Прикамская попытка - 3 - Виктор Зайцев

Зайцев Виктор Викторович

Прикамская попытка - 3

Пролог.

- Заслуги заводчика Андрея Быстрова перед государством Российским велики, деяния его достойны награды. - Слова Екатерины Великой, жёстким немецким акцентом чётко били в уши, невольно вспомнился голос диктора радиостанции "Свободная Европа". Я упустил пару фраз из речи императрицы, засмотревшись на отделку стен дворцовой залы, смотреть в лицо царице не рекомендовали, - ... потомственного дворянского звания.

И не сразу сообразил, что речь по-прежнему шла обо мне, сзади чувствительно толкнули в спину, надо выходить. Чётким армейским шагом я подошёл к императрице и поклонился, затем поцеловал протянутую руку, успев улыбнуться ей в лицо. Ответного благодарственного слова здесь не давали, меня аккуратно, за локоток, отвели в сторону и сунули в руки два рулона бумаги, с печатями. Царица уже награждала кого-то другого, за успешные сражения с турками, кажется.

- Молодец, Андрей, - ко мне подошёл Никита, одетый не хуже Потёмкина, стоявшего рядом с императрицей, без самоцветов, правда, на костюме. - Останешься или пойдём домой?

- Домой, если можно, не люблю официальных пьянок, - я осторожно развернулся к выходу.

Вышагивая по анфиладам к парадной лестнице, с грустью замечал копоть на потолках недавно построенного дворца, свечное освещение несёт свои издержки. В многочисленных печах-голландках потрескивали дрова, поддерживая комфортную температуру во дворце. Машинально я искал взглядом картины и скульптуры, натыкаясь на пустые стены, забранные обоями. Лишь в некоторых комнатах висели картины, весьма далёкие от шедевров, да гипсовые статуэтки фавнов и нереид украшали ниши, напоминая наших гипсовых же пионеров с горнами и барабанами. Да, коллекция Эрмитажа ещё только собирается, но, порядок в Зимнем Дворце уже сейчас установился строгий. У каждой двери стоял слуга, а у лестниц гвардеец с оружием. Видимо, в честь официального приёма, в рабочие дни такое количество слуг разорит всю Россию.

- Не зря, выходит, мы золото императрице с мехами поднесли, - уже на улице, ожидая карету, завёл я разговор с Никитой. - Неудобно с Володей и Палычем вышло, мне дворянство, а им ничего. Нехорошо.

- Ты свою дворянскую грамоту почитай сначала, потом подумай, - улыбнулся Желкевский, подсаживая меня в свою карету, негромко добавил кучеру, - домой.

Рассматривая улицы Петербурга, я не успевал удивляться темпам городского строительства. За три года моего отсутствия город обновился едва не на четверть, дворцы и трёхэтажные дома вырастали за пару лет. Снег укрыл грязь и слякоть проезжей части улиц, придавая городу сказочный вид из иллюстраций к "Снежной Королеве" Андерсена. Треть домов стояла в лесах, строительство в городе шло полным ходом, сопровождаясь громкими криками на "русском строительном", никуда от этого не денешься. До особняка моего друга, где я поселился, добрались быстро, не успев замёрзнуть под тяжёлыми медвежьими шкурами. Быстро прошли в кабинет, уселись у растопленного камина и только тут я вздохнул, окончательно расслабился. Весь день прошёл в невольном ожидании какой-либо неприятности, к счастью, всё обошлось.

Слуга принёс горячего чая, разливал его в чашки китайского фарфора, я рассматривал нежный рисунок на стенках сервиза и вспоминал, какой фурор произвела наша первая аудиенция у императрицы. Нам удалось удивить и порадовать Екатерину, привыкшую к вороху мехов. Каланы, "морские бобры", вернее, их шкуры, были на пике популярности в Европе и русской столице. Их мы выложили перед императрицей на блестящем паркете почти сотню, не считая собольих мехов. Царица, не удержалась, чтобы погладить рукой нежный мех нашего подарка, задумчиво улыбнулась своим мыслям, видимо, не одни мы кланялись ей мехами. В России хватало охотничьих промыслов и поближе Владивостока к Петербургу, в той же Карелии, например. Но, когда слуги внесли сундучок с золотым песком, весом пять пудов и открыли крышку, поставив эту тяжесть к ногам Екатерины, ахнули все присутствующие. Даже невозмутимый Потёмкин провёл рукой по усам и подошёл ближе, зачерпнул горсть тяжёлого металла и отнёс его к трону, высыпал немного на руку своей любовницы.

- Откуда сие богатство? - пересыпала в ладонях Екатерина гладкие частицы самородного золота.

- Земли Русские обильны, - поклонился я, - в притоках реки Амур много золотоносных пород, это малая часть того золота, что хранят недра Приамурья. Ещё на реках Вилюй и Лена золото имеется, но, там мы не были. Прими, государыня, золотой прииск у реки Аргунь в свои руки, это богатство мы малыми силами за год намыли, много золота осталось в земле.

- Что просишь за свои труды? - перевела разговор в рабочую плоскость Екатерина, немка есть немка, сразу спрашивает цену.

- Потомственное дворянство и право торговли со всеми странами, - заученно повторил я слова Никиты, настаивавшего на такой формулировке.

- Беспошлинно? - подняла брови женщина, не сомневаясь в утвердительном ответе.

- Как дозволишь, государыня, - я склонился в поклоне, - во Владивостоке нет ни одного твоего чиновника, некому пошлину платить.

- Велик ли город, тобой заложенный, чем люди там живут? - женщина вернулась к мехам, перебирая рукой хвостики.

- Город небольшой, немногим более Охотска, две тысячи жителей. Да вокруг города десяток деревень, пашут и сеют крестьяне, православные, русские. В лесах охотники меха добывают, городские жители всё больше на заводах работают. Железную руду там добываем, из неё железо льём, затем инструменты разные делаем, крестьянам плуги и бороны, косы и топоры продаём, ружья делаем, револьверы, те самые, что тебе три года назад поднесли. Рыбаки в море выходят, да крабов редких добывают, а мы их варим и научились хранить в любую жару, даже сюда за тысячи вёрст привезли, - я показываю рукой на столик, где Никита уже выставляет несколько банок консервированного дальневосточного краба. Тут же открывает одну из них и выкладывает ароматного гиганта на большое блюдо, подносит императрице.

Потёмкин подходит, невозмутимо нюхает, - С перцем делали?

- Да, вашe сиятельство, с перцем, гвоздикой и другими пряностями, - я подхожу и отламываю клешню, размерами с аршин. Демонстративно раскрываю хитиновую оболочку и откусываю нежное мясо, стараясь передать удовольствие от еды, быстро прожёвываю, - за четыре месяца не испортилась. Наша упаковка, мы её "бансой" назвали, позволяет варёное мясо и рыбу хранить несколько лет, без всякой порчи. - О том, что "банса" сокращение от "банки консервов", я не рассказываю. Консервы уже запатентованы в Англии, Франции и Голландии, не считая России, сразу несколько типов банок и сама идея тепловой обработки продуктов перед помещением в герметичную посуду, без подробного технологического цикла. В реальной истории консервы научаться делать лет через тридцать, вреда России мы патентами не принесём. Зато получим возможность конфисковать любые консервы, попавшие в наши руки, не нашего производства, если у нас не купят патенты, разумеется.