Погребальные игры - Мэри Рено

Во главе военного флота, предоставленного ему Антигоном, Кассандр пересек Эгейское море и высадился в Пирее, афинском порту. Еще при жизни отца он послал своего человека командовать расположенным там гарнизоном и потому не встретил сопротивления. Афиняне продолжали дотошно обсуждать царский указ о возвращении им былых свобод, когда порт наводнили словно бы невесть откуда взявшиеся войска.

Узнавший об этом Полиперхон срочно бросил к Афинам отборные македонские подразделения под командованием своего первенца Александра, но почему-то дело у того не пошло, и тогда опекун двух царей сам решил выправить положение. Отдав приказ готовиться к выступлению, Полиперхон отправился во дворец.

317 год до н. э

Эвридика приняла его с холодком, вознамерившись всеми правдами и неправдами утвердить свое право присутствовать на государственных заседаниях. Полиперхон не менее холодно осведомился, пребывает ли царская чета в добром здравии, выслушал рассказ Филиппа о петушиных боях, куда Конон недавно водил его, а потом сказал:

— Государь, я пришел сообщить тебе, что вскоре мы выступаем на юг. Нам нужно урезонить Кассандра, предавшего нашу страну. Армия двинется в путь через семь дней. Пожалуйста, прикажи слугам собрать тебя в дорогу. А с конюхами я сам все улажу.

Филипп радостно закивал. Он провел в походах полжизни и считал это нормальным. Правда, не очень понятно, с кем надо воевать, но Александр тоже редко снисходил до разъяснений.

— Я поеду на Белоногой, — заявил он. — А ты, Эвридика?

Полиперхон слегка откашлялся.

— Государь, мы отправляемся на войну. Госпожа Эвридика, конечно же, останется в Пелле.

— Но я могу взять с собой Конона? — встревоженно спросил Филипп.

— О, без сомнения, государь.

Полиперхон даже не взглянул в ее сторону.

Возникла пауза. Полиперхон ждал грозы. Но Эвридика ничего не сказала.

По чести говоря, ей даже в голову прийти не могло, что ее могут не взять на войну. Ее, просто изнывавшую во дворце от тоски, ее, так мечтавшую о привольной лагерной жизни! В первый момент, осознав, что ей уготована традиционная женская участь, Эвридика, в соответствии с самыми крайними опасениями Полиперхона, жутко разгневалась и уже готова была разразиться возмущенной тирадой, но вдруг припомнила о своей молчаливой договоренности с Кассандром. Разве сможет она повлиять на что-либо, таскаясь под постоянным приглядом за войском? Зато здесь, когда все соглядатаи отправятся на войну, у нее будут развязаны руки…

Эвридика подавила свой гнев, изобразив легкое недовольство, и промолчала. Чуть позже, впрочем, она запоздало обиделась на Филиппа. «Надо же, он предпочел выбрать в спутники Конона. И это после всего, что я сделала для него!»

Полиперхон тем временем отправился в другое крыло дворца, куда в свои зрелые годы переселился отец нынешнего Филиппа, перестав делить ложе с Олимпиадой. Хорошо обустроенные и даже в какой-то степени изысканно отделанные покои вполне удовлетворяли вкусу Роксаны, да и маленький Александр прекрасно там себя чувствовал. Все окна выходили в старый сад, который, когда потеплело, стал его любимым местом для игр. На сливовых деревцах уже лопались почки, в загустевшей траве одна за одной расцветали фиалки.

— Учитывая нежный возраст царя и привязанность его к матери, — сказал Полиперхон, — я решил не подвергать мальчика трудностям походной жизни. Но во всех подписанных мной договорах или выпущенных эдиктах его имя, разумеется, будет указываться наряду с именем царя Филиппа, как если бы он также дал на них свое одобрение.

— Значит, — спросила Роксана, — Филипп отправится с вами?

— Да, поскольку он — зрелый мужчина.

— Тогда, наверное, он поедет с женой? — повысив голос, поинтересовалась она. — Ведь ему нужен уход.

— Нет, госпожа, война не женское дело.

Мгновенно сообразив, чем это может грозить, бактрийка вытаращила свои черные глаза и закричала:

— Какой ужас! Кто же тогда защитит меня и моего сына?

Что имеет в виду эта глупая женщина? Полиперхон раздраженно сдвинул брови и ответил, что для защиты Македонии останется отлично обученный гарнизон.

— Македонии? А кто пресечет злые происки под этим кровом? Эта волчица только и ждет твоего отъезда, чтобы убить нас.

— Госпожа, — заносчиво произнес посетитель, — мы тут не в варварской Азии! Царица Эвридика, как внучка двух македонских монархов, подчиняется македонским законам. Даже если бы у нее возникло столь низменное желание, она не посмела бы воплотить его в жизнь. Маленькому Александру ничто не грозит. Она Ж6 ΗΘ самоубийца.

Морща лоб, он покинул дворец. Ох уж эти женщины! Им кажется, что военный поход — это праздничная прогулка. Собственное не лишенное остроумия заключение слегка позабавило Полиперхона, но ничуть не облегчило бремя его забот. После нового декрета почти по всем греческим городам прокатились волнения, грозившие перерасти в гражданские войны, поэтому вознамерившиеся остановить Кассандра войска могли нарваться на любые неожиданности и осложнения, исходя из чего все попытки бактрийки заставить его держать в поле зрения еще и какую-то властолюбивую интриганку попросту смехотворны.

Через неделю македонское войско выступило из Пеллы. С балкона царской опочивальни Эвридика видела, как оно строилось на большом поле, где сначала Филипп, а потом Александр некогда занимались муштровкой солдат. Она проводила взглядом уходящую на юг колонну, которая по прибрежной дороге медленно огибала лагуну.

Когда за воинскими частями потащился громыхающий тыловой обоз, девушка попыталась окинуть мысленным взором страну, которая, вне сомнения, вскоре будет принадлежать ей. Где-то за цепью ближних холмов находится дом отца. Там она росла, там Кинна обучала ее военным искусствам.

Став царицей, она продолжит тренироваться, но уже в своих личных угодьях.

Эвридика лениво перевела взгляд на великолепный фасад дворца с расписным фронтоном и цветными мраморными колоннами. По ступеням широкой лестницы спускался грек Кеб со своим воспитанником, маленьким Александром, волочившим за собой на красной уздечке игрушечную лошадку. Теперь-то ясно, что сынку этой дикой бактрийки в Македонии не обломится ничего. Однако как же Кассандр собирается устранить его? Она в задумчивости свела брови.

Прячущейся за занавеской Роксане надоело таращиться на вереницу телег: слишком часто в последние десять лет она видела эту картину. Ее взгляд рассеянно скользнул в сторону, потом упал на балкон, где, бесстыдно выставив себя на всеобщее обозрение, точно выискивающая любовника шлюха, стояла мужеподобная супруга Филиппа. На что это она смотрит? Слух Роксаны уловил безмятежный щебет своего чада. Ну конечно, именно на него эта дрянь и уставилась. Быстро осенив сына знаком, отвращающим дурной глаз, Роксана бросилась к заветной шкатулке. Где же тот серебряный амулет, что подарила ей мать для защиты от козней гаремных соперниц? Мальчик должен носить его не снимая. Возле шкатулки лежало письмо из Эпира. С царской печатью. Роксана перечитала его и поняла, как ей быть.