяснил им нашу задачу - спасти его брата Наума.

От нашего небольшого отряда шарахались все встречные, не исключая немногочисленных стражников. Судя по такой реакции, за сражением наблюдали едва ли не все жители города, многие из которых ещё стояли на городских стенах. Фантастическое поражение городского войска выбило у стражников всяческие мысли о закрытии ворот. Хотя, в моей сумке оставались несколько динамитных шашек, применять их не пришлось. По указанию Пискотина мы мчались на трофейных конях узкими улочками, направляясь кратчайшим путём к складам и жилищу братьев. Тяжёлое предчувствие сжало сердце, в направлении нашего движения поднимался чёрный густой столб дыма. Анемподист гнал своего коня, не разбирая дороги, мы чудом никого не стоптали, редкие прохожие прижимались к стенам и прыгали в стороны, спасаясь от копыт наших лошадей. По мере приближения к порту, в воздухе, пропахшем дымом, появились неприятные привкус сгоревшего мяса, так часто сопутствующий пожарам. Это не был запах подгоревшего шашлыка, пахло смертью, пахло погибшими и сгоревшими заживо людьми.

Наконец, лошади вынесли нас к очагу пожара, дому братьев Пискотиных, тому, что от него осталось. Мёртвый, обожженный, весь израненный, Наум полусидел, прислонившись к каменной ограде дома. При виде нас мертвец ожил, открыл один глаз, улыбнулся и умер окончательно, словно, только и ждал нашего приезда.

- Наум, Наум, - кричали мы с Анемподистом, - упав на колени перед старшим братом Пискотиным. - Всё хорошо, не умирай, мы вылечим тебя, только не умирай!

Через пару секунд, мои пальцы, в попытке проверить пульс на шее Наума, провалились в огромную резаную рану. С такими ранами не живут, стало понятно, что израненного Наума убийцы выволокли на улицу и перерезали ему горло, как он дождался нас, невероятно. Я встал, снимая шапку с головы, всё, мы потеряли Наума Пискотина. Оставив рыдающего Аню возле старшего брата, вошёл во двор дома, само пожарище постепенно затухало, огонь пожрал всё, что хорошо горело, и остановился, наткнувшись на каменные постройки. Новобранцы, воодушевлённые одержанной победой, бесцеремонно зарубили часть стражников, грабивших подворье, остальных оттеснили к стене склада. При виде меня с карабином в руках стражники дёрнулись и понуро опустили головы, принимая свою участь. Я интернациональным жестом показал новобранцам, как решить судьбу стражников, направляясь вглубь склада, к тайнику. Куски шёлка, тканей, тюки хлопка и другие товары, что не успели вынести грабители, валялись по всему складу.

Прикинув место, я расчистил его от хлама и вывернул замковые камни, открылся тайник, где хранилось оружие. Жестом, подозвав новобранцев, уже прикончивших стражников, молча, выдал каждому по ружью и указал на оставшееся оружие и боеприпасы. Так же жестами велел перетащить всё на двор, новобранцы с горящими глазами принялись за работу. Пока мы перетаскивали оружие во двор и упаковывали его, навьючивая на коней, Аня пришёл в себя.

- Перенеси брата во двор, вернёмся, похороним, - не давая ему раскиснуть, велел я. Затем добавил, - там, в порту бьются наши ребята, показывай путь, нужно спешить. Туда мы обязаны успеть!

Через несколько минут отряд бегом направился в сторону порта, навьюченных оружием и припасами коней вели под уздцы новобранцы, полные решимости убить каждого, кто встанет на пути. Эти нехитрые мысли были написаны на их лицах, и читались без всякого перевода. В порту мы застали сюрреалистическую картину, стоявший в центре бухты пароход, методично расстреливал европейские корабли в гавани. А на берегу бесновалась в бессильной злобе разношёрстная толпа, состоявшая из стражников, моряков-азиатов и нескольких европейцев в военной форме. При виде нашей кампании, вооружённой ружьями, с навьюченными лошадьми, решительно двигающейся к причалу, азиаты разбежались вместе со стражниками. Европейцы, после некоторого колебания, направились в мою сторону.