Великая Отечественная катастрофа-3 - Владислав Гончаров

Допустим, мы отказались бы от этого перехода и бросили все силы на производство автотехники. Что это давало в итоге? СССР встретил бы войну не с 16 тысячами пушечных танков [211], а с половиной этого числа. За счет отказа от 8 тысяч танков мы в лучшем случае получили бы 100–120 тысяч автомобилей — на практике, скорее всего, гораздо меньше. Трудно сказать, насколько это улучшило бы военную ситуацию для РККА, но превосходство вермахта в обеспечении автотранспортом все равно никуда не девалось. Зато в ходе войны мы уже не смогли бы наладить выпуск новой бронетанковой техники в хоть сколько-нибудь приемлемых количествах — со вполне предсказуемым результатом…Это вовсе не значит, что развитие мотомеханизированных сил РККА на протяжении 1930-х годов шло единственно верным путем. Предвоенное руководство Автобронетанкового управления имело весьма противоречивые представления о роли моторизованной пехоты в действиях механизированных сил — и это несмотря на появившиеся еще в конце 1920-х годов работы К. Б Калиновского, в которых немало внимания уделялось именно мотопехоте, ее взаимодействию с танками и роли на поле боя. Причем здесь невозможно списать ситуацию на репрессии 1937–1938 годов: Калиновский погиб в авиакатастрофе еще в 1931-м, его труды многократно издавались и легли в основу официальных учебников по тактике бронетанковых войск… Словом, данный вопрос выходит за рамки настоящей статьи и требует специального изучения. Ясно одно: идеология строительства механизированных сил РККА определялась не чьей-то прихотью или глупостью, а имела под собой гораздо более глубокие основания.

Наверное, стоит вкратце упомянуть еще несколько расхожих аргументов отечественного ревизионизма. В первую очередь они касаются быстрого поражения Польши и Франции в 1939 и 1940 годах. Ведь ни в Польше, ни тем более в демократической Франции не было ни революций, ни гражданских войн, масштабных репрессий или коллективизации — то есть с лояльностью населения режиму все вроде бы обстояло хорошо. Поэтому часто используется такой довод: ни у той, ни у другой страны не было российских просторов, и они не имели возможности отступать на многие тысячи километров.

Относительно Франции это откровенная неправда — у нее был по крайней мере Алжир, до которого немцам было отнюдь не легко добраться. Но сейчас нас интересует даже не это. Весьма характерно, что те же самые люди, что оправдывают поражение европейских государств нехваткой пространства («хинтерланда»), напрочь отрицают стремление Гитлера к захвату «жизненного пространства» на Востоке. Дескать, не надо воспринимать всерьез ни расовые теории, ни прописанную в «Майн Кампф» цель германского государства — «обеспечить каждого своего сына на столетия вперед достаточным количеством земли», ни откровенно декларированное там же стремление к агрессивной войне при любом варианте организации политических блоков.

Да, существуют люди, отрицающие, что нацизм ставил себе целью уничтожить либо превратить в рабов жителей покоренных территорий, что он безжалостно уничтожал всех, кто осмеливался ему сопротивляться. Некоторые отрицают и существование «Приказа о комиссарах», «Приказа об особой подсудности в зоне Барбаросса», массового уничтожения «недочеловеков» — славян и евреев. С такими людьми спорить бесполезно, но ловить их на лжи надо, ибо ревизионизм, как правило, не брезгует аргументами даже из этого источника.

Один из вариантов такого подлога — манипуляция со временем начала германского нападения. Дескать, оно вовсе не было совершено без объявления войны, как твердила нам советская пропаганда — напротив, война была объявлена немцами до нападения, что сопровождалось предъявлением соответствующей ноты, и произошло это в три часа ночи.

