Оправа для бездны - Сергей Малицкий

– Ну что ж… – Каес сдвинул брови. – Дай ей глотнуть, Лек, если не жалко девку. Только сына придержи, а то повалится – зашибет.

Зачерпнул Лек ковшом из чаши, протянул ковш, поймал ребенка на руки.

– Пей, Айра. Если дух твой слаб, провалишься в сны, из которых не выбраться. Если выберешься – слово даю, отпущу тебя восвояси.

– С сыном? – прошептала Айра.

– С сыном, – кивнул Лек и рассмеялся. – Вот только с другим. Как ты думаешь, если пропустить тебя через сотню Зееса, хоть одного сына родишь?

– Щедрый ты, – прошептала Айра, напоминая Леку его собственные слова. – Щедрый, если сокровищами разбрасываешься. И не свистун. Точно не свистун.

Поднесла Айра ковш к лицу, вдохнула глубоко, запах расплетая, и выпила одним махом. Пламенем обожгло глотку, но вкус страшнее оказался. Отвар грибной, от которого тело невесомым кажется и демоны по углам мерещатся, – знакомо, но не страшно. Вытяжка из плесени болотной только ужасом способна окатить – тоже не страшно, хотя половину учеников Аруха после этого настоя по два месяца откачивать приходилось. А крепкие эти воины – дети Каеса, если пьют и то, и это: сейчас должны так себя чувствовать, словно рвет их на части, но ничего, сидят, только пот с их лбов катит. Вот с третьим привкусом совсем плохо. Третий привкус – слабенький, но знакомый – обжег Айру сильнее горючки хеннской, на которой настой выдержан был. Уж явно не из кладовых Кираса сей состав. Когда последний раз его Айра слышала? Уж не в Золотом храме: там он толстыми шкурами да иглами был прикрыт. Нет, последний раз этот запашок над трупами юрргимов витал недалеко от Ласской крепости. Там маг Ирунг показал ей лишенный корня куст злобоглаза и предвосхитил вопрос ее:

– Ничего не сделает яд с Кессаа и Зиди, даже если покусаны они. Вот эта травка их спасет. Точнее, корень ее.

«Вот эта травка их спасет», – повторила про себя давние слова Айра и прохрипела, твердо глядя в глаза Каесу:

– О милости прошу тебя, тан.

Сталью глаза тана подернулись, губы в узкую щель превратились, но потянулся Тир из рук Лека к матери, загукал, залопотал.

– Чего хочешь? – обронил тан.

– Руку поцеловать твою, тан, – на колени опустилась Айра. – Вырастет внук твой, а ну как мне и рассказать нечего ему будет?

– Ты посмотри сначала, тан, – прошипел у его плеча Кирас. – Может быть, у нее язык раздвоен?

– Вот! – пьяно покачнувшись, вытянула язык Айра.

– На, – расплылся в улыбке тан и протянул ей толстую волосатую руку. Как к роднику, припала она к ней, поймала губами предплечье, щекой приникла и всосалась в старческую плоть, языком ее облизала, губами сняла столько, сколько могла, пока губы не защипало и язык не обожгло.

– Хватит, – рявкнул тан и хихикнул, обернувшись к Кирасу. – А ведь не просто так ее Лек выбрал. Одолжишь, сын, девку? Уж больно нежна!

Обратно Тира вез на руках Лега: Айра едва сидела в седле. Зия и Ноя посматривали на нее с презрением, Зеес оглядывался с плохо скрываемым испугом. Город погружался во тьму, факелы у входов в особняки уныло коптили невидимое небо, не рассеивая, а сгущая тьму.

– Что бывает с танами, которые пьют из чаши на Большом Ковре? – пьяно спрашивала Зию колдунья.

– Утром они просыпаются с головной болью, – зло отвечала хеннка. – Изредка некоторые, что слабее, теряют рассудок. Есть поверье, что всякий, кто затевает что-то против хеннов или готов предать, умирает в первую же ночь.

– То есть, если я умру…

– Не умрешь, – отрезала Зия. – А умрешь – никто не заплачет. Не танка ты!

– А кто же я? – сделала недоумевающее лицо Айра.

– Девка приблудная, – сплюнула Зия и повернула коня к воротам мрачного здания.

Айра с трудом сползла с лошади, но Лега сына ей не отдал и отнес Тира наверх сам. Айра вслед за ним по ступеням почти ползла. Очень бы удивился воин, если бы увидел, как хмель слетел с колдуньи, едва закрылась за ним дверь. Она тут же метнулась к спящему сыну, долгие мгновения гладила его лицо, прислушивалась к дыханию, затем начала собираться. Застегнула перевязь, вставив в нее оба меча – прямой гиввский и кривой, подарок Чаи. Повесила на пояс нож, набросила на плечи мешок с запасом еды на пару дней, выудила из-под ложа черный осколок и сунула его в сапог. Затем подхватила одеяло и завязала его концы узлом, чтобы нести Тира. Поймала пальцами конец стягивающих горло нитей и рванула их в стороны. Словно пакля вывалилась у нее из ушей. Струна, стягивающая руки и ноги ее, лопнула. Молния ударила в голову и загрохотала, изгибая в напряжении кости. Упала Айра на колени, хрипя и отплевываясь кровью. Затем поднялась, размазала кровь по лицу и рукам, натянула стеганый рваный халат и села ждать. Сила к ней вернулась. Окатила валом до ночного неба, но не сбила с ног, а покорно замерла возле них.

Ждать пришлось недолго. В стороне замка замелькали факелы, раздались крики и зазвенело оружие. Во дворе что-то закричал Зеес, ворота распахнулись, и сотня выкатила на улицу.

– Десяток воинов остались в здании, – прошептала Айра, стоя возле узкого окна, и сама же добавила: – А также Зия, Ноя, Айдара, Зерта и Чая. Пожелаю им крепкого сна.

Тир заворочался на ложе и засопел, сжимая маленькие кулачки.

– Не спеши, – прошептала Айра, оглянувшись. – Подожди, мой мальчик. Уже скоро.

Она сплетала сонное заклинание ровно до того мгновения, пока по улице мимо особняка не пошли первые мертвые. Порубленные мечами и пронзенные копьями, на северо-восток из Дуисса потянулись первые, кто не сумел пережить эту ночь. Значит, и Айре пришло время прощаться с Дуиссом, власть над которым захватывал Лек. Старый тан, Кирас и братья Лека неминуемо должны были стать юрргимами и погибнуть.

«Прощай», – прошептала Айра ночному городу, в очередной раз обливающемуся кровью.

– Прощайте, – прошептала Айра провалившимся в глубокий сон сторожам. – Прощай, – бросила последний взгляд в сторону крепости и удивилась сама себе, словно вместе с последней шаманской плетью выдернула из себя и незаживающую боль. Даже обиды не осталось в сердце.

Сонный Тир приник к матери, толстый халат запахнулся поверх его спины, превратив Айру в нелепого толстяка, вымазанного в крови. Тяжелая воротина заунывно заскрипела за ее спиной, и колдунья влилась в ряды бредущих на северо-восток мертвецов. Туда же, куда призывал неизвестный чужой голос сердце ее маленького сына.

Часть третья

Кессаа

…И когда они пришли туда, откуда слышался зов, то увидели, что зовущего их нет. И увидели источник, который не исторгает наружу, а всасывает в себя, и поняли, что будет он сосать, пока не лопнет сокрытый под ним сосуд или не пересохнет земля, окружающая его…