Беда в том, что три часа по берлинскому времени — это четыре часа по Москве. А война, как известно хотя бы из народной песни, началась «двадцать второго июня, ровно в четыре часа». В действительности на многих участках границы немцы открыли огонь еще раньше, налеты авиации на города Украины, Белоруссии и Литвы начались с 3:30, а на Севастополь — уже с 3:15.Еще один распространенный аргумент ревизионистов — количество советских граждан, пошедших на службу к оккупантам. Их число оценивается разными источниками в 700 тысяч, миллион и даже полтора миллиона. Однако большинство этих людей составляли так называемые «хиви» — «добровольные помощники», работавшие в тыловых частях вермахта за кусок хлеба. Альтернативой этому, как правило, была смерть в концентрационном лагере. Как пел герой Высоцкого в кинофильме «Единственная дорога»:

Нам предложили выход из войны,

Но вот какую заломили цену:

Мы к долгой жизни приговорены

Через вину, через позор, через измену.

А помните «Судьбу человека» Шолохова — и книгу, и фильм? И там герой служит у немцев «добровольным помощником». Не слишком ли много внимания уделяла официальная советская культура судьбе тех, кто вроде бы должен был безоговорочно считаться предателем?

Если же учитывать только взявших в руки оружие, то тогда число изменников станет значительно меньше. Причем большинство из них придется на Прибалтику и Западную Украину — регионы, где (признаем это) шла гражданская война. Можно осуждать эстонцев, литовцев или западноукраинцев за службу нацистам и соучастие в преступлениях против человечности — но обвинять враговсоветской власти в измене этой власти по меньшей мере нелепо. Вообще же если вспомнить про Азиатский театр Второй мировой, то по проценту военнопленных, пошедших служить противнику, первое место среди армий мира уверенно возьмет британская — именно из ее солдат японцами были сформированы Армия освобождения Бирмы и Армия освобождения Индии (между прочим, их командующие Субхас Чандра Бос и Аун Сан до сих пор почитаются в своих странах как национальные герои). Хотя по общему количеству коллаборационистов впереди все же окажется Китай с прояпонским правительством Ван Цзинвея в Нанкине…

Итак, к каким выводам мы пришли?

Во-первых, лгать нехорошо.

Во-вторых, некомпетентность в том или ином вопросе — не преступление, но уж если этот вопрос входит в сферу научных интересов историка, то следует ее изживать, ибо она препятствует адекватному анализу.

В-третьих, любое явление следует рассматривать в своем контексте и сравнивать его только с аналогичными явлениями — иначе неизбежны аберрации масштабов.

В-четвертых, помимо количественных параметров существуют параметры качественные, и часто они играют гораздо большую роль, чем списочная численность, длина, толщина, калибр и скорость. Ибо чудес не бывает — невозможно, имея более слабую и технологически отсталую промышленность, выпустить большее количество равноценной по качеству продукции.

И, наконец, главное. Необходимо четко отличать историческую науку от политической журналистики. Благо критерии, позволяющие это сделать, достаточно просты: историк, даже имея некое политическое мнение, все-таки стремится понять произошедшее — а пропагандист-агитатор все давно уже понял и желает лишь доказать нам свою правоту. Увы, мы живем в несовершенном мире, где история прошлых десятилетий все еще служит (и будет долго служить) не столько уроком, сколько аргументом в политических спорах. Но давайте же наконец добиваться, чтобы история перестала быть безропотной служанкой политики!

Примечания

1

Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1947. С. 10, 24.

2

БСЭ. Т. 7. М., 1951. С. 160, 162–163.

3

Очерки истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1955. С. 42.

4

Вторая мировая война 1939–1945 гг. Военно-исторический очерк. М., 1958. С. 136–137.

5

I — Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1961. С. 42;

II — История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг. В 6 т. Т. 1. М., 1963. С. 382;

III — Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история. М., 1965. С. 33;

IV — История второй мировой войны 1939–1945 гг. В 12 т. Т. 3. М., 1974. С. 327; Т. 4. М., 1975. С. 13;

V — Военная энциклопедия. В 8 т. Т. 2. М., 1994. С. 33;

VI — Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки. В 4 кн. Кн. 1. Суровые испытания. М., 1998. С. 80.

6

БСЭ. Т. 4. М., 1971. С. 387–388.

7

Советская военная энциклопедия (далее — СВЭ). В 8 т. Т. 2. М., 1976. С. 54; Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Энциклопедия. М., 1985. С. 8.

8

БРЭ. Т. 4. М., 2006. С. 723.

9

Военный энциклопедический словарь. М., 2007. С. 116.